Смерть напоказ

ИЗ ЛЮБОВНОГО ДНЕВНИКА

14.4.7... Тюильри, около 22 часов. Имя: Эрве X. 1,83 м. 21 год, книготорговец. Мы пошли ко мне.

Крепко сколоченный здоровенный парень без каких-либо явных проблем. Хуй маленький. Еще никто не сосал у меня так старательно и неистово, Рот пылает, заглатывает полностью. Дважды подряд дает мне кончить в рот, проглатывая всю сперму. Дрочит сам, второй раз просит подрочить ему. Кончаем не вместе. Кончая, не кричит и не говорит. Ничего необычного, если не считать, что встает у него с трудом, но при этом намеревается пихнуть мне. Вначале ебет меня в рот. Никто еще не засовывал мне язык в задницу так глубоко. Он лижет жарко, влажно. Такое ощущение, что в зад тычется псина. В первый раз, когда у него начал вставать, он перевернул меня на живот и попытался выебать. Хуй вошел не так глубоко, как язык, этим все сказано. Второй раз попытался меня взять, закинув мои ноги себе на плечи, я как бы садился ему на хуй, он продолжал отсасывать. Но не получилось, не столько потому, что у меня слишком широкая задница, сколько потому, что у него плохо стоял. Отстранился и прошептал: «У меня не получается». Кажется, застеснялся. А поскольку у меня стояк был почти все время, он улегся на живот и отдался мне. Но перед этим смазал мою балду слюной (он уже брал у меня в рот), свой зад тоже, мои пальцы сновали туда-сюда то в рот, то в жопу. Это продолжалось минут десять, но от перенапряжения мои хуй у него в заднице иногда слабел. Я не кончил. Он попросил меня вытащить, проговорил: «Кончай быстрее, мне больно!» У меня уже не слишком сильно стоял, и я ответил ему: «Нет, мне не удастся так кончить». Я пошел в прихожую, чтобы поссать в раковину и потом помыть хуй, чтобы он еще пососал. Подумал, он мог бы это сделать и так, но, наверное, будет не так уж приятно сосать хуй, вынутый из его же задницы. Он охотно взялся за дело, но не хотел, чтобы я сосал ему, проговорив «Лучше поласкай меня», и начал дрочить. В результате, когда я кончал, он еще дрочил себе. Ушел утром довольно рано, попросив завести будильник на полвосьмого, потому что пора было работать.

(Мой рот открыт вашим хуям, чтобы они кончали, мой хуй встает, чтобы веселить ваши задницы, я подставляю жопу, чтобы вы совали туда ваши елдаки. Идите же! И давайте ебаться! Пусть каждое наше зевало заглотит два, три хуя за раз! Пусть нас прохерачат хуи нечеловеческие, хуи звериные! Заглотим их и сожрем в своих дырках! Пропитаемся всеобщей спермой! Пусть течет удовольствие и сперма брызжет, пока не отвалятся яйца! Обольем последними струями город, головы почтенных граждан, будто это чернильный дождь! Удобрим как следует! Будем плясать, пока не сломаются ноги! Порвем, продырявим задницы, обольемся кровью, вспорем кишки! Отсосем друг у друга! Язык к языку, вместе, попарно, пока не проглотим и высрем, дабы ничего не оставить себе! Украсим городские стены нашими вырванными хуями! Пусть дождь станет кровавым! И, торжествуя, покажем, выставим напоказ наш сифилис, гонорею, шанкр, сыпь! Дадим гною залить весь город, все поганые рыла! Отравим их чумой! Сделаем их! Заразим их! Вскроем тупой плоти! Испачкаем эти чересчур непорочные хуи! Посмотрим, как чернеет город под нашим всеобщим гноем! Будем любить друг друга и ненавидеть их! Кончим, оторвав от тел наши головы!)

Ты чувствуешь? Ты его чувствуешь? Ты доволен?

Да, так хорошо!

Хорошо! Здорово! Классно!

Победа!

Мамочки!

Как следует прочистить мне горло хуями, засунуть в рот сразу два хуя, потом еще два, пока не порвут до дыр, вскрыть горло бритвой, чтобы они кончали внутрь, их вонючие залупающиеся хуи в ранах, дать им меня выебать, купаясь в смешавшейся сперме, отхреначить меня раз двадцать подряд, позабыв, насколько мне это приятно, дать им выхаркать сопли мне в рот, тереться перепачканными залупами о мое лицо, пердеть мне прямо в рожу, отодрать, отделать меня, украсть мою одежду, позволить им продать меня, оставив на теле вонь их верблюжьего навоза.

Едва вставив хуй, парень шепчет слово «полиция», и мы должны быстро прятать залупы, засовывать хуи в штаны, дело пропало, я иду за парнем, который пытался меня выебать, мы выходим из сада, мимо едут машины, он не знает, что я иду сзади, тут стоят еще трое парней, это арабы, парень, за которым я шел, уже их миновал, они заговаривают со мной, я, не думая, иду дальше, они спрашивают, нет ли у меня пятисот франков, я говорю, что нет, один из них догоняет меня и хватает за рукав, за ним последовали остальные, схвативший меня — невысокого роста, говорит, что они могут и обыскать, тогда до меня доходит, что я собираюсь отдать им бабло, в кармане пальто шесть тысяч франков, шесть или семь сотен мелочью, я хотел отдать им лишь мелочь, руки у меня в крови, он спрашивают, есть ли у меня еще что-нибудь, они расквашивают мне морду, бьют по очереди, один мочит меня по лицу, другой с силой херачит по яйцам, сразу же после этого третий, разбежавшись, ударяет меня головой, я падаю, поднимаюсь, машинально зову на помощь, они смываются, я бегу в противоположном направлении, оборачиваюсь, вижу, как один из них на ходу собирает выпавшие из моих карманов монеты: голод, алчность.

Я догоняю парня, за которым шел, слышны полицейские свистки, парень спрашивает, не потому ли это, что я кричал, мы, как идиоты, смываемся, он говорит, что это мне следовало бы подобрать деньги, я смотрю на свои окровавленные руки, нащупываю в кармане платок и шесть сотен франков, прикладываю платок ко рту, чувствую на губе что-то странное, на верхней губе, платок становится красным, кровь на руках быстро засыхает, почти стирается, я прикасаюсь к губе, там что-то болтается, я спрашиваю его, откуда течет кровь, из губы, он говорит да, мы идем ко мне, я умываюсь, первым делом смотрюсь в зеркало, я разлегся, выставив себя напоказ, не осознавая, что лицо в крови, если бы у них были ножи, выглядело б точно так же, но у меня нет времени думать об этом, у меня слишком много времени, я беру бумагу, чтобы что-то написать, я полностью разделся, пишу, и это меня возбуждает, одной рукой я дрочу, у меня шатается зуб, на листок бумаги капает кровь, это не романтичная кровь, а блеклая мерзкая водица разносортного состава, у нее даже нет вкуса, у нее вкус раны на обвисшей губе, у меня теперь совсем другое лицо, хуй больше не стоит, парень вернулся в кусты и встал возле дерева, я шел за ним следом, в нескольких метрах я останавливаюсь, потому что он обернулся, не знаю, хочет ли он, но он улыбается и делает мне знак, я подхожу ближе, он поворачивается и начинает трогать, где у меня хуй, засовывает мне руку в трусы и тянется к заднице, сует в нее палец, я хочу пососаться, подходят другие парни, он жестом показывает, чтобы они ушли, я сквозь ткань лапаю его хуй, целую этого парня, он высовывает язык, и я сосу его, я расстегиваю пальто, он тоже расстегивает пуговицы, на нем нет трусов, он снимает мои, у него красивый хуй, длинный и толстый, мы дрочим друг другу, он разворачивает меня, сплевывает, чтобы смазать мне зад, и пытается вставить мне хуй, твердый, как палка, залупа рвет мою плоть, я кричу, я прошу его выйти, мне слишком больно, от холода все мышцы напряжены, кто-то из парней говорит, что появился полицейский, мы подтягиваем штаны, застегиваем ширинки, я испачкал пару платков, — он спрашивает, хочешь, я тебя провожу? — говорит, они всё у тебя отобрали, — я соглашаюсь, я иду за ним, у него небольшая тачка, я говорю ему, где живу, он неотрывно смотрит в зеркало заднего вида, на красном свете наклоняется ко мне и лижет мне рану, это приятно, это причиняет боль, у меня во рту все пылает, одной рукой он расстегивает себе ширинку и достает хуй, другой рукой притягивает мою голову к своему животу, зажимает ее там под рулем и сует хуй мне в рот, рвет еще больше рану, он так глубоко пихает его, что я не могу глотать, он водит рукой по моим волосам, загорается зеленый, он трогает с места и мешает мне подняться, на каждом повороте я бьюсь головой о руль, я смотрю на свой рот в зеркало, он похож на кусок свежего мяса, с губы свисает целый кусок, который можно просто оторвать, я принимаю снотворное, чтобы уснуть, мы подъезжаем к моему дому, он слегка шлепает меня по заднице, спрашивает, все ли в порядке, он выходит из машины, хуй так и болтается, вздыбленный меж полами плаща, поблескивающий в свете фонарей от моей слюны, моросит дождик, в башмаках полно земли, каждый раз, когда я туда иду, происходит одно и то же, я не могу сомкнуть губ, кажется, что верхнюю почти что отрезали, парень красивый, я вижу его в свете фонарей, он зажимает меня за какой-то дверью и обнимает, он раздевает меня, он заставляет меня сесть на корточки и снова отсасывать, почти душит меня, засовывая хуи как можно глубже в горло, изо рта течет сперма, которой он только что выстрелил мне в горло, у меня отрыжка, он чуть приседает, опускает руку и дрочит мне, он говорит, соси хорошо, шлюха, видишь, какой он огромный, так значит тебе хуи нравятся, давай, глотай его полностью, я сейчас кончу, продолжай, полностью, я сказал, потаскуха, давай, его рука дергает мой хуй все быстрее, я вижу, что он вытаскивает из моего рта хуй, набухший и красный, я вот-вот кончу, и именно в этот момент он перестает дрочить, я слышу шаги в коридоре, он подмигивает мне, показывает зубы, зло ухмыляясь, и идет открыть: сейчас подвалят мои дружбаны.