Бессмертные воры

Он помолчал, давая мне время переварить то, что сейчас было сказано. А переваривать было что. Но на данный момент меня интересовал один вопрос.

– Каким боком я касаюсь этого?

– До сих пор нам удавалось их всех опережать, забирая ценные артефакты раньше, чем они попадут в руки к другим. Но мы насторожились, когда особо опасной организации стала интересна смертная из двадцать первого века. Примерно в это же время с нами связался твой отец…

Простите, что?

– Это что – шутка такая? – еле слышно выдавила я из себя, но тут же попыталась взять себя в руки. – Папа в тюрьме на краю света. Там же, где и мама. Потрудись ответить, как это вообще возможно?

Нет. В руках себя держать долго не выйдет, потому что он задел запретную тему.

– Послушай, Алиса, я говорю тебе все то, что произошло в действительности. Мы поймали сигнал неизвестного источника, с помощью которого было передано сообщение о твоих координатах и общих данных. Этого хватило, чтобы начать за тобой слежку. Тут же мы узнаем, что наши «конкуренты» заинтересовались тобой.

Голова раскалывается к концу его речи. Есть ещё кое-что.

– Ладно. Допустим, я тебе верю, и вас за мной послал мой папа. Но откуда ему знать, чем я сейчас занимаюсь? – мой голос становится выше, а на глаза наворачиваются слезы. – Ни он, ни мама уже пятнадцать лет не дают о себе знать. А знаешь, почему? Их посадили в самую защищённую тюрьму на свете за государственную измену. Так им отплатила родина, которую они пытались защитить! Ты, – я ткнула его пальцем в грудь. – Ты даже не представляешь, каково это – знать, что твоих маму и папу упекли за решетку за то, чего они не делали. Мы с Тимом росли сиротами, а я лелеяла надежду, что однажды смогу вызволить их. И мне это почти удалось, пока вы со своими игрищами не вмешались и не свели мои старания на нет!

К концу своей гневной тирады я все ещё чувствовала, что щеки мокрые от слез. Я мельком глянула на Лютера – на его лице читалась смесь удивления и растерянности. Интересно, он что, думал, что я как покорная овечка буду просто тупить и ждать с моря погоды? Пусть он мне и рассказал что-то там про артефакты, но все равно – какого хрена тут происходит?

– Алиса, я… – начал было он, но я подняла ладонь в останавливающем жесте.

– Не продолжай. Жалость мне не нужна. Мне нужны мои родители.

Развернулась и пошла прочь.

Я больше ничего не хочу слышать или знать. Пусть я пока и не могу выбраться отсюда, но побыть одна имею право. Я быстро двинулась в сторону своей каюты, надеясь, что мне никто не помешает просто уткнуться в подушку и проораться хорошенько.

Дойдя, до каюты, зашла внутрь и захлопнула дверь. На кровати уже было расстелено свежее постельное белье голубого цвета. Спасибо Кире. Подушка оказалась очень мягкой и нежной, так что это лишь поспособствовало зарыванию моего лица в нее.

Так было всегда, сколько я себя помню. Если кто-то поднимает эту тему, я слетаю с катушек. Я не истеричка, конечно, но разговоры о маме и папе, обычно, не приводят ни к чему хорошему. Особенно, когда в интернате воспитатели и персонал даже не пытались приглушить голоса при мне, когда говорили про родителей, как про изменников. Это больно и несправедливо, когда страна, которой отдал жизнь и всего себя, решила ополчиться против тебя.

В последний раз я вобрала воздуха, чтобы поорать в подушку, но закончить не удалось. В дверь постучали.

– Кто там? – я раздражённо выкрикнула.

– Это Алек… – раздался приглушённый голос, но мне было глубоко плевать.

– Иди на хер, Алек!

– Я тебе принес кое-что, – не унимался он. – Пустишь?

Я уже встала с кровати и резко распахнула дверь. Обычно самодовольный вид Алека на мгновение сменился удивлением, а потом снова надел на себя маску индюка. Судя по всему, видок у меня тот ещё – зареванные и опухшие глаза на фоне злобного выражения лица.

– Ты бы завязывала с истериками, а то морщины появятся раньше времени.

– Тебя забыла спросить, – огрызнулась я. – Чего тебе?

– Я тут подумал, что тебе не помешает отвлечься, – он протянул мне мой смартфон и наушники. – Чуть позже верну остальное.

– Остальное? – переспрашиваю его.

– А ты думала, кто тебя обчистил? – самодовольно улыбнулся и зашагал по коридору, насвистывая незатейливую мелодию.

Разблокировав смартфон, я посмотрела на заставку, где был изображен байкер на фоне орды зараженных. Не знаю, почему, но именно эта игра у меня ассоциировалась с упорством. Может, потому что там главный герой обладает кучей принципов и имеет твердые убеждения?

Поклацала по экрану, включив музыкальный плеер. Алеку надо отдать должное – он оказался прав, посчитав, что музыка мне сейчас нужна. Я подумала, что, может, не стоило ему грубить и стоит извиниться за свое поведение. Но, вспомнив эту самодовольную физиономию, сразу же отмела эти мысли.

Я включила альбом Яна Тирсена, и первой заиграла мелодия «Лето 78». Звуки пианино всегда успокаивали. Незаметно для себя я задремала.

Как бы я не хотела провалиться в сон без сновидений, сделать это не удалось. Мне все время снилась эта сцена, когда из спины что-то вытаскивают. Боль, кажется, становилась все сильнее и реальнее, пока я с громким воплем не вскочила на кровати. Вокруг все плыло, а спина болела нещадно. Сфокусировав взгляд, я увидела Лютера, у которого в глазах явственно читалась тревога, а рука его была протянула ко мне. Он сидел рядом с кроватью.

– Что тебе снилось? – обеспокоенность была и в голосе.

– Не помню, – соврала я, но боль между лопаток заставила выдавить страдальческий стон, и я тут же рассказала. – Что-то в спине. Как мне что-то с ней делают. И это адски больно, даже сейчас.

– Понял, – кивнул он, кажется, с некоторой долей облегчения. – Давай я тебя осмотрю.

– Э-э… А где Кира? – не хотелось бы, чтобы моим осмотром занимался мужчина.

– Кира на задании вместе со своим братом. Ник следит за показателями корабля, так что остался только я.

– Пожалуй, я дождусь ее, – я попыталась придать себе уверенный вид, но жгучая боль заставила меня вскрикнуть.

– Как хочешь, – он пожимает плечами. – Но я мог бы избавить тебя от боли. Да и проверить на предмет заражения тоже не помешало бы.

Делать нечего – пришлось согласиться. Пока он подготавливал инъекции и различные штуковины для обработки, я получше его разглядела. Выглядел Лютер на двадцать пять-двадцать семь лет. Не сказать, что мускул на мускуле, но тело довольно подтянутое – об этом можно судить по тому, как обтягивает футболка все его рельефы. Каштановые волосы идеально подстрижены и уложены в подобие прически «помпадур», только на современный лад – с выбритыми висками. Но больше всего привлекали его глаза – черные в обрамлении густых ресниц и ровных бровей. Когда мой взгляд упал немного ниже, я нервно облизала свои губы, потому что его были пухловатыми и идеально очерчены.

Быстро одернула себя, заставляя оторвать глаза от внешности Лютера, но он, похоже, заметил, что я его разглядываю, потому что едва заметно усмехнулся уголком губ.

– Если ты уже закончила меня осматривать, можно я сделаю свою работу? – серьёзным тоном спросил он, но в глазах уже вовсю плясали огоньки.

Что же ты за создание такое?

– Мне просто интересно, как выглядят инопланетяне.

Он ухмыльнулся и помог мне сесть. Я расстегнула комбинезон до пояса и повернулась спиной к нему. На мне оставался спортивный бюстгальтер, который больше напоминал короткий топ, так что особого стеснения я не испытывала.

– Приготовься. Сейчас будет укол, – его пальцы коснулись позвоночника между лопаток. – Сюда.

Мгновение было больно, а потом стало прохладно в том месте.

– Тебя до сих пор спасало обезболивающее, но, видимо, его действие закончилось немного раньше, чем Кира занялась тобой, – он стал прощупывать спину. – Не болит там, где нажимаю?

Я отрицательно покачала головой. Боли и правда не было.

– Хорошо. Обезболивающее даст тебе ещё пару дней, а может и меньше, но к тому времени последствия проникновения будут купированы.