Страница 2 из 8
До безымянной деревни я дошёл примерно за час, вошел в первый же дом на её околице, возле которого оставил свою машину, и собрался уже с чувством выполненного долго славно поспать. Вот только сон ко мне никак не шёл.
То ли, в этом был виноват адреналин, выработавшийся в теле от встречи с кладбищенской нежитью, то ли, был виноват азарт, полностью захвативший меня от своего первого опасного задания. Но, тем не менее, спать мне, ну совершенно не хотелось.
Вместо этого я просто закинул свои руки себе за голову, и удобно растянувшись на старенько топчане, начал вспоминать события прошедшей недели, полностью изменившей мою жизнь.
А ведь началось все, вполне себе очень буднично, без всякого попадания в меня большой зелёной молнии, или укуса очень редкого экзотического паука, а просто с обычного смс-письма, пришедшего на мой смартфон ровно через неделю после того, как я демобилизовался из армии.
И было это письмо от моей родной тётки, единственной по материнской линии, которая очень хотела видеть своего единственного племянника, так как, как было написано в её письме – ужо здоровьичко-то у неё не то, а коли она и помрёт, то хоть и не одна.
Думал я, ехать или не ехать, как и собирался, очень не долго. Так как тётка Прасковья, была родственницей доброй надёжной, и даже в чём-то судьбоносной. Появлялась она в нашей жизни не часто, всего лишь раз в году, и только на мамино день рождение, всегда при этом загружая нашу квартиру, большим количеством всевозможных деревенских солений и варений, а так же всегда при этом даря матери крупную белую жемчужину.
Вы только представьте себе, речной жемчуг в центральной полосе России, где она его брала ума не приложу, а она никогда не рассказывала, но данную традицию не нарушала ни разу. Вот и моя, отдельная от родителей квартира, как раз, и был куплена на деньги от продажи этих жемчужин.
Вот почему я и называю свою тетку судьбоносной, а ещё, как раз она, и оказалась тем самым ключом, который полностью закрыл мою прежнюю жизнь, а взамен её открыл совершенно новую.
Но всё по порядку. Итак, заброшенную и практически вымершую деревню, на краю Шатурских болот я нашёл с большим трудом, и только с помощью очень умного и продвинутого навигатора.
Так как был я здесь ранее, только один раз, и то, в очень далёком и наивном детстве.
Когда приезжал сюда вместе с мамой, как она тогда сказала, ради какого-то обряда. Который заключался только в том, что я просто положил свою ладонь на большой Змеиный камень, являвшийся местной достопримечательностью, и продержал её так не больше минуты.
А затем, повернувшись к двум женщинам, застывшим за моей спиной, был немало удивлён. Так как моя мать стояла, практически не дыша, и была белее белого, словно я должен был прикоснуться не к обычному камню, а взять в руки оголённый высоковольтный кабель.
А вот тётка Прасковья наоборот, после моего, как мне тогда казалось, простого поступка, изменилась просто таки разительно, причём в лучшую сторону. Мгновенно превратившись, из холодной и властной женщины, этакого Феликса Дзержинского в юбке, в самую добрую и ласковую из бабушек.
Которой, на самом деле, она для меня и являлась. Так как по генеалогическому древу, она была сестрой матери моей матери. Но, так уж повелось в нашей семье, что кроме, как тёткой, её никто не называл. Но не суть.
Просто тогда, обе мои родственницы, быстро о чём-то пошептались, загадочно при этом перемигиваясь, и мы, по извилистой лесной тропинке, быстро отправились обратно, к деревенскому дому моей тётки, откуда на следующий день, рано утром, вообще отправились в Москву.
Глава 3.
Чудеса, да и только
И вот теперь, спустя пятнадцать лет, я вновь оказался на окраине полузаброшенной деревни со странным названием Пустошь, с удовольствием вспоминая, почти что, очень забытые картинки, из своего очень далёкого детства.
Вообще-то, местная округа, на несколько десятков километров вокруг, называлось просто – Шушмор, и если верить всевозможным интернетовским ресурсам, было вполне себе знаменитой аномальной зоной. В которой, время шло не так и не туда, легко пропадали люди, да и вообще, можно было запросто попасть в другое измерение.
Да и само название – Шушмор, происходило от одного из знаменитых полководцев самого Бату-хана, и гласило, что мол, в давние-предавние времена, вёл он свой отряд на град Владимир, но намертво завяз в местных Шатурских болотах.
Много его воинов утонуло, а затем погиб и сам хан. Вот на месте его гибели, уцелевшие войны, и сложили из каменных глыб большой холм. И с тех пор, когда гневается дух почившего хана, зарождаются над Шушмором грозы и ливни.
И вот тогда можно отчётливо наблюдать, что когда идёт дождь, то самые яркие молнии и самые черные тучи, всегда собираются над тем местом, где и течёт речка Шушмора.
Так что, места вокруг, были конечно загадочные и очень странные. Даже если вспомнить тот же самый Змеиный камень, к которому я прикасался в детстве. И который своей структурой, был очень похож на сотни собравшихся вместе, и внезапно окаменевших змей.
Но, это я так, отвлёкся. А вообще-то деревня моей родной тётки, с виду была самой обычной. Старая, уже давно разрушившаяся церковь, а рядом с ней высокая, всё ещё сопротивляющаяся времени колокольня, из красного, ещё дореволюционного кирпича, да несколько десятков бревенчатых домов, вольготно, словно коровы на выпасе, бессистемно расползшиеся во все стороны, вот и вся деревня.
Погода и природа вокруг, были вполне себе обычными для среднерусской полосы летнего периода, а компаса, чтобы понять работает он или нет, у меня с собой не было, да и механических часов со стрелками, которые обязательно здесь должны были остановиться, то же.
Так что, выкинув из головы все местные легенды, я решительно постучался в знакомый мне ещё из детства дом, а услышав слабый отклик, вошёл в него. Быстро прошел просторные сени, и оказался в самой большой комнате дома, в которую со всех сторон, выходили двери других комнат, поменьше.
И в которой, у дальней стены, на обычной деревянной кровати, под православными образами, и чадящей перед ними лампадкой, лежала моя тётка Прасковья, тут же поприветствовавшая меня слабым взмахом своей руки. Выглядела она как всегда, и понять, сколько же ей, на самом деле лет, я не мог, как не тогда, так и не сейчас.
– Проходи племянник – а вот голос тетки, был слабым и дрожащим, словно огненный язычок той самой лампадки, под которой она лежала, и который, того и гляди сам собой потухнет.
– Садись и слушай – моя родственница указала мне на единственный в комнате стул, сиротливо стоящий перед её кроватью, и не дожидаясь пока я на него усядусь, взяла мою руку в свои, и начала говорить.
– Так вот Белояр – голос моей старой родственницы приобрёл уже торжественные нотки.
– Испокон века, наш славный род, стоял на страже мира людей, от мира кровожадных тварей живущих во тьме, и поэтому от него уже, почти что, никого не осталось.
– Ты последний в нашем роду, и единственный человек которого признал Змеиный камень, а значит, тебе и владеть силой завещанной нам великим Родом.
– Не подведи нас.
С каждым словом голос моей тётки всё слабел и слабел, словно бы это были капли безвозвратно уходившие в пустынный песок, и произнеся последние, она окончательно откинулась на подушку. Выпустила мою руку из своих, посмотрела в потолок таким пронзающим взглядом, словно бы видела сквозь него, тихо сказала – дело сделано, и просто умерла.
А как я понял, что она умерла, наверное спросите вы, да просто аура вокруг её тела быстро истончилась и исчезла, настолько быстро, что я даже не успел понять, какого цвета она была. И да, никакого щенячьего восторга по поводу того, что – боже мой, я вижу ауру живых существ, у меня не было.
А ещё, несколько раз моргнув, я понял, что все предметы в комнате отбрасывают не одну тень, а целых четыре. Одну длинную, так сказать основную и привычную, и ещё три коротких, причём, самая короткая из которых, вообще лежа навстречу источнику света, и поэтому выглядела очень жутко и непонятно.