Время для жизни

«Вот еще проблема: Чибис-то пацан молодой еще, в самой поре юношеской гиперсексуальности. И сегодня утром уже, проснувшись, перед приходом Савоськи, прочувствовал, что такое утренняя эрекция. Там-то, в прежней жизни, чуток забываться стало, как это – когда одеяло по утрам торчком стоит, и от этого – ноги мерзнут!».

Время тянулось сырой резиной, медленно и вонюче. Он то валялся на кровати, то – вскакивал и вновь разминался, заставляя непривычные мышцы тянуться и работать. И думок – полна голова.

Периодически мысли сбились на жену, дочь, внука, родственников. Грустновато стало.

«Ладно… тут уж ничего не попишешь… Ирина вполне себе ушла в работу, бывало только и разговоров про учеников, коллег-учителей, проблемы на работе. Дочь – тоже с зятем самостоятельные люди, да и личные отношения стали уже не такими теплыми, как раньше. Матери – сестра поможет. Надо честно признать, что в последнее время только звонил в родной город пару раз в месяц, да деньги время от времени небольшие посылал. Хотя – как мать переживет его смерть – тут уж хрен его знает. Надеюсь, что внуки (дети сестры) ее как-то отвлекут. Вот только Егорка… Теплый маленький воробушек… Глазенки блестят, разрумянится: «Деда, деда! А вот слусай…».

Как многие мужики, с возрастом Сергей становился более сентиментальным, и некоторые вопросы, мимо которых в молодости проходил, не задумываясь, заставляли рефлексировать, а то и прямо расстраиваться. Сейчас еще отголоски этого в голове вертелись, но он заставляя себя переключаться на нынешние проблемы.

Пару раз за день, в коридоре что-то брякало, кто-то ходил. Шаги были легкие, из чего Сергей сделал вывод, что приходящая к Савоське кухарка-прачка – женщина молодая и не грузная. Он даже постарался второй раз выглянуть в окно, чуть отодвинув занавеску, полюбопытствовать, но увидел лишь силуэт, промелькнувший мимо окна.

Но – все кончается. Вечером пришел хозяин, с кем-то перемолвился у входа в коридор, потом прошел к себе. Еще через некоторое время, дверь открылась:

- Вот же… Хоть кол на голове теши! Что – вытерпеть не мог?

Угу… Сергей терпел до последнего, но…

- Сейчас стемнеет – выйдешь, вынесешь. Парашу я за тобой еще не выносил!

Савоська был опять какой-то раздраженный и Сергей с ним пререкаться не стал.

Позже, когда ужинали в комнате Савоськи, за столом хозяин проскрипел:

- Есть у меня знакомая… Вдова знакомца одного. Переговорил я с ней. Живет она одна, дети – поразъехались по своим делам. Согласна она тебя пустить на месячишко. Но – чтобы в порядке все было! Я ей сказал – племяш приятеля давнего приехал, пока на работу определится, пожить негде. Смотри… тетка она суровая, ежели что не так – так под зад коленом быстро наладит! Завтра с утра – съезжаешь от меня.

- На Малой Нахаловке найдешь третий переулок, от Кузнецкого если, повернешь направо. Третий дом – ее будет. Ясно? Вот бумажка, там адрес написан. Найдешь, если надо!

- Так что ж! Я же говорил – мне тихонько нужно сидеть, я же… все в норме будет, Севостьян Игнатьич! – постарался вложить в свои слова максимум честности, - а что по работе? И по одежде?

- Завтра с одним человечком поговорю, о встрече договорюсь... А ты прикинь, че тебе нужно, чтобы время у людей зря не отнимать, - судя по всему, Савоська был не в духе, или просто устал.

Вообще-то Сергей сначала удивился, когда узнал, что тот где-то работает. «Да и вряд ли он простым работягой вкалывает, скорее всего – на каком-нибудь складе-магазине-базе обретается».

В подтверждении его раздумий, хозяин скрипел дальше:

- Как у Евдокии устроишься, на следующий день… То есть – послезавтра! Придешь в столовую, что возле Первомайского сквера, от Красного – вправо свернуть нужно будет, по улице Горького… Найдешь! Там, на задах столовой, склады Общепита расположены. Я там служу! Придешь – ровно к двенадцати. Я там тебя ждать буду, в столовой этой. Там за обедом – и поговорим. Все понял?

- Мне бы мешок какой? Может сидор какой завалящий найдется… Не бесплатно, конечно, Севостьян Игнатьевич… Так – хоть и маловато барахлишка у меня, но не в руках его носить же?

Савоська вышел в коридор, пошуршал в чулане, вернулся и бросил Сергею на колени старый солдатский сидор:

- Так бери, не нужен он мне.

Сидор был, мягко говоря, изрядно поюзан. Пыльный, с парой небольших дырок у горловины, весь в каких-то пятнах – побольше и поменьше. Ну, дареному коню – никуда не заглядывают!

- Спасибо, Севостьян Игнатьевич!

За чаем Сергей поинтересовался:

- А что там, на улице-то слыхать? Чем люди дышат? Легавые еще шустрят?

Хозяин заперхал дымом, засипел. Это он, выходит, смеется так.

- Повезло тебе, дурилка! Слухи ходят – Хозяина-то нашего областного – в Москву вызвали, а там – под микитки, да в кутузку! Если правда – то «товарищи» со своими не церемонятся. В ров сведут, не иначе! Вот и милицанеры, да и гэпэушники и пришипились – ждут, что там дальше будет. Это же – и у них в «верхушке» головы полетят, новая метла – она же по первой не разбирает, кого метет! Не до шпаны сейчас красноперым – самим бы уцелеть.

После ужина, Сергей, как мог, выхлопал вещмешок, сложил в него деньги, завернутые в старый пиджак Чибиса.

Не спалось долго. Все крутил в голове – и так, и этак. Что сначала, что – потом. Легенда нужна. Стройная, без зацепок и непоняток.

Ну, с ближайшей целью - было более-менее ясно. Сделать через Игнатича документы, приодеться более прилично, пристроится в какое-нибудь место на работу.

«А вот что ты умеешь делать? На завод? Так ни токарь, не слесарь… Куда еще? Нет – неправильно… Сначала нужно дальнюю перспективу нарисовать-обдумать, а потом уже от нее плясать. А что у нас в дальней? А все то же, что и у всех – война… Вот так…".

Отвертеться тут не удастся, да и как-то стыдно, прежде всего перед самим собой… Значит, война. Что нужно делать, чтобы уцелеть (возможно), но не скурвиться? Или чтобы хотя бы впустую не сдохнуть – что было бы обидно? А - готовиться нужно. Опять же как?

Кто у нас самые подготовленные к войне люди, хотя бы – гипотетически. Известно кто – военные, их к этому как раз, таки и готовят. Значит – армия? Чибис (то есть я теперь!) – парень молодой, а значит вполне можно поступить в военное училище. Но вот Чибиса туда хрен возьмут – образование 7 классов, приводы в милицию, и не комсомолец. Значит нужно оформлять новую биографию. Документы за десятилетку делать я уже решил, метрики тоже сделать.

Паспорт? В будущем – дело обязательное, а здесь? Местное законодательство я не знаю. Читал где-то, что паспорта перед войной были далеко не у всех. А у кого они были? Этот вопрос нужно как-то «провентилировать».

Дальше – комсомол… В своем прошлом Елизаров комсомольцем был. И даже билет сохранил – не по идейным соображениям, а просто – на память. Здесь, наверное, комсомольцы все же идейные. Значит – вступаем? Не так просто… Нужно себя зарекомендовать.

Опять – возвращаемся к месту работы. Ничего не ясно. Ладно – в сторонку пока.

Если училище – то в какое? Авиация – не-не-не. Хотя здесь и сейчас - самая мода».

Но Сергей отдавал себе отчет, что никогда не был технарем, ни в молодости, ни позднее. Не получалось у него с техникой любви, и голова, и руки были по-другому устроены.

«По этой же причине отпадают всякие танковые, артиллерийские и прочие учебные заведения. Значит что? Значит – «махра», «царица полей»! И подаваться нужно в Омск, в училище. Хотя, конечно, уцелеть в пехоте – это даже не лотерея… но – выбирать не приходится. Поэтому – новая биография, документы, ее подтверждающие, врастание в это время, комсомол, училище. Нужно время. Не менее года. Значит только – на следующий год. Так, считаем – следующий – 1939. Два года обучения (вроде бы так?). Значит выпуск из училища – накануне войны. Вот «везуха-то»… Ладно… пока себя не хороним и не плачем – рановато. Как там Павка Корчагин говорил: «жизнь прожить нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».