Страница 15 из 19
– Мы слушаем, Ариадна, – едва ворочая языком, медленно проговорила Софи, однако в темных глазах мне удалось высмотреть отражение моей же злости, понимания и чего-то еще более глубинного и страшного, творившегося в ее душе. – А правда, она не любит тишины и тени. Пиши, Ариадна. Нам нужно изучить харнский язык.
Проглатывая свою злость и ненависть к этой грымзе, я бросила на Ландзору красноречивый взгляд, полностью выражающий мое отношение к ней. Он ее совершенно не тронул. Будто ничего не произошло, она вернулась к доске, продолжив урок, как ни в чем не бывало. Гипноз Света Аярны больше на меня не подействовал. Я диким ястребом следила за каждым движением Хумборы, готовая вцепиться в ее надменную физиономию, если она только дернется в нашу сторону со своим прутиком. Но до конца занятия, наставница к нам не подходила, а я, к сожалению, усвоила намного меньше информации, чем хотелось. Ну и ладно. Главное, я записала все новые слова в тетрадь. Вернусь в комнату и заучу.
Когда мы вышли из класса, я тут же набросилась на «Монику».
– Она превратила твои руки в распухшую колбасу! Как ты можешь это терпеть, Софи? Я понимаю, моральное насилие еще можно пережить, пропуская ее слова мимо ушей. Но физическое!..
– Ты о чем? – устало спросила подруга.
Я недоуменно на нее уставилась. В ее красивых глазах разлилась глубокая поволока и ни одного зачатка какой-либо мысли. Так вот как это работает. И вот почему Ландзора ведет себя повелительницей людских судеб. Она может делать с нами всё, что хочет на своих занятиях, ведь мы всё равно забудем ее издевательства.
– Софи, она нас лупит прутом за ошибки! Посмотри на свою руку.
Подруга послушно подчинилась, непонимающе рассматривая распухшие пальцы в волдырях. Сначала она нахмурилась, а затем поморщилась, наконец, почувствовав все «прекрасные» ощущения в своей конечности. Смело могу сказать, что впечатления не из приятных. Кожу жгло, кололо, и она жутко зудела. Но расчесывать было нельзя, ибо появлялись волдыри, которые увеличивались, если их тереть.
– О-о-о… Так вот это откуда! – понимающе всосала в себя воздух Софи. – А почему ж мы не помним ничего? Из-за шкатулки?
– Думаю, да. Но мне кажется, мы способны сопротивляться. Сегодня, когда она ударила меня, я пришла в себя и больше не вошла в этот транс. Да и сама гадина не поддается Свету шкатулки. Значит, есть какой-то способ сохранить сознание.
– Не знаю, – с сомнением протянула девушка. – Состояние моих пальцев говорит об обратном.
– Тогда я буду пробовать следить за этой Горгоной. Если один раз получилось, может, получится и второй.
Вопреки моим ожиданиям, урок следующего дня прошел без эксцессов. Ну, или я не смогла выйти из-под влияния Света Аярны. Занятие оказалось плодотворным, наполнив мою память новыми харнскими словами. Что касается Софи, то вроде бы свежих ожогов на ней не было. Впрочем, ее руки уже пребывали в таком состоянии, что отхлестай их еще пару-тройку раз – особых изменений не увидишь. Но краснота так и не сходила. Моя же полоса через день уже прошла.
Ландзора больше не трогала меня, то ли я делала всё правильно, то ли она опасалась моего «пробуждения». Если истина заключалась во втором предположении, то мы представляли для нее опасность. Точнее, опасность заключалась в том, что над нами, наверняка, нельзя издеваться. А она, очевидно, не могла отказать себе в этом удовольствии, почему-то так истово ненавидя нас.
То, что издевательства продолжаются, минуя мое сознание, я узнала неожиданно. Спустя три урока, проходивших в привычном трансе, мою шею прострелила острая боль, так что глаза заслезились. Я инстинктивно шлепнула по ней, надеясь прибить обидчика. Реакции были вялые, так что моя ладонь принесла неудовольствие лишь мне самой. Некто большой прожужжал возле уха. Я проследила сонным взглядом за насекомым, признав в нем кого-то очень похожего на земного слепня.
Сознание вернулось, нехотя отмечая несущественные моменты окружающего пространства. Сидящая рядом Софи, мутным взглядом смотрящая на доску. Ландзора, что-то пишущая на этой самой доске и произносящая новые слова на харнском.
– Переписывайте, – скомандовала наставница, откладывая черный «мелок» на полку, и, направившись к нам, попутно выхватила из вазы прутик.
Злость подпрыгнула во мне. Но я заставила свое тело расслабиться, а в глаза пустила равнодушную сонную дымку. Пусть только тронет Софи или меня. В этот раз терпеть я не стану. Нам не нужен харнский язык такой ценой.
Ко мне дера подходить не стала, застыв за спиной подруги, смотря ей под руку. Я же медленно копировала закорючки с доски, боковым зрением отслеживая движения Хумборы. Не зря. Софи ошиблась, и наказание не заставило себя ждать. Взгляд уловил взмах руки мерзавки. Годы тренировок не прошли даром. Я дернулась в сторону, в нескольких сантиметрах от пальцев подруги перехватив розгу. Ладонь ошпарило от удара и обожгло ядовитым пушком. Это разозлило и придало дополнительных сил. Тратить время на слова я не стала, яростно выдернув прут, вскочив со своего места и им же хлестнув мучительницу по лицу.
Ландзора вскрикнула, прижав руку к щеке. В ее расширившихся круглых глазах плескалось изумление. А когда произошедшее дошло до нее, надменная рожа перекосилась.
– Да как ты смеешь!.. – начала было она шипеть.
Слушать я ее не собиралась. Ярость колотила меня так же сильно, как мне хотелось поколотить эту бесчестную женщину.
– Заткнись! Иначе я затолкаю этот прут тебе в глотку!
Это была не голословная угроза. Я твердо намеривалась претворить ее в жизнь, если она меня спровоцирует. Очевидно, до этого момента, никто из прибывающих в этот замок лим так себя не вел. На несколько мгновений Ландзора растерялась.
– Вставай, Софи! – резко бросила я подруге, рванув ее за плечо. – Ноги нашей в этом гадюшнике не будет!
Хумбора побледнела, так что полоса на ее щеке загорелась красным фонарем.
– Сядь на место грайдерская подстилка. Тебе вставать никто не позволял…
Хватило и грайдерской подстилки. Перепрыгнув лавку, я подлетела к хабалке и, крепко сжав кулак, от души врезала прямо в красный тонкий ожог. Никогда не дралась. Просто не было ни нужды, ни необходимости. Но курсы боевых искусств посещала, поэтому, как наносить удары – знала. Не ожидала, что будет так больно, однако останавливаться не собиралась.
Ландзора не упала на пол, но вскрикнула и отшатнулась. Я же, «не отходя от кассы», схватила ее за пучок на затылке и с силой собиралась приложить лбом об парту. Помешала Софи, не вовремя пришедшая в себя.
– Ариадна, остановись! – взвизгнула она, подсунув руки между столом и лбом Хумборы, и вскрикнула, когда твердая голова прищемила сильным ударом ее больные пальцы.
Мне хотелось запинать поганку, которая, словно подлая крыса, измывалась над нами, когда мы даже защитить себя не могли. Вместо этого, я вновь дернула ее за волосы и толкнула на пол. Ландзора плюхнулась, некрасиво распластавшись на светлом дереве. Из ее носа текли кровавые дорожки, заливая светлый накрахмаленный воротник и теряясь в черной ткани платья, поблескивая на нем лишь мокрой влагой. Она дрожащей рукой дотрагивалась до своего лица и неверяще разглядывала обагренные пальцы.
– Вставай, Софи! Уходим! – рявкнула я, сверкая глазами, и взглядом пытаясь добить самую ужасную в мире наставницу.
– Ариадна, успокойся, давай поговорим, – взволнованно пролепетала Софи, стараясь утянуть меня обратно на скамью.
Это так возмутило, что я выдернула свою руку, посмотрев на нее, как на ненормальную.
– Поговорить? О чем тут разговаривать!?
Ненадолго прояснившийся взор подруги вновь начал затягиваться пеленой дурмана. Разозлившись, я подскочила к шкатулке и с треском захлопнула крышку. Ландзора тяжело поднималась с пола, опираясь о парту. Когда она выпрямилась в полный рост, то воззрилась на меня с такой ненавистью и презрением, словно я была не важнее таракана. Да кто же она такая, что так ведет себя? Не боится ничего. Но мне было безразлично. Ее поступки гнусные, несправедливые. И если грайдеры так заинтересованы в нас, раз украли аж из другого мира, то пусть хоть условия пребывания сделают сносными.