Время для жизни

И таки да! Она сказала ему, что очень благодарна, что у нее все получилось, как она и хотела. Вот когда она это говорила, глаза ее светились! Было видно, что рада без притворства. Ну… пусть хоть так…

«Да и Тоня еще… добавила неприятных ощущений!».

Тоня пришла в его комнату попить чая. Была какой-то отстраненной, даже взъерошенной! И как всегда – в трико! Косов сидел на топчане, чистил свои белые парусиновые туфли. Разговор? Разговор – ни о чем. Так – как дела, какие новости…

- Иван! Все-таки… хорошо, что ты уезжаешь! – как вырвалось у Тони давно сдерживаемое.

Он удивленно посмотрел на девушку.

- Ну что ты на меня так смотришь? Что – я не права? Выходит… Илья был прав, когда говорил, что ты… нехороший!

Косов отложил в сторону обувь:

- Тонь… Ты о чем сейчас?

- Думаешь… я не знаю про тебя и Лиду? – девчонка смотрела с вызовом.

- А-а-а… вон ты о чем. И что же?

- Как что? Ты… ты что – не понимаешь, что это… это нехорошо! Даже – гадко это! – возмутилась Тоня.

- Да? А что именно гадко? Не могла бы ты… пояснить?

- Ты… ты… не делай вид, что тебе непонятно! Сначала – Лиза! Потом, когда та уехала, Лида! Ты вообще… не разбираешь, что ли?

Иван почесал лоб, посмотрел на Тоню.

«А ведь – хороша! И правда – хороша! Может быть… стоило, а? Вон ножки какие классные, и попка – крепкая, сбитая такая! В попку бы ее – не? На мордашку, правда, простоватая».

Тоня покраснела щечками, фыркнула возмущенно:

— Вот и сейчас… разглядываешь меня! Как… как… так бы и разложил вот – на топчане этом! Да?

«В корень зрит девчуля!».

- Тоня! По-моему… ты не совсем права. Да, я вижу перед собой красивую девушку, и по-мужски… может даже вульгарно… оцениваю тебя. Бывает – не могу сдержаться. Но! Никогда я не переходил грани – ты подруга Ильи, и все… большего для меня не надо. Разве… я допускал что-то в отношении тебя?

- Да? Да я не раз чувствовала, как ты… меня разглядываешь!

- И что в этом такого? – удивленно поднял брови Косов.

- Ты не понимаешь, что ли? – удивилась Тоня.

- Нет… не понимаю. Если ты про библейское: «Не возжелай жены ближнего своего!», так я и не скрывал, что – слаб. Или я где-то делал вид высокоморального человека? Нет, вроде бы. Так что ж тогда? Не всем же быть такими, как Илья – одухотворенными и цельными натурами!

«Если честно сказать – не от мира сего! Это ближе к сути!».

- Оставим Илью! Разговор сейчас о тебе! – отмахнулась Тоня.

- М-да? Ну продолжай тогда…

- Ты… разве не понимаешь, что это… гнусно – спать сначала с одной, а потом – с другой? Причем они – подруги! А то, что они беременны? Как это принимать?

- Тоня, Тоня, Тоня… Ты сейчас рассуждаешь, не как взрослая девушка… Даже – женщина. А как идеалистически настроенная пионерка. Либо белое, либо черное; либо – все, либо – ничего! По-разному в жизни бывает… По-разному. То, что я спал с Лизой, а потом – с Лидой… так это и их решение тоже, не так ли? Они же не дети малые… И их беременность…

Тут Иван повернулся и постучал костяшками по доске топчана, пробормотав: «Чтобы не сглазить! Чтобы у них все было хорошо!».

- Их беременность… это – тоже их решение! Даже больше того – их желание!

- А ты здесь значит… как бычок-осеменитель, да? – скривилась Тоня.

- Да называй как хочешь! – Косова начал раздражать разговор.

- И что же… тебе самому не противно?

- Да что мне может быть противно, Тонечка? Я же спал с двумя красивыми женщинами! Не с мужиками же, право слово! Нет, Тоня! Мне не противно! Более того… Скажу честно – мне было хорошо! Думаю… нет, даже уверен – им было тоже хорошо! Все? Или еще что-нибудь?

Тоня пылала праведным гневом. Щечки горят, грудка взымается…

«Хотя грудка могла бы быть и побольше… Хоть чуток!».

- Ты… Ты – несносен! Ты – невыносим! Гадко это! Гадко!

- Да? Ну – пусть так… Я рад, что Вы с Ильей не такие!

«Илья ее покусал, что ли? Вот что значит… жить с идеалистом, в розовых очках! Писец, испортил девчонку! Не думаю, что она будет с ним счастлива. Хотя… Пусть я ошибаюсь!».

- Тонечка! Я скоро уеду и ничего здесь не будет напоминать обо мне! Ты успокоишься и… В общем – счастья тебе и Илюхе!

К радости Ивана, с Ильей он как-то разминулся. А то и с тем еще… отношения выясняй.

«Вот же… дурацкая фраза – «Выясняют отношения!». Чаще всего употребляется она тогда, когда уже ясно – что все выяснено и выяснять больше нечего, пора бить морду!».

Кира заставляла его менять занятия по какой-то своей, Косову неизвестной схеме. То сегодня с утра – плавание, то – прыжки, то ныряние за мешком с песком. В общем-то, понятно – дает нагрузку на разные группы мышц. Но все равно, систему Косов уяснить не мог.

«Сегодня можно было не ходить… в принципе-то! Понятно же – и дождик с утра заморосил, и ветер такой… явно свежий! В общем, не поплавать, и даже на ялике не позаниматься!».

Но Косов все одно – перся на водный стадион, как лосось на нерест.

- Ой, я думала ты уж сегодня не придешь! Погода-то… не позаниматься сегодня! – Кира была явно рада тому, что он пришел несмотря ни на что.

В комнате медпункта, кроме Киры находилась еще одна молодая женщина в медицинском халате. Вполне себе симпатичная на лицо, а фигуры женщины Иван толком не рассмотрел – за столом сидит и вставать не собирается!

- Да? А Вы чем в такие дни занимаетесь? – поинтересовался Косов.

- Да в общем-то… ничем. Так, бумажки всякие заполняем… сумки санитарные перебираем. От делать нечего! – Кира, положил подбородок на кисти поставленных на стол рук, с улыбкой смотрела на него.

«А ведь она… рада, что он пришел! Точно – рада!».

И, несмотря на доводы разума, теплая волна счастья заполнила его.

Непонятно, сколько они так друг на друга пялились, но тактичное покашливание медсестры заставило Ивана встряхнуться.

- М-да… Кира! Я вот чего хотел спросить… Если Вы не сильно заняты… ну, в смысле – ты не сильно занята… Да. Нельзя ли тебя отпросить… у твоей коллеги? Дело в том, что мне скоро уезжать… Хотя – да, ты же и так об этом знаешь. Чего это я… В-о-о-т… Мне нужно купить кое-что с собой. И ты могла бы… ну… в общем – помочь мне. Составить компанию, да!

Улыбка девушки при упоминании о его отъезде померкла, и она слушала его лепет опустив голову. Потом подняла:

- Да! Познакомься! Это моя коллега – Катя! Катя! Это мой… знакомый, его зовут Иван!

- Да, Катюша! Можно ли отпросить Киру? Ведь все равно – похоже, что дождь сегодня на весь день. А с меня… тортик и… бутылка игристого! Вы пьете игристое вино?

Медсестра Катя все это время сидела молча, только переводила взгляд с Ивана на Киру и назад. И был этот взгляд… как на убогих – с сожалением, и сочувствием.

- Идите уж… Погуляйте. Хотя погода сегодня не прогулочная, - вздохнула медсестра.

- Кир! Тогда я подожду тебя на крыльце, покурю. Хорошо? – повеселел Косов.

Девушка кивнула головой, снова заулыбавшись.

Иван стоял на крыльце, курил. Сквозь тонкое стекло одинарной рамы медпункта донеслось:

- Кир! Ты чего… влюбилась, что ли? Ты как… пыльным мешком ударенная последние дни. Это не мое дело, конечно… Но как же – Сергей? Да и этот… Иван… Сергей-то куда как красивше!

Что ответила Кира, Косов не расслышал за волной накатившей злости:

«Вот же… сука, эта Катя! Вот какое ее дело, а? Сама вон… подкрашенная, и маникюр на руках виден! Тоже небось… от внимания тренеров всяких здесь… не увиливает! А туда же… моралистка хренова!».

Со злостью Косов откинул от себя недокуренную папиросу. Кира вышла на крыльцо тоже – морщась. Но подхватила его под руку, заулыбалась:

- Ну! Куда пойдем? Что тебе купить нужно? Ты хоть сам понимаешь, что тебе нужно?

Косов направился к выходу со стадиона, не выдержав, прошипел:

- Сука! Терпеть не могу… советчиков этих…

- Ты чего, Вань? – опешила Кира, но поняв, засмеялась, - Ты про Катьку, что ли? Да брось! Она сама-то… не образец морали! Мы… знаешь… с Сергеем уже года три как на этот стадионе прописались! Ну – летом! Так вот… Знаешь, как она перед ним задницей крутила? Да и потом… есть у нас парни, которые могут записать ее в свой «актив». Так что… брось даже думать о ней!