Время для жизни

«Ух ты! А градусов пятнадцать морозца, не меньше! Небо-то как… вызвездило!».

И так потянуло назад, в тепло, под кошму, к Кире – что пришлось даже зубы стиснуть! Косов энергично помахал руками, поприседал. Сон уходил. Зачерпнул снег из сугроба, размял его в руках, и влажными руками – ох! растер лицо! Осмотрелся. У костра сидели двое парней, о чем-то негромко разговаривали.

Иван достал портсигар, выбрал при свете костра папиросу, с удовольствием закурил.

- Земляк! А еще курево есть? – обратился к нему один из парней.

Он молча кивнул, и подойдя к костру, протянул портсигар полуночникам.

- Тут у тебя мало осталось! – с сожалением сказал второй парень.

- Бери-бери! У меня в ранце еще заначка есть.

Молча они покурили.

- Там у костра, с твоей стороны… посмотри, котелок должен быть. Там чай. Мы уже попили. Вон – подвинь его ближе к огню, моментом согреется.

Он сидел, пил чай, курил, глядя в огонь.

«Как она ко мне прижималась! Вот… если бы представить, что Ирины и Светы нет. Не отказала бы Кира! Так, почему-то кажется… Они что – разбежались с Сергеем? Тогда еще, зимой. Она что-то такое говорила… с сарказмом или иронией, про их отношения. Как она ножку закинула, а? Так девушки не лежат. Так лежат женщины, для кого это уже привычно. И что? Ну – не девственница она, это и так понятно! Они сколько уже с Сергеем? Это меняет мое отношение к ней? Да – ничуть! Желанная… но и недоступная. Не по тому недоступная, что откажет, а потому – что… ни к чему это. Зачем девчонке жизнь портить?».

Он в который раз достал портсигар, протянул его парням – «давайте добьем остатки, а утром я из ранца доложу!» - закурил сам.

«Но почему же так хреново на душе? Кажется – вот она желанная… любимая женщина! И сам себе вынужден укорот наводить!».

Улыбался сам себе, размышляя.

«Вот Кира! Очень красивая, умная. Но, по большому счету, такая женщина – сейчас не в тренде, как в будущем говорили. Для этого времени она чересчур высокая, под метр восемьдесят, примерно. И еще – чуть перекачена, опять же – сленгом будущего. Крепкая такая! Нет в ней ничего от культуристок-бодибильдерш той поры. Никаких перекаченных мышц, нет и широких мужских плеч. Все в пропорции, все ровно и красиво. Но! Сейчас считаются привлекательными такие, как Ирина. Невысокие, чуть пухленькие, грудастые. Но Кира… он-то со своими вкусами… оттуда, где фитоняшки, где в тренде большие, красивые попы…».

Казалось, что этот час тянется невыносимо долго, а он – глядь! – и пролетел уже. Парни подняли сменщиков. Они хлебнули еще по чайку, сходили чуть дальше в лес, до ветру и пошли спать.

Очень осторожно приподняв брезент, Иван проскользнул в шалаш. Попытался присмотреться.

«Ни хрена не видно!».

Очень медленно рукой нащупал край кошмы, лежавшую под ней Киру, и также медленно пролез внутрь. Замер.

«А как ложиться-то? Она же калачиком свернулась!».

При попытке его повернуться, Кира вздохнула, потянулась и пробормотала:

- Ну, где ты пропадаешь? Я замерзла так! Давай, обнимай скорее!

Повернулась к нему попой, взяла его за руку и потянула ее к себе на талию. Прижала к животу. А потом… еще сильнее притиснулась к нему… попой. Повозилась так, устраиваясь поудобнее.

- Ну, где твоя вторая рука? Давай ее мне… под голову. Да, вот так. И эту… вот сюда, да.

И прижала его руку к своей груди.

- Ну же, обнимай сильнее. Холодно же!

Иван замер.

«Даже представить не мог… Моя рука лежит на ее груди. Ладонь аж дрожит – так хочется «пожамкать»! И как прижимается попка! И не пошевелиться. Ибо – чревато! Тут впору к члену обращаться, призывая: «Не вставай! Не вставай!».

К утру он не чувствовал ни левой руки, ни левого бока – отлежал напрочь! К тому же – и проспал! Ибо когда он проснулся от голосов возле шалаша и открыл глаза, внутри, кроме него и Ирины, никого не было. Брезент был немного откинут, что и позволяло определить время, как раннее утро. Светло уже! Ирина стояла у входа, что-то собирая в вещмешок.

Пытаясь размять руку, Косов не выдержал и тихо застонал.

- Что, Ваня, далась тебе сегодняшняя ночь? – улыбалась девушка.

Он хмуро ответил:

- Есть такое дело…

- Ага… такие девушки, как Кира… они просто не даются. Сложно с ними. Но ведь красивая, да?

Иван промолчал. Ирина тихо продолжила:

- Красивая… Но характер – это что-то! Наплачешься ты с ней, Ваня…

- Да почему я-то наплачусь? Она… с другим она!

— Вот ты дурень! А то я не вижу, и как ты к ней… и как она – к тебе! - и вышла наружу.

Косов сел, морщась размял руку, чувствуя, как побежали мурашки. Вылез, осмотрелся, оценил суету в лагере.

«А не сильно-то я и проспал! Вот тоже… такие же только-только вылазят!».

Отошел в лес, поглядывая по сторонам, сделал свои дела, и возвращаясь назад, выбрал наиболее пушистый и чистый сугроб, протер снегом лицо.

«Дети! Не ешьте желтый снег за ярангой!».

Девчонки табунком суетились возле костра, раскладывая кашу по котелкам.

- Вань! Я нам с тобой в один котелок положила. Ты не против? – Кира была спокойна и улыбчива.

- Нет, не против…

По очереди запуская ложку в котелок, черпали кашу. Для разнообразия сегодня – перловую.

«М-да… кто же кашу-то сегодня готовил? Перловку-то… хоть с вечера нужно было замочить. Кирза кирзой! Ладно… в брюхе доходить будет!».

- Ты чего такой насупленный с самого утра? Не выспался? – Кира – сама доброжелательность.

- Да так… Ты меня… всю ночь обнимала. Крепко так… Тебе что, Сергей снился?

Кира опешила, помолчала и спросила тихо:

- Почему Сергей? С чего ты…, - еще помолчала и как отрезала, - Дурак ты, Косов!

Потом встала, и пошла к шалашу собирать вещи.

- А ты и правда… дурак, Ваня! – сидевшая поодаль Ирина смотрела на него… с удивлением, - Не ожидала…

Весь обратный путь Иван проделал в одиночестве. Нет, так-то, в составе колонны. Но не Кира, ни Ирина к нему не подходили. Лишь последняя иногда смотрела. С каким-то удивлением, и – с жалостью. Как на убогого, честное слово! Между собой девушки вроде бы разговаривали, но – немного.

«Ну и пусть!» - решил Иван.

У Фатьмы его снова ждала баня, вкусный ужин и ласки красивой женщины.

Им никогда не удавалось заснуть сразу. И Иван, при виде своей подруги, забывал об усталости и всем прочем… и всех прочих. И женщина была горячей. Ему нравилось, что ей нравится. А потом? Ну как же не поговорить после этого? Это же форменное свинство, после такого, развернуться к женщине задницей и захрапеть.

- Смотрю тебе и крышу уже перекрыли. Быстро мужики справились! – еще на подходе к дому он увидел желтеющую свежим тесом кровлю дома.

- Ага! Мужики за неделю справились! Представь – за день старую разобрали, заменили некоторые стропила, и за три дня новую навели. Только деды говорят, что пока красить не стоит – краска долго сохнуть будет. Говорят – жди хозяйка, пока тепло не встанет. Там за день тебе покрасим.

- Так, а разве тес красят? Я вот сколько видел – все крыши не крашены.

- Ну… да. Но деды говорят, что, если проолифить, а потом краской покрыть – в два раза дольше стоять будет!

- Ну-у-у… пусть так. Деньги-то, поди, кончились?

Подруга помолчала, потом сказала:

- Осталось немного. Но мне хватит. А потом… зарплата будет. Слушай! – оживилась она, - А там в гостинице так интересно! И сама работа, да и вообще… Новое для меня все. Правда… бабы есть вредные. Представь! Оказывается, эта должность… ну – непросто на нее устроиться. С улицы туда не берут. Вот и косятся там… некоторые – кто такая, да откуда!

- Ты погоди про гостиницу. Позже расскажешь. Давай про деньги разберемся! Сколько тебе еще надо?

- Вань! Ты опять денег мне будешь давать? Ты же и в прошлый раз столько дал…

- Радость моя! Я сейчас чего-то не понял – что это за вопросы? Я спросил – сколько тебе еще надо! – подпустил строгости в голос Косов, - Или ты, женщина, спорить со мной будешь?