Страница 298 из 299
- И все равно… мудак! – пытаясь восстановить дыхание, бормотала Рыжая, - И вон… синяки у меня на руках останутся…
- А нечего было… отбиваться и царапаться! Отдалась бы… без боя – не было бы никаких синяков!
- Ага… без боя отдаться такому… мужлану…
- Ну а тогда – какие претензии?
Она подобралась поближе, и положила ему голову на грудь:
- Никаких претензий… Вань! Вот почему ты такой…
- Какой?
- Странный! Ты то… жесткий, почти грубый. То – ласковый до истомы! Знаешь… у меня мужчин было… немало. Но… они какие-то… понятные! Вот этот – грубый и неотесанный болван. И знаешь, что от него ожидать. А этот – вроде ласковый и нежный, но… до омерзения! А ты… другой.
- Да? – поглаживал он ее по спине.
- Подожди ты! Вот еще… Вань! Меня замуж тут зовут…
- Да? Ну а ты чего?
- А я чего… Не нравится он мне! Хоть и летчик…
- Военный, что ли?
- Да нет… из Гражданской авиации. Но тоже… представительный такой.
- Так, а что ж тогда не нравится?
Ритка фыркнула:
- Ну-у-у… во-первых, он ниже меня… почти на голову, вот! Потом… кряжистый какой-то, как медведь! Вот вообще не похож на поляка!
- Так он что – еще и поляк? – удивился Косов.
- Ага… тоже… как ты говоришь – из «пшеков»! Также как и я – из местных уже! Во-о-о-т…
- И что?
- Да не знаю я! Говорю же – не нравится! А еще у него характер! Мы же – поубиваем друг друга…
- Ну-у-у… не знаю, что тебе посоветовать.
Марго хмыкнула:
- Да больно нужен мне твой совет!
- Ну тогда… иди-ка сюда!
- Нет! Не так! Ты лучше… приласкай меня еще разок! Да… вот так!
Ритка успела ему собрать снеди в дорогу. И, как это положено в русских поездах – курицу отварила, и вареных яиц собрала. Хлеб там… помидоры-огурцы. Бутылку беленькой – ну а как иначе? А если попутчики? А они же точно будут!
Уже собравшись – сумка-ранец за плечами, чемодан в руке! Косов посмотрел на стоявшую возле дверей в кухню Ритку:
- Рит! А если… я в отпуск приеду… мужу со мной изменять будешь?
- С тобой? С тобой… буду! – она подошла к нему и, обняв, крепко поцеловала. В губы. Взасос. И Косову показалось, что ее полные, чувственные, такие красивые губы, были чуть солоноваты…
«А может – показалось?».
Она все-таки пришла. Иван, закинув сумку и чемодан на полку в купе, стоял возле вагона и курил.
В легком летнем светлом платье в мелкий черный горох…
- Вань… Ты прости меня, пожалуйста… Я… я вела себя как последняя дура! Мы потеряли с тобой все эти последние дни! Я не знаю, что на меня нашло!
- Перестань, Кира… Все хорошо! И все – правильно! Пусть и не так, как хотелось бы, но… Все хорошо, не кори себя!
- Да-а-а? Не уговаривай меня… Я и правда – дура!
Косов выбросил папиросу, обнял ее и прижав к себе, стал поглаживать по волосам:
- Все хорошо, глупая… Никакая ты не дура. А что чувства порой подводят, так что ж?
- Да? Ладно… поцелуй меня!
- Кир! Тут люди вокруг…
- Ну и пусть! Люди, расставаясь, целуются. Это – правильно… и ничего тут неприличного нет.
После поцелуя, она отстранилась и стала судорожно что-то искать в сумочке:
— Вот! Вот, возьми! Это мой адрес. Обязательно пиши, слышишь! Я буду ждать. Я буду очень ждать! Если не напишешь… я приеду в Омск… и убью тебя! Ты понял, Косов?
С улыбкой он глядел на Киру, такую взволнованную и красивую:
- Ты очень красивая! И я напишу… не знаю – как скоро, и как часто буду писать… Но напишу – обещаю. Ты же знаешь – если я пообещал, то обязательно сделаю, да?
Она снова обняла его и прильнула головой к его голове:
- И все-таки… я была дурой! Надо было сразу… еще и Зиночку допустила до тебя… Еще тогда надо было… И ты – дурак! Зачем ты не настоял тогда, еще осенью?
- Я не знал еще… как ты ко мне относишься.
- Да? Я и сама тогда… еще не знала…
- Ну вот видишь?
- Как же глупо все вышло! Как же глупо! – она стискивала его за плечи, - Ну же! Поцелуй меня еще раз!
- Хорошо. И ты пойдешь, да?
- Да… пойду. Терпеть не могу все это… расставание. И себя – терпеть не могу! И тебя… дурака такого!
- Молодые люди! Поезд отправляется! Молодой человек, пройдите в вагон! – обратилась к ним проводница.
- Все, Кира! Все… все будет хорошо!
- Да? Ты обещаешь? Пообещай, ну же!
Косов стоял, глупо улыбаясь, и негромко:
- Я надеюсь…
Эпилог
Ту-тух-ту-тух… ту-тух-ту-тух…
Поезд шел, вагон покачивался. Косов лежал на верхней полке и старался заснуть. Его попутчиками оказалась семья – муж с женой, годами – ближе к сорока, и их дочь, девчушка лет четырнадцати-пятнадцати.
После того, как поезд тронулся от перрона, Иван, стоя в тамбуре вагона, снова закурил, и не желая того, пытался в перронной толчее высмотреть Киру. И даже, вроде бы, увидел ее платье, когда девушка заходила в вокзал. А может и не она?
- Молодой человек! Вы бы прошли в купе. Сколько же Вы курить тут будете? Не накручивайте себе нервы! – вполне сочувственно посоветовала ему проводница.
- Да, спасибо! Вы правы!
Прошел, познакомился с соседями. Хорошие, наверное, люди. Едут на КавМинВоды, по путевке. Муж-инженер, жена – домохозяйка, дочь – школьница, Ирочка. Последняя, наверное, увидев их расставание, смотрела на него восторженно.
- А это Ваша девушка, да? – улучив момент тихо спросила девчонка у Ивана.
- Кто ж знает? – вздохнув, улыбнулся он.
- То есть? – опешила юная поклонница «романтик».
- Жизнь… она по-всякому повернуться может…
Через пару часов, по приглашению главы семейства, Косов присоединился к ним за столом. Достал свою провизию, улыбнулся, вспомнив Ритку.
«Марго… Рыжая… Ритка… Хорошая она все же баба! Только… вредная! «Пшечка» - что с них взять!».
С папашей они «раздавили» беленькую.
- Ты это… Свою-то спрячь – пригодится еще! Давай вот моей отпробуем! – заявил ему инженер.
Супруга попутчика, выпив две маленькие рюмочки, от продолжения отказалась.
- А чего так, Иван? Ну зачем тебе эта… армейщина? Институт! Вот! Политехнический институт! И лучшего – не надо! А там… всю жизнь по гарнизонам… ать-два!
Выходили покурить. Василий Михайлович, как звали попутчика, продолжал агитировать Косова за сугубо гражданскую карьеру. Сославшись на усталость, Косов отпросился поспать. Не спалось. Ворочался на своей верхней полке, думал.
«Ну вот… Вжился-встроился! И как тебе самому? Да вроде бы все нормально… Но с женщинами… как-то… перебор! И ведь все такие… что мимо – никак не пропустить! Как же их, таких, пропустить? Никак это невозможно!».
«А так… нормально! Сыт, пьян и нос в табаке! Деньги есть. Планы – есть! Помирать пока – не к спеху! Значит – будем жить!».
Спрыгнул вниз, пожал плечами на взгляд читающей какую-то книгу Тамары Петровны:
- Не спится что-то!
Увидел повеселевший взор их дочки, которая время от времени, поглядывала наверх, на его полку, с разочарованием.
- Может тогда – в шахматишки? – предложил Глава семьи.
- Да я как-то в шахматы… не очень! Я же не инженер! – пошутил Иван, — вот тут другое… Где-то я тут… гитару слышал, в каком-то купе!
Натянул на ноги «парусинки». Прошелся по коридору, заглянул в купе:
- Извините! А нельзя ли у Вас гитару… ненадолго?
Компания молодых мужиков интеллигентной наружности, но в состоянии легкого подпития, оживилась:
- Играешь? А то у нас тут Игорек – только учиться!
«Это было слышно!».
- Немного…
Подстроил гитару – Игорек и здесь был не на высоте! Спел и сыграл… Народу понравилось!
- Давай еще!
Дал… еще. Опять – понравилось.
В дверях купе заметил Ирочку, слушавшую из коридора.
- Прошу прощения! А могу я пригласить вот эту прелестную девушку – посидеть с нами в купе?
За Ирочкой пришла недовольная мама:
- Молодые люди! Может быть Вы разрешите нам взять гитару с собой, в наше купе! Обязуемся вернуть ее в целости и сохранности, да, Иван?