Сказки далёкого будущего

И всё же Фамулусу казалось, что кто-то неусыпно за ними наблюдает. Но кто или что? Эти ощущения не были похожи на обжигающую смесь ужаса и праведной ярости, рождаемых нечистым присутствием богомерзких тварей Запредельного Хаоса. Это ощущение напоминало эхо монотонно пульсирующей настороженности и смутной тревоги. Однако без вмешательства сил Ирреальности дело явно не обошлось. А где Ирреальность — там жди беды. Хотя при этом более-менее стабильный ритм тонких энергий исключал факт прорыва энергий Преисподней. Тогда откуда эти колючие ощущения чьего-то присутствия?

Фамулус решил поделиться своими ощущениями с исповедницей по личному каналу связи.

— Да, — согласилась Исповедница, — у меня те же ощущения, и я хотела поделиться ими с тобой, брат Фамулус.

— Ты можешь понять, что это?

— Затрудняюсь ответить, — призналась сестра Вейл. — Это нечто, как будто бы, повсюду. Оно разлито в воздухе. Деревья, кусты, трава, камни. Как будто…как будто, лес следит за нами.

— Ты чувствуешь Ирреальность?

— Не понимаю, что я чувствую, — в голосе сестры Вейл звучали раздражённая неуверенность и тень досады. — Я не чувствую Ирреальности, но в Эфирной Плоскости что-то есть. И это что-то очень даже разумное и очень даже живое. Хотя… Хотя оно всячески старается от нас скрыться. Надо быть готовыми ко всему.

— Похоже, ты права, сестра…

Лес поредел, и впереди замаячила поляна, затянутая туманом. В белёсых клубах, вьющихся на завывающем ветру, темнели очертания островерхих сторожевых башен и стен силовых заграждений, окружавших лагерь.

— Вот и исследовательская база, — промолвила Вейл.

— И выглядит она заброшенной, — ответил Фамулус. Информация, выведенная мини-компьютером на визор, свидетельствовала об остутствии всякой охраны и неактивности силовых заграждений. — Даже ворота открыты.

— Святый Император! Что же тут произошло? — выдохнула Вейл.

— Сейчас и узнаем, — Фамулус дал знак следовать за ним.

#

Тишина казалась осязаемой. Запустение действовало угнетающе. Между жилых блоков ползли извивающиеся полосы тумана, цепляясь за серые стены, а в узких проходах и в тянущихся между крышами и столбами проводах глухо подвывал холодный ветер.

Группа Фамулуса осторожно двигалась по пустой базе, озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни души. Лишь серые сумерки. Лишь холодный туман. А сквозь слепые окна на них глядела тьма.

— Как будто все вымерли, — прозвучал в динамике голос одного из кнехтов.

— Однако, это не так, — ответил инквизитор.

Он подошёл к двери одного из жилых блоков. Сосредоточившись, он «прощупал» пространство за дверью, и не обнаружил ничего враждебного. Но, тем не менее, осторожность не помешала бы. Дав знак кнехтам, он отошёл от двери.

Солдаты по-кошачьи скользнули к проёму.

Группа приготовилась.

Один из кнехтов снял с пояса свето-шумовую гранату и активировал её. Кивнул товарищу. Тот коснулся сенсорной панели у двери.

На удивление, она оказалась рабочей. Как только створка отошла от стены, кнехт вкатил внутрь гранату.

Раздался оглушительный хлопок и яркая вспышка. Кнехты с кошачьей грацией и скоростью ветра влетели в помещение.

— Ваше Преосвященство? Взгляните!

Они оказались в чистом герметичном помещении, освещённом тусклым матовым светом, который не раздражал глаз и, в то же время. Был достаточно ярок, чтобы можно было жить и работать. Внутреннее убранство помещения было простым и в то же время напоминало о чём-то, что с натяжкой можно было бы даже назвать домашним уютом. У стены стояла двухъярусная кровать. В Красном углу горела лампада с Вечным Пламенем, изображением Самого Императора и его Двенадцати Архонтов. Чуть слева от лампады, упираясь в гладкую кремово-белую стену, стоял широкий пластиковый стол с планшетным компьютером, подсоединённым к точке питания. Рядом лежал электронный блокнот, приборы для проведения полевых измерений, мнемоперо. На столе были разбросаны провода и переходники. Окно над столом было закрыто полупрозрачной мембраной. Противоположная стена была заставлена металлическими шкафами с прорезями. Через приоткрытую створку можно было заметить средства личной гигиены — мыло, гели для душа, шампуни, — нестиранное бельё. А с другой стороны проглядывали корешки толстых книг, в основном научных изданий и справочников.

Но привлекло внимание вошедших другое. За столом, словно уснув от перенапряжения в разгар работы, полулежал человек. Мужчина. По возрасту ему можно было дать как пятьдесят пять, так и двадцать пять — имперская медицина продлила жизнь людей и подарила возможность сохранять молодость облика и силу вплоть до самой смерти, дабы каждый мог дольше послужить делу Императора. На нём была серо-зелёная форма полевого научного сотрудника. Это был один из планетографов.

Фамулус подозвал сестёр ордена Девы Милосердной. Кнехты и рыцари осторожно и быстро перетащили его на кровать. Однако в чувства его привести не удалось.

— Он жив, инквизитор, — ответила одна из рыцарей Ордена Девы. — Только как будто бы в глубоком сне или коме. Его жизненные процессы крайне замедлены и заторможены. Как будто в… анабиозе.

Фамулус кивнул. Подошёл к человеку, коснулся пальцами его лба и сосредоточился. Глубокий вдох. Медленный выдох. Ещё раз. Сосредоточиться на дыхании. Освободиться от телесных ощущений и роящихся в голове мыслей. Освободиться от своего Я. По телу прошла тёплая волна расслабления, словно его затягивало в тихий омут. Погружение в сознание происходило быстро. В мягкой полумгле вспыхивали и гасли меняющиеся образы, звуки, обрывки фраз. Фамулус увидел маленький и уютный жилой блок-квартиру. Миловидную женщину в длинном домашнем платье. Она хлопотала на кухне, резала хлеб, складывала его в хлебницу. Ей помогала девочка лет десяти. На варочной панели стояла кастрюля, из-под крышки которой тянулись извивающиеся локоны пара. Пахло чем-то наваристым и вкусным, отчего в животе приятно урчало в предвкушении. Фамулус ощущал тёплую тяжесть у себя на коленях. У него на руках сидел мальчик лет пяти. Он чувствовал, как покачивает его на колене. Чувствовал напряжение мускулов лица, растянутого в счастливой улыбке. Мальчик улыбался в ответ. Семья. Ощущение покоя и умиротворения, растекающегося по телу после тяжёлого рабочего дня гражданина Империи…

Потом была тьма. Грохот. Тьму перечёркивают очереди автоматических винтовок, трассирующие пули вспарывают черноту. Пушисто вспыхивают и гаснут взрывы. Пламя освещает развалины домов. Щербатые, изломанные стены. Среди этих стен, укрываясь от шквального огня и огрызаясь очередями в ответ, перебегают имперские кнехты. Под яростный церковный боевой гимн бойцов поднимают рыцари. Судя по красным восьмиконечным крестам на наплечниках и подвижных кирасах, это Тамплиеры. Вражеские пули высекают искры из их тяжёлых силовых лат. В темноте сияют активированные лезвия могучих, тяжёлых мечей. Прикрывая собой более легко вооружённых кнехтов-ополченцев, они ведут их в атаку. Лязг стали. Грохот, за которым почти не слышно могучего хора наступающих имперских войск и жалких воплей раненых…

Его несут на носилках девы-рыцари из Ордена Девы Милосердной. Одна из них держит ментальный щит, который вмиг плавит шальные пули и осколки, не давая причинить вреда ни сёстрам, ни раненым, которых они уносят с поля боя…

Снова тьма. Тупое оцепенение. Потом дикая, ни с чем не сравнимая боль, словно от тебя зверски оторвали кусок тебя самого. Горечь вины. Страшное в своей непоправимости «больше никогда». Бессильная ярость. Ненависть к себе. Пронизывающий холод безысходности и одиночества.

— Тебе это знакомо, не так ли? — прозвучал чей-то голос. Нежный, тихий, такой, который мог бы принадлежать очень молодой и очень красивой женщине.

— Кто ты? — спокойно спросил Фамулус, — Именем Господа, Создателя Земли и Неба, всех миров, видимых и невидимых, назовись!

— Скоро ты сам всё увидишь и узнаешь.

Снова мгла.

Снова контратака имперских войск. И перекрывающий рёв и грохот битвы боевой гимн Экклесии: