Страница 21 из 22
Я понял, что я задаю неудобные вопросы; понял, что веду нелицеприятные беседы. Я понял, что держу речь не перед теми, перед кем хотелось бы; понял, что разговор мой неприятен, и не нужен никому. Так я и думал, так и полагал: им всем дела нет до прошлого своих родных краёв (впрочем, как и до своего будущего); все эти двуногие живут одним днём, сегодняшним днём. Они не заботятся о возможных последствиях такой своей праздной жизни; им всё равно, что будет завтра и/или даже сегодня.
Я видел лица благородные и достойные — но их слишком мало на этой земле, ничтожное количество, и изменить что-либо не в их власти. Чаще всего я видел лица столь пустые, столь каменные, что давался диву и ходил рассерженным да сбитым с толку. Где бы я ни был — всё одно: эти народы ни во что, ни в кого не верят.
Из года в год, из века в век одно и то же: плодят себе подобных, размножаются они. Вот только, не убавившись числом, эти люди заводят потомство чисто машинально, автоматически — на основании своих же инстинктов и рефлексов, древних и врождённых. Они считают, что так надо, но всё это — как в тумане, будто одни роботы сменяют других, и не сверх того. Я, Кердик-краевед, Кердик-буквоед дожил до тех времён, когда всё сущее заполнено киберпространством. Я застал Фантазию агонизирующей и умирающей, и весьма прискорбно для меня сие. Параллельный для человеческой Земли мир поразил тот же недуг, та же болезнь — всё та же вселенская несправедливость, двойные стандарты, общество потребления, культура отмены, глобализация, пиар и хайп, тотальный контроль, дезинформация, коррупция, инфляция, острова из мусора, цифровизация, киберзависимость…
Какой из двух миров более вторичен? Была ли Фантазия прежде? Или же её выдумали люди? Теперь уж я не знаю, теперь я сомневаюсь.
Я искал что-то в этом мире; искал долго и пристрастно. Я алкал, я жаждал вкусить толику чего-то безмерного. Я пытался прикоснуться к самым азам, я хотел почерпнуть нечто очень важное. Я мечтал стать частью чего-то великого. Я думал, что буду участвовать в эпических сражениях — не обязательно в качестве бравого, сверхвыносливого воина — но, возможно, лекаря и летописца. Тихого, скромного участника величайших событий, меняющих историю, привнёсшего свою небольшую лепту пользы. Я не искал кровопролитных сражений: всё это не для меня, нет. Я верю, что дипломатией, добрым словом можно сделать, совершить гораздо больше, нежели насилием и агрессией. Я бы выступил в качестве посла доброй воли; палкой справедливости, жезлом истины я хотя бы попробовал, попытался восстановить мир на этой территории.
Что же я вижу, что же наблюдаю?
Воцарился разврат, довлеет безбожие, унаследованы лишь всякие пакостные низости! Кругом лишь склоки, сплетни, заговоры, распри; интриги, скандалы, шантаж. Всюду одни завистники, вечные мстители да бесконечные предатели, коих переубеждать в их неправоте — бессмысленно…
Самое страшное, что люди живут этим! Им нравится то, чем они занимаются! Вырыть кому-то яму и всей толпой посмеяться от души есть плёвое дело. Они даже снимают всю эту ужасную гнусность на эти свои штуки и выкладывают в виртуальный мир.
Мне стыдно и страшно за них, ибо такая градация есть деградация; перспектива такого образа жизни крайне сомнительна для меня. Сказать, что я, Кердик, пребываю в состоянии шока — значит, не сказать ничего.
Ни один из виденных мной народов не имеет право претендовать на статус «богоизбранный»; что же до гномов и эльфов, то первые всё глубже уходят в недра (и живы ли они?); последние же в великой тайне, в строжайшем секрете отплывают из Фантазии, как когда-то отплывали ещё более благородные их собратья в Валинор.
Всё же, несмотря на все эти перипетии моей странной судьбы, уготованной мне кем-то свыше, я не падаю духом до конца — ведь в первом томе «Сказаний» сказано, что мир этот не рухнет, и золотой век всё же когда-нибудь да настанет! Но другое моё «я» — то, что где-то глубоко в подсознании — твердит мне обратное, а именно: что, согласно «Чёрной сказке», восстанет однажды некто, кого именуют не иначе, как «Ведьмак»; спустившийся с небес ангел во плоти (сродни Гэндальфу из другого, ещё более древнего, ещё более благородного мира). Говорят, что он, являясь олицетворением святости, денно и нощно станет помогать людям (однако, несмотря на это, в преддверии конца света люди всё же упадут духом и в конечном итоге не прислушаются ко всем наставлениям и увещеваниям ведьмака, а тот, в свою очередь, встретит умирающее Солнце лицом к лицу, в гордом одиночестве). Так это будет, или нет, доподлинно мне неизвестно, ибо я живу здесь и сейчас. Но я хочу верить, что ничего подобного не случится! Разве может быть ещё хуже, чем есть ныне?
Очень может быть, что все мои записи, все мои рукописи о странах дивных, странах дальних есть плод моего весьма разыгравшегося воображения; что всё упомянутое в этой книге есть всего лишь какие-то непонятные видения, проблески, сны (которые я, возможно, описал не очень точно, не очень хорошо). Но таких моих трудов набралось уже порядком: ведь не кто иной, как я, Кердик-летописец, внимательно изучив устное народное творчество народов Фантазии, проанализировав услышанные мной от умных людей все эти сказания, мифы и легенды, записал их в том виде, в каком они ныне на ваших полках.
Надобно отметить, что пишу я недостаточно хорошо — и, тем не менее, такие художественные повести, как «Владыка бриллиантов», «История одного гнома», «Гномья летопись, или Быль об Олвине», «Вместе на Край Света», «Чёрная сказка, или История одного королевства», «Сказ о мечте», «Сага о Йорике», а также обе части «Сказаний о распрях» — ровным счётом то, что вышло из-под моего пера. И все эти фантастические сказки я намерен включить в сборник — цикл под названием «Воображариум».
Также, с давних времён и по настоящее время я занимаюсь своеобразным коллекционированием — собираю все волшебные, вымышленные миры и включаю их в свой атлас «Фантазиум», будь то Нарния, Алагейзия, Средиземье, Земноморье, Скайрим, Невервинтер, Вестерос, Дренор, Нильфгаард, Варсилия, Муми-Дол, Хогвартс, Плоский Мир, Нордхейм, Асгард, Маджипур, Агарта, Кураст, Барсум, Фьонавар, Амбер, Кармелин, Никобарис, Арканар, Эквестрия, Нетландия, Алемандрия, Лемурия, Гиперборея, Страна Оз, Перн, Утопия, Офир, Му, Джуманджи, Атлантида, Эримос, Айсмарк, Белория, Саймония, Терра-Ферро, Санбёрн, Тханл, Грэйхоук, Шангри-Ла, Цамония, Зотика, Ордусь, Гринландия или Швамбрания. Я подхожу ко всему этому дивному многообразию весьма щепетильно и бережно, тщательно вношу всякие разные правки, исправления, делаю сноски. Я заношу в каталог любые изменения, а труд всей моей жизни оснащён полезной информацией — он снабжён картографическим, геральдическим, лингвистическим материалом; к каждой локации я старательно рисую серию карт, флаг, герб или эмблему. Странный мир или странный я? Но мне нравится то, что я делаю; в этом смысл конкретно моей, отдельно взятой жизни.
Таковы мои исследования и изыскания — и, несмотря на то, что в Фантазии реальной меня постигло разочарование, в Фантазии воображаемой я продолжаю трудиться с переменным успехом — то преуспевая и радуясь, то изнемогая под натиском едкой людской критики, язвительных выпадов и недопонимания в целом. Ныне же я, преждевременно состарившись, очень сильно болен; моё бренное тело преисполнено абсолютной апатии, дикого отчаяния, невыносимой тоски. Если я поправлюсь, то продолжу работу над новыми притчами и историями. Получу ли я когда-нибудь признание, или нет — я не знаю; но я верю, что на этом свете всё же есть что-то светлое, что-то доброе, что-то духовное…
ПЕРСОНАЖИ
Береника — горничная в гостинице «Дубкрафн». Сильна. Влюблена в Хунарда Лютоволка.
Вековлас Седобрад — старец-друид, чьи труды часто цитирует Кердик; он ссылается на них как на практически единственный источник информации, проверить которую ему пришлось лично и спустя много лет.