Двойник

– Да, похоже. И ещё одно: настоящий Ульвен не прельстился бы властью как таковой. Он много раз говорил нам, что не видит ни малейшего смысла в восстановлении институтов погибшей империи. А однажды в сердцах сравнил это с эксгумацией праха или с попыткой вдохнуть жизнь в огромную, но заведомо мертвую статую. Для клона же, вероятно, как раз империя и является целью.

– Тот – ученый, этот – политик.

– Ульвен был не просто ученым. В глубине его сущности таился музыкант и поэт. Первое он скрывал ото всех, кроме Иссоа, но второе вполне сочеталось с космолингвистикой. Он ведь, даже став ректором с огромным грузом служебных обязанностей, не забросил курс поэтического перевода, который вел в Колледже космолингвистики. И его анализ «Алуэссиэй инниа» содержал ровно столько научных открытий, сколько и поэтических интерпретаций.

– Я пыталась читать вашу книгу, Юлия, но всё-таки не настолько сильна в уйлоанском. Однако мы, космопсихологи, знаем: поэты и музыканты обладают особым складом мышления, и пример тому – нынешний принц Ульвен. Это тоже станет одним из направлений моей экспертизы личности клона.

– Камелия, буду очень вам благодарна за помощь.

– Юлия, я постараюсь не затягивать с результатами, хотя поспешность, вы понимаете, здесь неуместна. Присылайте мне все новые материалы, какие появятся в ближайшее время.

– Конечно. Нам предстоит совещание в доме семьи Киофар.

– Вместе с клоном?

– Нет, пока только в нашем кругу. Извините, вас я туда звать не буду.

– Естественно, я же всё-таки посторонняя, пусть и давняя подруга госпожи Иссоа и госпожи Илассиа. Передайте им самый теплый привет от меня.

– Непременно.

Потом мы немного поговорили о нашей семье и о наших детях. Лаура и Стефан с маленьким Максом всё-таки намерены жить отдельно, и мы с Камелией купили им вскладчину дом, примыкающий к нашему. Я легко могла бы сделать это из собственных средств, но Камелия захотела внести свою лепту, потому что подумывает тоже переселиться туда – помогать воспитывать внука. Стефан и Лаура не возражают, они только рады.

У Лауры появилась идея создать небольшой детский садик для малышей Витановы. Она уже придумала заведению подходящее название – La Flor. По-испански значит «цветок». А помимо прямого смысла, здесь скрыто имя моей мамы, Лауры Флорес, которая выносила в своем чреве нашу с Карлом старшую дочь, зачатую в пробирке. Мама скончалась родами от внезапного кровотечения. Теперь-то я перестала скрывать от дочери обстоятельства ее драматического появления на свет. Валли я рожала сама, они не однояйцевые близнецы, поэтому получились такими разными и по внешности, и по характеру. Кареглазая и темноволосая Лаура – совершенно домашняя, мягкая, вдумчивая, сострадательная. И голубоглазая блондинка Валерия – сорвиголова, недаром ее потянуло в пилоты. «Чокнутая валькирия», как зовет ее Карл, но при этом он страшно гордится своей верной помощницей, «баронессой Валерией Ризеншнайдер». Замуж она не вышла – говорит, достойного кандидата в мужья пока еще не встретила. Сын Антон Карл, которого она родила в шестнадцать от своего приятеля Тадди, уже школьник. Растят его все прочие члены семьи, ибо Валли почти никогда не бывает дома. Теперь вместе с нею и Карлом улетела ещё и Афина, и все малыши, включая Фиону, дочку Виктора и Афины, остались на попечении Лауры.

Теперь и я застряла в своих директорских апартаментах.

Когда мне удастся вырваться в Витанову, понятия не имею. А так хотелось бы прижать к себе Фиону и Макса, поболтать с рассудительным умником Антоном Карлом, поесть не ресторанных блюд, а домашней еды, приготовленной Лаурой.

Ничего. Наваждение однажды развеется. Я сумею. Я справлюсь.

Да, учитель. Я сделаю всё ради вас.

Семейный совет

Новости от координатора Пшшасса оказались скудными. Расследование, сказал он, ведется сразу по нескольким направлениям, казус крайне запутанный, а прецедент безусловно опасный. Налицо сразу несколько нарушений законов Межгалактического альянса. Кто виновен – делать выводы еще рано. Оглашать подозрения было бы некорректно.

Мое сообщение, как заверил Пшшасс, доставлено куратору Уиссхаиньщщу, и тот просил передать мне, что постарается лично выйти на связь, как только окажется в технической досягаемости. Видимо, он покинул или скоро покинет Лиенну, иначе никакой персональный контакт невозможен.

Я предупредила, что в интересах дела могу временно отлучиться из Института Тиатары, и в таком случае со мною следует контактировать через дом семьи Киофар, где имеется нужная аппаратура – не такая мощная, как в моем кабинете, но достаточная для приема текстовых сообщений от Межгалактического альянса. Пшшасс ответил, что вряд ли в ближайшие дни я понадоблюсь для консультаций, и я могу свободно заниматься моим собственным расследованием.

Когда-то Ульвен приглашал нас в свой дом, тщательно отбирая участников дружеских встреч. Теперь, с разрешения императрицы, этим занялась я. Помимо Иссоа, Илассиа и Маиллы, я попросила присутствовать Эллафа и Ассена. Доктора Келлена Саонса – нет. И юных членов семьи Киофар – шестнадцатилетнего Лаона Саонса, тринадцатилетнюю Файоллу Киофар Саонс и четырехлетнего Эллафа Ульвена – тоже нет. Пусть они отправятся на виллу «Илассиа», устроят пикник на мысу или вечеринку на маяке, покатаются на старенькой, но еще исправной яхте супругов Саонс, развлекут доктора Келлена и маленькую Оллайю.

Иссоа согласилась выполнить мои пожелания, откровенно недоумевая, для чего всё это понадобилось. Я туманно ответила: произошло нечто из ряда вон выходящее, разговор будет крайне серьёзным, и присутствие детей нежелательно. А доктор Келлен нужен при них в качестве авторитетного старшего, не то молодежь расшалится и натворит каких-нибудь глупостей.

Мы с Иссоа отлично поняли, что я имела в виду под «глупостями». В родственных семьях Киофар, Саонс и Ниссэй намечались на редкость сложные конфигурации личных симпатий, с которыми взрослые пока кое-как справлялись, но были уже начеку. Лаон Саонс испытывал нежные чувства к веселой плясунье Файолле, однако поощрять их сближение не стали бы ни Илассиа, ни Иссоа, поскольку Лаон – сын, а Файолла – внучка доктора Келлена. Родство слишком близкое. Вдобавок Файолла – совсем еще девочка, ее желание красоваться и нравиться распространяется на всех знакомых юношей и мужчин, и Лаон не должен строить иллюзий, будто за невинным кокетством принцессы скрывается настоящее чувство. Точно так же Файолла любезничает с мальчиками-одноклассниками, со старшими кузенами – Ульфаром и Массеном, и вообще с кем угодно, включая барона Максимилиана Александра.

Наиболее подходящей парой для Лаона могла бы стать влюбленная в него Иланна, дочь Ассена с Маиллой. Тут у родителей – никаких возражений: они сверстники, оба из видных семей, состоящих в формальном, однако не кровном родстве. Да и в характерах есть определенное сходство: Иланна – девушка благовоспитанная, спокойная, сдержанная, хотя по-своему волевая и очень целеустремлённая, не то что вертушка Файолла. Она, вероятно, увидела в Лаоне будущего супруга и начала постепенно его обхаживать и бережно приручать.

Но тут нежданно нарисовался еще один треугольник. Иланна – предмет безответной привязанности Ульвена. Вначале он относился к ней как к милой подружке по детским забавам, хотя она его постоянно осаживала, не выдерживая натисков столь бурного темперамента. Потом, когда Иланна стала изящной хорошенькой девушкой, Ульвен принялся за ней откровенно ухаживать – и наткнулся на стену льда. Чем настойчивее он стремился покорить ее сердце музыкой, тем больше она от него отдалялась. Вместо прежнего «ты, Ульвен» принялась говорить ему «дорогой кузен», и всем своим видом показывала, что нисколько не одобряет столь публичного способа выражения чувств. «Пожалуйста, дорогой кузен, воздержись от упоминания моего имени в текстах и названиях твоих композиций!»… – «Хорошо, а если я заменю «Иланна» на «Вианна» – так можно?» – «Нельзя. Получится, будто ты, милый друг, воспеваешь на все лады мою бабушку. Это совсем неприлично!»… – «А если я переставлю буквы и назову героиню песен «Лианна» – пойдёт?» – «Не пойдет. Все легко догадаются, кто это». – «Тебе неприятно?» – «Мне не нравится, когда обо мне говорят посторонние. И обсуждают какие-то выдумки».