Двойник

– А однажды Келлен выйдет из дому, отправится в город и увидит воскресшего мертвеца, – добавил Ассен.

Илассиа опустилась в кресло и сникла в бессильном отчаянии.

– Дать тебе успокоительное? – предложил Эллаф.

– Да, наверное, – пробормотала она.

Он открыл свой кейс, отыскал флакон и накапал ей капель. Они пахли цветами озерной марейи, и в зале сразу повеяло тихой водой, в которой живут эти водоросли, выпускающие на поверхность красновато-лиловые чашечки в форме мелких сердечек.

– Иссоа, Юлия, вам не нужно? – спросил Эллаф.

– Нет, я уже свыклась с мыслью о двойнике, – ответила я. – Мои нервы в порядке, хотя на душе скверно до тошноты.

– Мы не можем избавиться от него, – сказала Маилла. – Значит, придется иметь с ним дело. Либо каждому, либо всем вместе.

– Почему не можем? – спросила Илассиа. – Клоны ведь вне закона.

Я вновь объяснила юридические нюансы, позволяющие обладателю данного биопаспорта находиться на Тиатаре и даже отстаивать собственные права. Да, подобные случаи в космосе иногда происходят, и мнимо умершему приходится доказывать своё существование, причем в том самом мире, в котором он появился на свет. Где появился клон, мы не знаем; он уверяет, будто это и ему самому неизвестно. А Ульвен Киофар Джеджидд родился здесь, в этом доме, и его двойник претендует на тождество с оригиналом.

– Хорошо, – вдруг решительно произнесла Иссоа повелительным тоном. – Юллиаа, передай ему: как любой уйлоанец, он может рассчитывать на покровительство императрицы. Для этого он обязан признать мою власть и обычаи дома семьи Киофар.

– Но, насколько мы поняли, он собирается вернуть себе титул…

– Не получится. Настоящий Ульвен совершил тройную торжественную церемонию у очага во дворце Уллинофароа. В первой части он освятил сам очаг. Во второй – освободил меня от обязанности повиноваться ему как старшему брату и сложил с себя долг главы нашего рода, перенеся его на меня. В третьей – нарек меня императрицей…

Ее голос дрогнул. Сразу после провозглашения – «Императрица Иссоа из семьи Киофар» – Ульвена убили.

– Стало быть, он отрекся от всякой власти, кроме власти верховного иерофанта обех империй, – погибшей, Уйлоанской, и настоящей, Лиеннской, – сказала Маилла, понимавшая толк в уйлоанских обрядах, поскольку сама исполняла обязанности иерофантессы и имела допуск к святыне святынь – тайной «Книге церемониала», хранящейся в особом сейфе в Музее Уйлоа и недоступной никому, кроме иерофантов наивысшего ранга.

– Он попросту не успел это сделать, – пояснила Иссоа. – Поскольку мы тут все свои, я напомню: согласно ходу обряда, он должен был передать мне тот самый ритуальный кинжал, знак власти над жизнью и смертью, и после совершения определенных действий я принесла бы клятву и приняла бы последнее, третье, священное облачение – мантию императрицы-иерофантессы. Сняв ее, брат остался бы в длинной тонкой тунике, и склонился бы предо мною как мой подданный.

– А где сейчас эта мантия? – спросила я.

– Здесь. В нашем доме. Я ею не пользуюсь. В ней остался прорез от кинжального острия, и она пропитана кровью. Конечно, я совершила над нею обряд очищения и поместила ее в герметичную капсулу, а ту положила в особый ларец и закрыла замком с придуманным мною шифром. Для церемоний у очага я надеваю другую мантию, которая много лет хранилась в семье и ничем не осквернена.

– Получается, возник еще один неразрешимый юридический казус, – вздохнула Маилла. – Иссоа, бесспорно, императрица Лиенны и верховная иерофантесса семьи Киофар, а значит, и всей тиатарской диаспоры уйлоанцев. Но сан верховного иерофанта обеих империй, Уйлоанской и Лиеннской, формально остался за Ульвеном, который не успел довести церемонию до конца. И теперь двойник сможет претендовать на ту окровавленную мантию.

– Я лучше сожгу ее, – мрачно проронила Иссоа.

– А сан? Его не сожжешь, – возразила Маилла.

– Клон не может быть ни императором, ни верховным иерофантом, – отрезала императрица. – Если только он вздумает вступить в поединок со мной… Он знает, кто я такая? И на что я способна?.. Он вообще представляет себе, каким могуществом я обладаю?..

Ее глаза снова стали из бирюзовых мрачно-зелеными, излучая первозданную жуть океана.

– Любимая, лучше не надо! – взмолился Эллаф. – Может быть, у него нет намерений низвергать тебя и становиться верховным иерофантом.

Мне пришлось процитировать запись в анкете прибывшего. Цель визита на Тиатару: «Восстановление своих семейных и имущественных прав после надлежащей идентификации личности».

– Имущественных? – удивился Эллаф. – Он хочет выгнать нас всех из дома? И вернуть себе виллу «Илассиа»?.. Яхту, электрокар и долю в прибылях концернов «Фарфар» и «Тиалингво»?..

– Если будет доказано полное тождество личности клона с личностью подлинного Ульвена, то завещание окажется недействительным, – ответила я. – К сожалению, тут закон вполне однозначен. И лишь от доброй воли внезапно воскресшего зависит, останутся ли при своем имуществе те, кого он раньше назначил наследниками.

Только тут мы все осознали, в какой кошмарной реальности нам придется отныне существовать.

– Я бесспорно глава семьи, независимо от завещания, – твердо произнесла Иссоа. – Он обязан мне повиноваться, если он – Ульвен Киофар.

Когда в нашей милой и кроткой Иссоа пробуждалась императрица, да еще и владеющая грозным даром заклинательниц-алуэсс, мне обычно становилось не по себе. Но на сей раз ее решительность воспринималась совсем иначе. Мы поверили, что она сумеет спасти нас от происков двойника.

Оставалось еще одно затруднение: дети. Как сказать им? Какими словами?..

Ассен и Маилла убеждали Илассиа открыться сначала не мужу, а сыну, шестнадцатилетнему Лаону. Он достаточно рассудителен и образован, чтобы не испугаться и не натворить чего-то непоправимого. Лаон заканчивает школу и собирается стать либо медиком, как отец, либо биологом, как мать. Впрочем, эти специальности совместимы, и ему не нужно растолковывать специфику клонов и объяснять, почему появление двойника Ульвена вызвало переполох на межгалактическом уровне. Илассиа обещала подумать о разговоре с Лаоном, но оставалась всё время вялой, рассеянной и подавленной. То ли на нее еще действовало лекарство, то ли она была погружена в свои мысли и воспоминания. Возвращаться на виллу «Илассиа» Эллаф ей в таком состоянии не рекомендовал, и она осталась на ночь в доме семьи Киофар, зато молодёжь, ни о чем не зная, продолжала блаженствовать на озере Ойо. Келлен, которому мы позвонили, сказал, что младшие дети, Оллайя и Эллаф Ульвен, убегались, и он уложил их спать, а старшие, Лаон с Файоллой, полюбовались закатом на маяке, теперь сидят в шезлонгах у озера, слушают старые записи «Лорелеи», пьют сок и мило болтают. Да, он за ними приглядывает, через часок попросит их расходиться по комнатам. Илассиа заночует у Эллафа и Иссоа? Ну, ладно, а то добираться домой в темноте нежелательно, даже если дорога вполне безопасна.

Сердце сжалось… Этой семейной идиллии скоро настанет конец.

– Юллиаа, – спросила Иссоа. – У тебя есть связь с «Гране»? По прямому каналу?

– Теперь, наверное, есть, – сообщила я. – У куратора больше возможностей, чем у Хранительницы.

– Ты еще не говорила с Кааролом?

– Нет. Не успела. А чем он может помочь?

– С ним Ульвен.

– Ты хочешь рассказать сыну всё?

– Лучше пусть он знает заранее.

– Попросить, чтобы он возвращался сюда поскорее? Или напротив, отложить возвращение, пока мы не покончим с этой историей?

– Я могла бы сама с ним поговорить?

– Отсюда, из дома, вряд ли. Ваша здешняя техника подключена к коммутаторам межпланетной связи в Колледже космолингвистики и в Тиамуне. А моя позволяет прямые контакты, если собеседники вообще в досягаемости.

– Можно, я завтра к тебе прилечу?

– Да, конечно. Я постоянно дежурю в своем Институте. Пришлю за тобою флаер, скажи лишь, во сколько. Эллаф, ты не хочешь присутствовать при завтрашнем разговоре?