Время для жизни

«Хорошо стоит!».

Пара шагов, чуть подпрыгнуть, оттолкнувшись левой ногой, и правой… Нет… второго-то зачем выводить из обоймы мужиков, пусть и временно. По заднице, только по заднице! Но удар вышел ладным, и парень отправился в недолгий полет.

«Сугробы здесь очень хороши! Большие и пушистые! Ну… я надеюсь, что пушистые!».

Косов подошел к «летчику» и за воротник фуфайки вытянул его на дорогу. Подбил парню ногу и вновь уронил на землю; уперся коленом тому в поясницу; пользуясь тем, что шапка слетела при ударе, запустив руку в волосы, задрал голову вверх. И, достав правой рукой финку из положенного ей места, покрутил ее перед лицом парня.

- Глаза открой! Глаза открой, сука! – он шипел тому в ухо негромко, но… с чувством, - видишь? Я тебя, баран, спрашиваю - видишь?

Тот попытался кивнуть оттянутой назад и вверх головой.

- Это я сегодня добрый… Просто пиздюлей вам отвесил. В следующий раз – резать буду! Ясно? Ясно, я тебя спрашиваю? – для придания особого внимания, ткнул с размаху головой в наледь дороги, - И, если кто здесь, в вашем блядском собачьем хуторе, на Фатьму хоть слово плохое скажет, хоть покосится недобро… Вам пиздец придет! Именно Вам, ты понял, сявка?!

Несмотря на вновь обильно потекшую из носа «барана» кровь, Иван вновь с силой воткнул того мордой в дорогу.

- Я вас, бляди, запомнил! И того щенка – тоже! Так и знайте! С-с-с-с-у-у-чата! С кем связались, а?! Пехота, бля! Все понял? Я спросил – ты, перхоть подзалупная, все понял?!

Тот, не отрывая головы от дороги, закивал. Молча.

- Ну… лежите. Отдыхайте… босота!

Будучи человеком непритязательным и в той жизни, Косов мог довольствоваться малым. Но все же бытовой комфорт в прошлом – он вспоминал с ностальгией. Даже обмыться после работы или занятий спортом негде. Приходилось греть воду на печи или на керосинке и обмываться в комнате.

Вспомнилось, как один из его однокашников по училищу, Вовка Шаповал, редкостный блядун и дамский угодник, по пятницам – в винно-банный день, намывая причиндалы под душем, наставительно говорил:

- Попрошу запомнить, товарищи курсанты! Главное в деле офицера ВМФ – чистота половых органов! Вдруг решится какая фемина вам доставить оральное удовольствие, а у вас – вонь как от козла! Будет неудобно!

И, как не старайся, а все равно воды на пол нашлепаешь. И уборку потом делать! Ну – хоть в комнате у него вследствие этого всегда порядок и чистота. Это, кстати, заметили и Тоня, которая шпыняла этим директора, приводя в пример попаданца; и Лида, которая по- прежнему хоть и отказывалась пить чай в его комнате, но все же пару-тройку раз была вынуждена зайти – по каким-то рабочим вопросам. Даже один раз – с Лизой. Вот та осматривалась с любопытством!

Мда… так вот – про баню! Качественно помыться ему удавалось только по субботам, в бане у Мироныча. И даже – не каждую субботу получалось – кино же крутить надо! Вот и приходилось бегать в баню ранним вечером, а уж после – снова работать. И какой, скажите, может быть кайф от бани в таком случае? Хорошо еще, что одну субботу в месяц Илья, волевым решением, назначил технической. Что уж он под этим имел в виду, Иван не знал. Но ему хватило и того, что раз в месяц он мог полностью расслабится! Его отношения с Миронычем были очень хорошими.

Да и с Яковом, он более или менее сошелся. Особенно после того, как посоветовал Якову в период обострения его болезни, питаться диетически.

- У тебя же, Яков, не весь год желудок болит? Нет? Ага… весной и осенью. Ну – как почти у всех язвенников. Так вот… если ты знаешь уже, пусть примерно, когда тебя начнет крутить – переходи на определенную пищу. Полностью тебе это не поможет, но хоть боли будут не такие сильные. Какую пищу? Да вот – с сентября, к примеру, жаренное нельзя! Острое – тоже нельзя. Поменьше соленого. Копченое – исключить!

- Так что ж мне… с голоду помирать, что ли?

- Ну ты уж брось… Чего это с голоду? Каши есть? Есть! Молочное опять же! Вон – яйца… но только – вареные, не жаренные! А лучше – вообще сырые пей! Хлеб – только мякушку; корки, особенно поджаренной – не надо.

- Да… так и пить бросишь, мать его…

- А вот пить, кстати, можно! Только в меру, не по поллитра за прием. Стопку – ничего страшного.

- Ты откуль все это знашь-то?

- Так сам же знаешь… у меня девки знакомые – они же на докторов учатся. Вот… в разговоре и услышал.

Мужик засмеялся, заперхал дымом:

- Так вы что ж… про медицину все общаетесь? Я думал, чем другим… занимаетесь. Ха-ха-ха!

- Одно другому не мешает! И кстати – когда куришь, дым попадает в желудок и раздражает. Тоже бы – поменьше курить, особенно когда приступы.

- Вот жа жисть кака! Вот и нахрена она тогда, если то – нельзя, друго – нельзя! А этого – помене!

- Ну… смотри сам. Я тебе посоветовал, а как ты там поступишь – хозяин-барин!

В бане у Мироныча, как-то в субботу, он и познакомился с зятем коллеги и его семьей. Дочка с мужем приехали погостить чуток у родителей, ребятишек привезли погостевать. Жили они в деревне, километров двадцать-тридцать от Никольска.

Косов, заранее предупрежденный Миронычем о приезде его родных, улучил время и сбегал на станцию – там магазин был все же лучше, чем в селе. Купил конфет и пряников ребятишкам, для мужиков… ну и для себя тоже – пива. После бани. Пиво здешнее – ему все больше нравилось. Интересное было и на вкус, и на упаковку – бутылки были по ноль семь литра, темного стекла. Пиво было совсем не крепким, отдавало хлебом. После бани – так прямо в плепорцию! Вот попаданец и купил сразу штук десять! Одному, конечно – многовато, но, если Мироныч, да зять… Да может и сама хозяйка с дочерью, после баньки-то – по стаканчику выпьют!

Баня у Мироныча, как всегда, была натоплена – филиал ада на земле! Если на полок залезть, то и волосы потрескивать начинают; а дышать – только через руку, прижатую ко рту. Они втроем сначала посидели, чтобы пропотеть. Потом Мироныч, покряхтывая, полез на полок:

- Ну-ка, Ваня, похляш-ш-ш-и меня веничком!

Иван не заставил себя ждать. Отходил мужика со всем старанием!

- Ох ты ж… От хорошо-то как!

Мироныч дождался, пока зять Тимофей и Иван по разу взберутся на полок, и пошел в предбанник. Они выскочили следом.

Разлив пиво по принесенным с собой кружкам, сидели, отдыхивались. Первую кружку Иван, после пекла парилки, выдул залпом. А вот вторую уже – тянул с наслаждением, не торопясь. Допив свою кружку, Мироныч хлопнул себя по мосластым коленям, и сказал:

- Пойду я в избу… Что-то сегодня днем грудь давило. Погода, что ли поменяется… А вы – парьтесь.

Они с Тимофеем снова зашли в баню, ополоснули полок, поддали парку и снова – углубились в «садо-мазо». И еще сделали два захода в баню. Хорошо!

Попивая в предбаннике пивко, Иван, поглядывая на мужика, спросил:

- Тимофей! Я вот стесняюсь спросить… А что у вас с Миронычем… как-то – натяженно в отношениях?

Тот поморщился и вздохнул:

- Да этот… бульбаш… все никак не успокоиться. По поводу того, что я в Гражданскую сначала у белых был. И ведь – не сам пошел, мобилизовали! Там же не спрашивали – хошь-не хошь. Да и пробыл я у них всего три месяца. А потом мы с парнями, нашими – деревенскими… осмотрелись когда… и ушли по весне в лес! Ну их на хрен, беляков этих.

- Тяжко было?

- Где? У белых? Или в лесу? А… да… что там, что там – не сладко. Но у белых, хоть и кормили, и форму выдали, а все равно – хужее было! Насмотрелись мы там, что ты! Нас все больше в охране, да во всяких оцеплениях держали. Ну а как? Парнишки мы были все молодые, и винтовку-то в руках не держали. А так-то… ох и лютые там были! И слова поперек не вякни! Сразу – плетей всыпят! У нас так пару парней засекли. Один сразу богу душу отдал, а второй еще с неделю мучился. Фельдфебель у нас был… из старослужащих. Ох и сволочь, ох и зверь! Скольким он зубы повышибал – без счета! Ну да – мы тоже память имеем! Когда уходили – оружейку вскрыли, подгадав, когда эта гадина в карауле будет. Вооружились, значит справно так, еще кой-чего из нужного прихватили. А уже уходя – придавили гниду! Вот веришь-нет – такое душевное облегчение я тогда почуял, когда кончили его! Прям благодать по душе разлилась!