Джессика

— А зачем тебе Титусвилль? — подал голос Рик.

— Да так, — Малколм хотел этим и ограничиться, но не ответить после того, как сам же задал вопрос, было бы слишком невежливо, а придумывать ложь не хотелось. — Читал тут про одно убийство, когда вырубился интернет.

— Убийство? В Титусвилле? Нераскрытое? — заинтересовался Рик.

— Да нет, раскрытое, — нехотя ответил Малколм. — Ее, очевидно, посадили. А может, даже и казнили — во Флориде ведь есть смертная казнь?

— Ее? — Рику, похоже, становилось все интереснее. — Сейчас вообще казнят редко, а женщин особенно. Или это давно было? Как ее звали?

— Да ладно, забудь, — решил закрыть тему Малколм. — Ничего интересного.

Но Рика было не так-то просто сбить с пути. Через пару минут, когда Малколм, наконец, нашел себе занятие — посмотреть когда-то скачанные скринсэйверы, его сосед вновь подал голос:

— Ты говоришь об убийстве доктора Хастингтона?

— Доктора? — переспросил Малколм. Ну да, если Тревор учился на медицинском, то со временем… Но значит — это произошло уже через много лет после смерти Джессики? Это не была поездка к морю сексуально озабоченной парочки студентов? Ну и хорошо, впрочем, что к Джессике это не имеет совсем никакого отношения…

— «Резня на 16-й улице. Гинеколог убит пациенткой, обвинившей его в сексуальных домогательствах», — с удовольствием процитировал Рик заголовок какого-то таблоида. — Ты, оказывается, любишь подобные истории, Малколм?

«Ну нет, — подумал Малколм. — Это уж точно какие-то однофамильцы».

— Я же сказал — забудь, — произнес он вслух. — Это не то, что я искал.

На экране перед ним медленно поворачивался окруженный своими кольцами Сатурн.

Но Рик лишь водил пальцем по своему смартфону, скроллируя страницы.

— А, не, — сообщил он еще через пару минут, — бульварная пресса, как водится, все напутала. Версия о том, что эта баба, Макмердон, была его пациенткой, не подтвердилась. И насчет домогательств тоже. Когда ее арестовали, она бормотала что-то вроде «я не хотела, это он меня заставил…» Но экспертиза не нашла никаких следов сексуального насилия.

— Домогательства — это еще не насилие, — заметил Малколм исключительно из любви к истине. Эта грязная история уже не была ему интересна.

— Ну да, — согласился Рик, — но даже ее адвокат эту версию выдвинуть не пытался. Она явилась к нему уже с ножом. Домой, а не в кабинет. И покромсала его так, что на самооборону это явно не тянет. Располосовала его от ключиц до паха, прикинь. И отрезала член, да. Потом принялась вытаскивать внутренности. Умер он уже в процессе.

— М-да, — только и смог сказать Малколм, загружая вместо Сатурна Юпитер.

— «Ужасная смерть доктора Хастингтона потрясла жителей города, — зачитывал Рик вслух очередную статью. — Тревор Хастингтон, 26, выпускник…» О, да он учился в нашем университете! Так ты поэтому заинтересовался этим делом?

— Н-ну… — неопределенно протянул Малколм. Выходит, все-таки не однофамилец… И да, умер он много позже Джессики — но кому все-таки понадобилось уничтожать его имя? Сидящая в тюрьме Триша, очевидно, сделать этого не могла чисто физически… Кто-то по ее просьбе?

— В общем, получив диплом, он перебрался в этот городок во Флориде, — продолжал просвещать соседа Рик. — Ближе места, видно, не нашел — хотя, может быть, он просто любил тепло. Открыл свою частную практику. Но не успел проработать и года, как…

— А про убийцу там что сказано? — осведомился Малколм. — Почему она это сделала?

— Она была алкоголичка и наркоманка, — пренебрежительно ответил Рик. — Видимо, явилась к врачу, надеясь получить от него рецепт на наркосодержащие препараты. Когда он отказал, стала угрожать ему ножом, он попытался нож отобрать, а может, позвонить в полицию, ну, она и психанула — крыша-то у нее и так была уже набекрень, может, как раз флэшбэк накатил… Ты знаешь, что такое флэшбэк?

— Внезапное воспоминание о прошлом?

— Ну… не только. Это когда у наркомана начинаются глюки спустя много дней или даже недель после дозы — до сих пор, кстати, хрен кто знает, почему такое происходит… А, нет, погоди. Это все была версия адвоката. Поначалу он вообще старался разыграть их стандартную карту невменяемости, но не прокатило. Эта Макмердон действительно вела себя как чокнутая, на допросах несла какую-то ахинею — но экспертиза сочла ее вполне вменяемой, несмотря на весь этот бред. Видимо, симулировала, надеясь откосить — хотя это еще не значит, что у нее крыша была в порядке. Наркошей она была на полном серьезе и, кажется, чего только не перепробовала… Но потом следствие раскопало интересные детали. Макмердон специально приехала из Орегона через всю страну в Титусвилль, где никогда раньше не была. И, не останавливаясь в отеле, нигде не задерживаясь, направилась прямо к Хастингтону. Это был вечер, тот уже закончил прием. Его адрес, очевидно, она узнала заранее. Но знаешь, что самое интересное?

— Она тоже училась в нашем университете.

— Именно! Одновременно с ним. На том же факультете. И, похоже, они были тогда любовниками. Ни хрена себе месть бывшему, а? Шесть лет спустя… Такого начитаешься и, пожалуй, станешь как ты, Малколм — держаться от девчонок подальше!

— Так к чему ее в итоге приговорили? — осведомился Малколм, желая удостовериться, что человек в парке уж точно не мог быть Тришей. — Она сидит?

— Сейчас… — пробормотал Рик, вбивая в поисковую строку «патрисия макмердон приговорена». — Хм… нет, не сидит.

— Неужели сбежала? — Малколм внезапно почувствовал холодок в животе, хотя ему эта полоумная потрошительница вроде бы никак не могла угрожать.

— В некотором смысле, — осклабился Рик и зачитал с экрана. — «Патрисия Макмердон, приговоренная к пожизненному заключению за убийство Тревора Хастингтона в 2013 году, покончила с собой в тюрьме». Два года назад.

— Вот, значит, как, — пробормотал Малколм. Выходит, вандализм в парке — это не только не она, но и не по ее просьбе. Даже если предположить, что ее последней волей было «уничтожить все упоминания о Треворе» и нашелся кто-то столь же безумный, чтобы это желание выполнять, слишком уж долго он добирался до этой скамейки…

— Ты погоди, — воскликнул вдруг Рик с новым приливом энтузиазма, — это только то, что сообщает, так сказать, респектабельная местная газета. А вот таблоид, со ссылкой на анонимного сотрудника тюрьмы, приводит подробности, как именно она это сделала.

— Повесилась на простынях? — предположил Малколм без интереса.

— Ха! Это было бы слишком просто. Она перегрызла себе вены на обеих руках. Перегрызла зубами, представляешь? Как лисы и волки, которые откусывают лапу, попавшую в капкан. Но у тех клыки все же посерьезней человеческих… Знаешь, когда я в детстве прочитал про этих лис и волков, я решил проверить, смогу ли я прокусить свой палец. Нет, конечно, я не собирался откусывать его совсем, — усмехнулся Рик. — Только прокусить до крови. Так вот — я не смог. Покрасневшая вмятина на коже — это все, чего я добился. Очень трудно причинить боль самому себе, особенно когда требуется не одно движение, а долгие усилия. Все рефлексы противятся. А тут такое… она чуть ли не куски из собственных запястий выгрызла.

— Да уж, — неприязненно поморщился Малколм.

— Но это не все! Это успели заметить. Вообще-то она давно сидела в одиночке, ибо ее общества не могла выдержать ни одна сокамерница. Хотя можешь себе представить, что за сокамерницы в блоке, где сидят пожизненные. Нет, она ни на кого не нападала, просто вела себя, как чокнутая. Днем тупо смотрит в одну точку и ни на кого не реагирует, а каждую ночь кошмары и жуткие вопли. Ее, конечно, пичкали транквилизаторами и антидепрессантами, но это не особо помогало — вероятно, потому, что у нее и так уже выработалась привычка ко всем видам наркоты. Так что в камере она была одна, но, видимо, какие-то средства наблюдения там имелись. В общем, ее сумели откачать. Перелили чуть не два литра крови, раны зашили и забинтовали, обкололи ее лекарствами и оставили отлеживаться в лазарете. Пристегнув на всякий случай руки и ноги ремнями к кровати. Хотя по всем прикидкам при такой дозе лекарств она должна была лежать бревном еще пару суток. Но она все равно нашла способ доделать начатое. Знаешь, как?