Время для жизни

То есть – решение принято. А вот как его воплощать? Ну… найти-то их можно. Пробежаться осторожно по известным Чибису малинам, да хавирам. Поспрошать людей. Его многие знают, а не знают – так все равно видели с кодлой, а потому такой интерес будет понятен.

Ну вот нашел… и что? Против всей кодлы? Нет, не реально! Там и Хлопа, с Цыганом – «за глаза»! А по одиночке эти твари не бродят, всегда парой. А то и с остальными. Как-то стараться подгадывать? Ладно… будем думать. Война план покажет!

Шли дожди. Погода совсем уж испортилась. И даже вода в Оби прибыла. Мироныч с Яковом несколько раз звали его с собой, на рыбалку. Тут многие, живущие рядом с рекой, занимаются этим. У Мироныча и лодка есть, небольшая, деревянная.

Вот они несколько раз порыбачили, по Оби с сетями. Как называли мужики – со сплавной сетью, или – в другой раз – с «донкой». Выбор снасти проходил по неизвестному для Ивана алгоритму. Только что понял – со сплавной сетью рыбачат на отмелях, а вот с донкой – по глубине.

Рыбы было немало. Тут были и белорыбица, попадались и стерляди. Иван себе рыбу не брал, неохота возится и готовить на керосинке. Но от ухи в гостях у Мироныча, или жарехи, то есть жареной рыбы, принесенной Яковом ему в клуб – не отказывался.

- Весной-то… в талах, на фитили язь хорошо идет! Тут же водой все заливает – да иной год чуть не до клуба нашего вода доходит! Вот он и прет, язь-то, в кусты на прожор! Но то – весной, а сейчас рыбы, конечно, поменьше, - объяснял Мироныч, выбирая рыбу из сетей.

Как понимал Иван, мужики брали его с собой как рабочую силу, на веслах работать. Пока он греб, куда указывали, Яков с кормы лодки выкидывал сеть. Рыбачили, как правило, уже в сумерках. Косов не очень понимал, что заставляет мужиков в дождь и ветер заниматься этим – промокнешь, да замерзнешь на ветру, аж зубы чакают.

- Ты, Иван, какой-то неженка – чуть ветерок подул, все – замерз. А рыбки-то тоже хочется! Как без рыбки-то, да рядом с рекой жить? – пенял ему Мироныч.

А вот после этой рыбалки хорошо было, придя домой к Миронычу, попариться в бане, а после и за столом посидеть, принять рюмку-другую очищенного самогона, да под душистую ушицу!

- Так ты что, ни лодку не прибираешь, ни весла не уносишь? – удивлялся Иван небрежности Мироныча.

- Так тут, считай, у каждого своя лодка! Все про всех знают, на реке-то. Кому чужая-то нужна? Да и увидят люди, потом – нехорошо может быть… если кто возьмет!

Вот с Верой… как-то было все не хорошо. Выходит – расстались они с ней. Она еще дважды приезжали к нему. Но чувствовалось, что никакого особого желания у нее – не было.

- Ванечка! Ну ты сам подумай – раньше же никто о нас с тобой не знал, и не видел. А тут… все же люди видят, что я к тебе езжу. Пусть и незнакомые люди, но все же… стыдно мне так-то!

В ее приезды они не столько занимались сексом, сколько лежали и болтали. Настаивать Иван не считал возможным. Нет, конечно и секс был. Но все какой-то… Быстрый и неловкий, будто и впрямь стыдились оба чего-то. Она по-прежнему была нежна, и теперь – очень умела, но того накала, той прежней страсти не было.

- Андрюшка-то мой… согласился все же на бригадирство-то. Хоть и материться, да вроде как привыкает, людьми-то руководить. А мы ему такой костюм заказали, так хорошо ему будет! На примерку уж пару раз сходили. Слушай! Он такой представительный в нем, в костюме-то! Я смеюсь, говорю – прямо начальник! Ага!

- А что он по тканям-то сказал? – Иван лежал на спине, курил, стряхивая пепел в поставленный рядом с топчаном, на табуретке, черепок. Вера лежала, укрывшись одеялом, закинув ногу и руку на него.

- Ой! Что ты! Сначала так ругался, так ругался! Орет – на кой ты его подобрала, сверток этот! Я же, как ты и сказал, говорю ему – шла по тропинке, да вот – нашла. Наверное, кто-то из жуликов, когда облава была, выкинул! Он говорит – вот узнают эти прощелыги, что тряпки их у нас, да придут разбираться! Чем отдавать будешь? Кункой своей будешь рассчитываться? А если с ребятишками что уделают?

- Ну… потом успокоился, - она хихикнула и покосилась на Косова, - ну… я его успокоила. Как ты меня научил!

- Ты что, ему минет делала? – поперхнулся Иван дымом.

- Ну а что такого? Муж же он мне! Не все же только тебе сладенького пробовать!

- И что? Не побил он тебя за такое?

Вера помолчала.

- Сначала-то опешил… А потом орал. Кричит – «блядь ты, Верка, поганая! Как ты только после этого-то детей целовать будешь?!». А я что… молчу. Но я же видела – понравилось ему. Очень понравилось! А потом… уже и не кричит.

- А я и себе юбку, да жакет пошить заказала. Да ребятишкам и рубашонки, и штанишки. Приоделись мы, Ваня, в общем! Спасибо тебе, хороший мой!

- Ну а как у тебя на новой-то работе дела? Привыкаешь?

- Дак что ж… привыкаю. Так-то… там же ничего нового для меня нет. Так же с детишками возишься целый день, да убираешь там все, моешь! Просто ребят там много. Устаю, конечно, к вечеру. Но – заведующая наша вроде бы довольна. Я тут ей заикнулась… ну – что думаю вот, в педтехникум заочно поступить. Так она так обрадовалась – говорит: «Конечно надо поступать! Выучишься – воспитателем станешь!». А я Андрею сказала, так он хмыкнул, головой покрутил, когда, говорит все успевать-то будешь? А я, такая, так вот – попривыкну, присмотрюсь, да и поступлю! И ему говорю – да и ты присмотрись, может в какое училище поступишь. Сейчас вот бригадиром стал, а там глядишь и до прораба дорастешь! Молчит он… но вроде бы задумался.

Получалось… что Веру нужно было – отпускать. Жалко, конечно. Да и привык он к ней. Хорошая она, и ласковая. А уж как в постели – так и вообще! Но… что же женщину-то неволить, если без желания она теперь к нему едет. Нет! Расставаться нужно по-хорошему, не озлоблять Веру.

Второй раз он постарался показать ей все, что мог… как раньше. Им было хорошо. Но видно и женщина почувствовала что-то.

- Ты, Ванечка, очень хороший! А уж сладкий-то какой! Только… ты уж прости меня. Я ведь от тебя только хорошее и видела.

- Ладно, Вера… Чего уж там. Я же все понимаю – у тебя семья, дети. Зачем же мне все это рушить? Нет. Я тебе только добра желаю.

- Вот все ты понимаешь, хороший мой… Как я тебе благодарна за это!

Напоследок Вера… показала, как она благодарна ему. Аж до звона в голове и сбившегося дыхания! А уж какая ласковая была, горячая, умелая…

Он проводил ее до станции, посадил на передвижку.

- Ваня… ты же все-таки не забывай меня… совсем уж. Мы же и недалеко живем… Может, когда и получиться еще повидаться…

Косов, выбрал время, и по пути из киносети, обменяв ленты с фильмами, заехал в парикмахерскую, а потом, подумав, зашел и в швейную мастерскую. Николай Яковлевич немного засуетился, и шепнул ему:

- А что? Деньги-то я Игнатьичу передал! Так что – с ним сам разбирайся. У нас перед Вами долгов нет!

- Да я по другому поводу, и без претензий, - «ага… значит нужно навестить «Штехеля», что-то он мне… задолжал!», - мне, Николай Яковлевич, кое-что из вещей нужно.

Купил он себе толстенный, ручной вязки свитер, с высоким воротом и с подворотом, лыжную шапочку, да пару теплого нательного белья. А еще – отрез байки на теплые портянки, да одеколон еще, ну да – все тот же «Шипр». И на будущее договорился, что в конце ноября приедет, что нужно ему будет зимнее пальто, валенки, да шапка… пусть хоть и кроличья.

Вот только пальто сейчас мужские… м-да… они же чуть не до щиколоток! Сговорились, что Ивану подберут полупальто, до середины бедра.

Александр, который и приносил все это в ту самую, знакомую Ивану комнату, негромко спросил:

- Девушкам, дамам подарок не желаешь сделать? Есть чулки фильдеперсовые, есть белье заграничное.

Иван сначала хмыкнул, покосившись на портного, потом задумался.

- Ну… белье-то нужно брать по размеру. А сейчас… я размеров не знаю. А вот чулки… и, если еще и с поясом, там размер и не нужен. Принеси! Глядишь, кому и презентую.

Потом он осмотрел все-таки принесенное Александром белье и развеселился: