Страница 27 из 50
К этому времени Брант уже лёг на пол, положил голову на свёрнутый плащ, служащий ему подушкой и даже закрыл глаза. Так что получалось, что, если кому и отвечать на этот зов больного, так только Жофрею, но он оказался к этому не готов. Нет, точно не сегодня! И старый лекарь тоже расположился на своей скамье и тоже закрыл глаза.
Андре понял, что не смог достучаться, горестно вздохнул и откинулся на подушку. Выбора ему не оставили.
И вдруг Брант резко встал, подошёл к столу, сделал масляную лампу по ярче, поставил стул рядом с кроватью Андре и сел так, чтобы Андре хорошо его видел.
– Не делай это, сынок, – сердито попросил Жофрей, – Пожалеешь!
– О чём, отец? Андре хочет знать. Он имеет на это право! – возразил Брант.
– Ну да…
– Он прав. Рано или поздно… Так что лучше сделаем это сейчас, вместе. Так будет вернее, а то мало ли, подумает потом, что я что-то присочинил…
– Но я даже мысли такой не допускал! – возмутился Андре.
– Всё ещё впереди, – невесело усмехнулся Брант.
– А сам-то ты как бы отнёсся к такому? – Жофрей тоже поднялся и теперь обращался прямо к Бранту, – Поверил бы? Справился бы?
В ответ Брант тяжело вздохнул:
– В некотором роде я уже проходил через подобное и, как видишь, справился. И Андре справится. Человек, который жизнь положил, спасая ребёнка, должен справиться. Так что же, сударь? Вы готовы услышать ответы на ваши вопросы?
– Да, я готов!
Андре ещё не до конца поверил в то, что ему удалось-таки достучаться до своих упрямых лекарей, и потому в его глаза угадывалась тень настороженности, но дабы подтвердить свою решимость он тут же сделал попытку подняться.
Что ж, Брант помог ему принять положение полусидя, вернулся на своё место и согласно кивнул.
– Прежде всего позвольте несколько слов об источнике этих наших знаний о вас.
– Разве мы решили говорить не о моих кошмарах? – не удержался Андре.
– Именно. Что же это такое…
– Ну… – призадумался юноша, почувствовав подвох.
– Это не вопрос, – улыбнулся Брант, – Человек, угодивший во власть кошмара, видит яркие картины, остро переживает болезненную ситуацию, но озвучивает далеко не всё. Вы понимаете? Для тех, кто бодрствует у его кровати, речь такого человека обрывочна, несвязна, часто просто бессмысленна… Так было и с вами, Андре. Вы не всё озвучивали. Чаще это были диалоги с кем-то или даже с чем-то. Но порой ваша речь выливалась в монологи, становилась более связной…
– Я вас понял, – кивнул Андре, – Но вы всё-таки смогли сделать какие-то выводы, связать что-то с чем-то.
– Да, кое-что, – Брант глянул в сейчас прикрытое ставней окно, сокрушённо повёл головой, и вдруг его осенило, он круто развернулся к Жофрею, – А знаешь, что мне подумалось, отец? Такое плавание в стремнине Тарна, балансирование на вершине водопада, само падение должно было сопровождаться сильнейшими переживаниями, страхом… Нет! Ужасом! Паникой! Это падение должно было дать обильную пищу для кошмаров! Верно? Но лично я не уловил ни малейшего намёка на это. Никакого упоминания водопада. А ты?
– Он говорил о водопаде один раз точно, но скорее восхищаясь им, а не страшась, – со значением кивнул Жофрей, – Я понимаю тебя, сынок, Андре не испугался водопада, не имел с ним никакого конфликта. Спасая девочку, наш герой просто делал то, что должен был… Страх за свою жизнь… Да, похоже, у этого парня он далеко не на первом месте.
Брант согласно кивнул и снова развернулся к Андре:
– Не испугаться Большого водопада Тарна может только сильный духом человек! Помните об этом, сударь, когда будете слушать то, что я скажу…
Брант произнёс это очень веско, после чего перевёл дыхание и ринулся «в бой»:
– Итак, что же нам удалось о вас узнать?.. Вы называли разные имена, кого-то чаще, кого-то реже… Я так понял, что у вас есть три или четыре брата: Виктор, Эжен, Жан и Анри. В родстве с последним я не уверен, вы редко его вспоминали, реже, чем Питера, хотя это конечно очень зыбкое основание для такого вывода. И ещё, вы были без памяти влюблены в девушку по имени Марианна, очень хотели жениться на ней…
Взгляд Бранта пытливо буравил лицо Андре, силясь пробиться в самую его душу. Но было видно, что Андре лишь внимательно слушает, пока ни одно из названных имён ему не откликнулось. Что ж, Брант вздохнул и продолжил:
– Были и другие имена, Геньи, Анна, например… Все ваши братья люди взрослые… Ваш брат Жан тоже полюбил Марианну, и в этом споре за её руку он оказался удачливее, она ему отдала предпочтение. А вы возненавидели брата.
– Возненавидел… – эхом откликнулся Андре, – Не слишком ли сильное слово вы нашли, господин Брант? Ненависть, это… Я что-то сделал ему?..
– А вот здесь есть неопределённость, – Брант покосился на Жофрея, но тот ободряюще кивнул, мол продолжай, раз уж начал, – Видите ли, Андре, то вы каялись в том, что предали Жана и Марианну герцогу, то уверяли, что в случившемся не было вашей вины. Понимаете? – Брант тяжело вздохнул и ринулся напролом, решив скорее покончить с этими неприятными откровениями, – Если это можно понять по-разному, то перед Эженом и Виктором вы только каялись. Виктора вы предали, оставив в плену герцога. Эжена… Их обоих с Виктором вы подвергли жестокой порке, сами ли, приказали ли кому, но за это вы не снимали с себя вину. И последнее… Вы винили себя в гибели Эжена. Что именно с ним произошло, мы не поняли, но одно точно, он погиб. К этому как-то причастен герцог и…, может быть, вы. Вот, пожалуй, и всё.
Густые брови Андре сдвинулись, взгляд потемнел. Было видно, он поверил. И это знание придавило его. Заметив, как сильно расстроился юноша, Жофрей не выдержал:
– Дружок, не спеши взваливать всё это на себя! Слышишь? Мы ведь не знаем наверняка, что произошло на самом деле! Послушай-ка, теперь меня! Я видел тебя рядом с Питером. Он человек редкой светлой души, мудрый, сильный. Он-то отлично тебя знал. Как верно сказал Поль Ляру, Питер чтит тебя братом. А это многого стоит!
– Питер праиэр герцога Бетенгтона, – глухо откликнулся Андре, – Поль Ляру ясно сказал, что герцог ищет моей гибели, скорее всего руками Питера…
– Но Питер против воли служит герцогу, я в этом уверен! – Жофрей даже подошёл ближе, но тяжелый взгляд Андре остановил его порыв:
– Он что, малое дитя?! Если служит герцогу, значит таков его выбор – служить врагу моей семьи.
– Нет… Я уверен, там есть что-то ещё! Ты не ставил ему в вину эту службу, слышишь? Помнится, на мой вопрос об этом ты открыто сказал, что эта служба Питера сильно мешает вашей с ним дружбе, мешает, но не перечеркивает её! Понимаешь?!
– И сейчас вы скажете, что и я против воли сделал то, что сделал? – горько усмехнулся юноша и тут же отрицательно повёл головой, – Не надо, Жофрей!
Что ж, старый лекарь с досадой всплеснул руками и отступил, а Андре уже обратил взгляд к Бранту:
– А что мои родители? Про них я что-то говорил?
– Очень не много… – вздохнул в ответ лекарь в маске, – От отца вы ожидаете отречение, никак не меньше. Мать… Похоже, в её образе вы находите и утешение, и ещё большую боль, что-то на тему… острейшего стыда. Вы не называли их по имени, не называли какие-либо места Фрагии… География ваших кошмаров осталась в тумане. Вот, пожалуй, и всё, что я имею сказать.
– Зато я ещё «имею»! – воскликнул Жофрей, но Андре его перебил.
– А ты, Жофрей, всё то… так же понял?.. Так о чём же ещё говорить?
– О том, что я знаю Воламбаров! – едва ли не подпрыгнул пылкий старик.
– Они-то здесь причём? – и правда не понял юноша.
– Вызвать такую их ненависть мог только человек противоположных им качеств! Вот при чём! – и Жофрей назидательно поднял палец.
– «Враг моего врага мой друг»? – невесело усмехнулся Андре, – Но я почему-то не думаю, что все негодяи испытывают пламенную любовь друг к другу. Что ж, я благодарен вам двоим за откровенность. А теперь… Давайте спать.
Но Жофрей ещё рвался в бой, он категорически не хотел, чтобы Андре вот так вот вдруг взвалил на свои плечи вину за то, чего даже не помнит, но Брант опередил его: