Страница 73 из 82
Глава 24
Хорошенько «втерев» мудрость в темечко сестры, Лев наконец отпустил её, позволив обессиленно развалиться неподалеку. Да и сам Думов не стал изображать из себя героя и тоже прилёг отдохнуть.
Тело немилосердно болело. Откровенно говоря, это первый раз за обе жизни Думова когда ему было так больно. Впрочем, было кое-что, что заметно отвлекало от боли.
Взгляд Льва то и дело касался валяющихся тут и там детей Маливен. Подраны они были изрядно, но всё ещё дышали. У Думова сразу становилось тепло на душе от того, что кому-то было хуже, чем ему. Единственное, о чём он сожалел, это о их бессознательном состоянии, но последнее было быстро исправлено.
Целителем оказался дракон бело-голубого цвета. Если издалека его ещё можно было перепутать с белым цветным драконом, то вблизи его принадлежность к небесному типу становилась очевидна.
В отличие от цветных целитель обладал куда более мягкими обводами чешуек и рогов, а к голове был припаян шлем из какого-то материала похожего на золото, но благодаря драконьим чувствам Лев знал, что это отнюдь не благородный металл.
Первыми целитель выбрал детей Маливен. Небесный ящер произнёс несколько заковыристых магических слов и вокруг него появилась зеленая аура, что тут же расширилась, захватив внутрь себя валяющихся вокруг дракончиков. Со стонами и ругательствами те стали приходить в себя.
— Все, кто хочет получить исцеление, подходим ко мне, — строгий голос небесного дракона дал понять, что ему совершенно плевать на раны подопечных, он просто отрабатывает свою зарплату. — Кто опоздает, не получит лечения вовсе!
Многие адские, хаотические или небесные владыки совершали одну и ту же глупую ошибку — они считали, что Ад, Небеса или Хаос достаточно изменят драконов, чтобы те перестали быть самими собою.
Но драконы всегда давали понять, что как бы сильно их не меняли, внутри они сохраняли драконий характер.
К примеру, те же небесные драконы хоть и обладали куда более мягким и человеколюбивым характером, но и их доброта окрашивалась драконьим высокомерием. Так, ставя перед собой цель вылечить как можно больше больных, они могли лечить, не взирая на желания или нежелания «испытуемых».
Лежащим в сторонке детям Сарианы пришлось поспешить, чтобы тоже выстроиться перед целителем.
Сосредоточившись, небесный дракон вызвал очередное целительское заклинание, заставившее обе его лапы загореться знакомым зеленым светом. После этого он на несколько секунд касался лапой больного, давая магии омыть его израненное тело, а затем переходил к следующему.
Когда пришла очередь Льва, то он аж задрожал от удовольствия, когда прохладная магия Небесного прокатилась по его телу. На мгновение у Думова появилась возможность оценить разницу в размере резерва магии между ними и Лев аж задохнулся от того, что почувствовал.
Кажется, Небесный тоже ощутил попытку красного вирмлинга, но не обиделся, а наоборот развеселился и получил довольство от реакции дракончика, от чего подержал на голове Льва лапу чуточку подольше.
Когда магия Небесного его наконец покинула, Думов огорченно вздохнул. Тело всё ещё побаливало, но эта боль была лишь отголоском прежней. Оторванные чешуйки не отросли, но на их месте уже появилась плотная корка, что со временем заменит отсутствующую природную броню.
Излеченные дракончики понуро или наоборот гордо потянулись к выходу с арены. Начали вставать и зрители, попутно активно обсуждая произошедшее.
— Это было нечто! — Лев поднял голову и увидел у выхода с арены ждущую его Аксилию. — Я видела, что всё, о чём ты мне тогда говорил, было правдой. Не могу дождаться, когда наши с тобой имена будут произносить с ужасом и трепетом!
Не успел Думов ничего ответить, как взгляд черной драконицы сместился в сторону.
— Ой, а это твои сёстры и брат? Какие милые! Не то, что мой собственные глупые братья.
Милые сёстры и брат дружно промолчали пред лицом страшной черной драконицы, чем явно заработали себе ещё несколько баллов «милоты».
— Кхм! — раздавшийся за спиной Аксилии звук заставил её вздрогнуть. Глаза Льва и его родственником резко расширились, когда они увидели, кто именно к ним подошел. — Ты ещё о чем-то хочешь поговорить с моими детьми или нет?
Огромный золотой дракон смерил маленькую по сравнению с ним черную драконицу тяжелым взором.
— Нет-нет, — быстро замотала головой Аксилия и принялась медленно смещаться в сторону. — Красный, мы потом как-нибудь ещё поговорим…
Глядя на стремительно улепетывающую Аксилию, Лев начал подозревать, что отношения между Сарианой и Доруготом были не так просты.
Как помнил Думов, Сариана всегда без всякого страха спорила и сражалась с древним золотым драконом. Но прямо сейчас Лев прекрасно видел, как проходящие мимо взрослые цветные драконы старались даже случайно не задевать золотого металлического. Очевидно, Доругот был очень хорошо известен и с ним предпочитали не связываться даже безбашенные цветные.
— Здравствуйте, дети, — мягко заговорил Доругот, оглядев внимательным взглядом сжавшихся перед ним дракончиков. — Я рад видеть, что с нашей последней встречи вы стали лишь сильнее и, самое главное, умнее. Та тактика, что вы избрали в начале боя, смогла на мгновение обмануть даже меня…
Синяя гордо задрала голову, начав прихорашиваться.
-… Но без качественного исполнения, любой план обречен на провал…
Теперь уже Белый от удовольствия прикрыл глаза.
-… Иногда же без умелого применения силы и ярости тоже не обойтись. Лишь настоящие дракон сможет терпеть боль и раны, пока его противник не рухнет.
Чувствуя на себе пылающий взор отца, гордость Льва принялась корчиться и извиваться. Хоть Думов и видел манипуляцию, но ничего не мог с собой поделать, ведь в ней была доля правды.
-… Ну и конечно, я заметил ту, без кого весь этот бой был невозможен. Без грамотной поддержки почти невозможно выиграть особо тяжелые битвы.
Надо ли говорить, что сладкие речи золотого дракона дошли и до Латунной?
Льва же никак не мог отпустить один вопрос, значило ли нынешнее доброжелательное поведение Доругота, что та давняя драка с матерью была им инсценирована специально, и теперь он пришел собирать урожай? Или это была просто его паранойя?
— Доругот! — недовольный голос Сарианы оповестил о её приближении. — Что ты тут делаешь⁈