Страница 139 из 299
- Именно – он! И грамм триста коньячку! Какой у Вас имеется коньяк?
- Предупреждаю – «Двина» - нет! Кончился! – судя по сарказму в голосе халдея – его никогда и не было! – вот есть КВВК. Будете?
- Да, вполне!
В ожидании заказа они сидели, разглядывая людей, слушали эстраду.
- Мне так неудобно! На меня все пялились! А эти… дамы… Думала дырку прожгут в юбке!
- Ну так я же тебе говорил, что ты будешь самой красивой здесь.
- Не скажи! Вон, смотри какая за столом у Игоря сидит!
«Ага… ничего себя так! Правда только на лицо, и грудь неплохая. А что там дальше – не понять!».
- Ты зачем меня по попе гладил? Я т-а-а-а-к удивилась! А потом поняла. Как это? Эпатировать решил, да?
- Какая ты у меня умная и с хорошим словарным запасом.
Женщина возмутилась:
- Вообще-то я в школе училась! И училась хорошо, к твоему сведению!
- А почему я книг у тебя не видел?
- Я раньше любила читать. А потом… как-то не до того стало. Поменялось у меня все в жизни. Не до книг стало.
- А вот это ты брось! Сейчас у тебя снова все поменялось. Может ты еще учиться пойдешь! Сейчас хорошее образование – очень востребовано. Можно же и заочно учиться?
- Не знаю, Ваня… Хорошо бы. Я и сама бы хотела, наверное. Но… не знаю.
Они плотненько перекусили. «Оливье» был вполне на уровне. И шашлык был достойный. Фатьма споро расправилась с рыбой, и сейчас сидела, попивая вино и разглядывала людей в зале.
- Такой кусок съела. Растолстею и ты меня бросишь!
- Во-первых, ты делаешь зарядку! А во-вторых… я тебе помогу не потолстеть, другими упражнениями!
Она чуть покраснела и засмеялась.
- Пойдем-ка танцевать, красавица! – решил Иван, услышав знакомую мелодию вальса.
- Погоди! Ты прав… это вино… кислятина!
Она ненавязчиво огляделась, и плеснула в свой пустой бокал коньяка из графина.
— Вот так… будет лучше!
Они, взявшись за руки, направились к эстраде. И Косов увидел, что Калошин, направлявшийся к их столу, сокрушенно взмахнул руками.
«А ты как думал?! Хрен тебе – да по всей морде!».
Полноценного вальса здесь получиться не могло – пятачок был невелик, а желающих потанцевать – хватало! Иван обнял женщину за талию, а она, немного подумав, положила голову ему на плечо. И пахло от нее благовониями – ненавязчиво, в меру, и очень приятно!
Потом они снова сидели за столом, разговаривали. Она улыбалась, смеялась над рассказываемыми им анекдотами. Коньяк в графине убывал, чему был причиной и сам Косов, да и женщина ему периодически помогала. Попаданец заказал второй графинчик по-триста пробегающему мимо официанту. В голове появился легкий хмель, внутри было тепло, а в целом – хорошо, уютно. Фатьма раскраснелась от выпитого, и Иван откровенно любовался ею.
- Ваня! Не смотри на меня так! Ты меня смущаешь. Будь мы дома… я бы знала, чем ответить на твой взгляд. А здесь… не смотри! – она смеялась чуть слышно и Косов… млел!
- Здравствуйте, дорогие мои земляки! Здравствуйте, гости нашего замечательного ресторана! Спасибо Вам за Ваши поздравления! В ответ я хотел бы отблагодарить Вас, исполнив песню, которую написал мой друг… да! Не побоюсь этого слова – мой друг! Наш земляк, присутствующий здесь Иван Косов! Иван! Иди сюда! Пусть люди видят, кто пишет для них такие замечательные песни! Косов! Я к тебе обращаюсь!
- Бля, бля, бля! Да ты, Ваш-Бродь, уже нарезался! Когда так накидаться-то успел? – растерянно сказал, глядя на эстраду Косов.
А там, уже с гитарой в руках, призывно махал ему рукой Калошин.
«Вот не хотел же я этого! Не хотел! Разгул этот молодецкий! Пляски богатырские! Визг поклонниц, злобные взгляды мужей и воздыхателей женско-девичьих!».
— Это он что – тебе, что ли кричит?! – Фатьма была удивлена.
- Пойдем! Он же не успокоиться! Пойдем, постоишь возле эстрады, пока я этого утихомириваю… А то, оставишь тебя здесь одну, так – украдут!
- Ты бить его собрался? Не надо Ваня, он же не со зла, просто выпил лишнего! – подруга немного испугалась.
- Да не буду я его бить! Сейчас споем пару-тройку песен, он сам уймется! – Косов встал, взял за руку женщину и повел ее к эстраде.
— Вот! Вот он, наш поэт! Мой друг и просто – замечательный человек – Иван Косов! Ага! Обратите внимание – какая красавица рядом с ним!
К удивлению Ивана, Калошин не выглядел совсем уж пьяным. Игорь крепко держался на ногах и вполне уверенно перебирал струны гитары. В другое время все происходящее возможно приняли бы за скандал, но народ в зале был уже… теплый!
Косову пришлось помахать рукой Калошину и раскланяться перед людьми. Теперь и он уже чувствовал внимание. Большей частью – со стороны женщин. Наверное, Фатьма что-то тоже почувствовала, потому как приобняла его за руку, крепко прижавшись и прямо заявляя – «Мое!».
Калошин спел «Глаза напротив». Хорошо спел, не отнять! С чувством, проникновенно!
«Только, зараза такая, почему-то смотрел на Фатьму! Убью гада!».
Потом Игорек спел «В шумном зале ресторана». Опять – здорово! Правда… женщины уже вполне себе повизгивали перед эстрадой. До поклонниц будущего им было далеко, конечно. Но Иван чувствовал, как эмоции начинают захлестывать зал. Да и его тоже, что уж там! Вон Фатьма как смотрит… на Калошина! Сволочь, этот Игорек!
Он подошел к своему столу и налив, замахнул сразу стопку коньяка.
«Так… свадьба, похоже, пошла на самотек!».
Он вернулся к эстраде, где его подруга даже не заметила его отсутствия. Калошин, заметив его, махнул рукой. А потом… потом гадский Игорь сделал жест, который можно было расценить – «А что – слабо?».
«Да ни хрена не слабо!».
Он поднялся на площадку, благо и высоты там было сантиметров тридцать-сорок – не выше. И протянул руку к одному из музыкантов, с просьбой дать гитару. Тот, улыбаясь, снял ее и передал Косову. Оркестранты переглядывались и смеялись.
«Ага! Батл сейчас будет!».
- Здравствуйте, дорогие друзья! Игорь уже представил меня Вам! Спасибо Вам за аплодисменты и такую оценку моей скромной деятельности! И для Вас…, - он кивнул Калошину:
- Мохнатый шмель – на душистый хмель!
Игорь дал ему возможность спеть первый куплет и запел второй. Так они и исполнили всю песню. А вдвоем – пели куплет! Хмель уже шумел в голове, Ивану было хорошо. Все люди – братья! И его женщина – вон как на него смотрит!
В таком же стиле они сбацали… именно – сбацали! «Красное платье!».
А потом Иван чуть отвлекся. И Калошина уже рядом не было.
- А сейчас, друзья, я хочу спеть Вам песню, которую мой друг еще не знает:
- Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то повенчана!
Вся ты словно в оковы закована, драгоценная ты моя женщина!
Иван заметил, что «драгоценная женщина» танцует именно с «моим другом»! Но песню же нужно было допеть!!!
«Все-таки бить морду ему придется! И чего он ее лапает?!».
К сожалению, ему пришлось петь на бис! Немного успокоило, что Калошин с Фатьмой уже не танцевал. Но она танцевала с каким-то… летчиком-капитаном! Этот, надо отдать ему должное, вел женщину сдержано, вполне пристойно. Но и чего-то нашептывал ей на ушко! Она хоть и улыбалась «летуну», но все-таки поглядывала на Ивана.
Закончив петь, передав гитару музыкантам, он спустился в зал и, подойдя к женщине, взял ее за руку.
- Тащ-щ-щ к-тан! Это все же – моя женщина! – глядя в глаза мужику.
Тот дернул уголком рта, но сдержался.
«БКЗ на груди. Испанец? Уважаю, но мое – не замай!».
- И-эх! Пацан, ну зачем тебе такая женщина, а? – приблизив голову к Ивану спросил летчик, - ты еще… молод, а она – женщина с большой буквы!
- Товарищ капитан! – практически по буквам протянул Косов, — это – моя женщина! Нехорошо!
Капитан усмехнулся.
- Нехорошо будет герою летчику морду бить! – в-о-о-т, а теперь он уже не усмехается!
- А ты наглец! А осилишь-то? – оскалился красный командир.