Страница 17 из 18
Захожу в каюту Дракона, молча закрываю дверь и опускаюсь в кресло для гостей. Сам дядя сидит перед экраном мемвизора. Похоже, пытался проанализировать свои воспоминания, визуализировав их. Затея небезопасная, так как пробуждает вихри эмоций, раздирающих сердце. Я к такому мазохистскому способу аналитики стараюсь не прибегать, и сейчас смотрю на дядю с сочувствием. Он наверняка чувствует мои эмоции, ведь я и не пытаюсь их скрывать.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спрашивает, скрывая экран.
– О чем именно? Конкретизируй вопрос, – прошу.
– Начнем со сновидений Феникс.
– Думаю, что она видит чужие сны. Сны брата. Одновременно с ним. Во сне телепатические сигналы передаются и принимаются лучше всего.
– Согласен. Но во время ее рассказа я залез в голову Феникс чуть глубже, чем позволяет этика. Посмотрел последний сон ее глазами, пока она не успела его скрыть. Слишком ясно, четко, последовательно и живо для сна. Эмоционально рельефно.
Я понимаю, на что намекает дядя. Во сне ментальные сигналы принимаются хорошо, но мозг в это время работает в особом режиме, так что деформации неизбежны. Образы приобретают гротескные черты или же перетушевываются, эмоции или стерты или усилены, но упрощены, условны. Принимаемые картинки преобразуются подсознанием перципиента в более знакомую и понятную ему информацию. Если же индуктор тоже не бодрствует, а спит, то искажения усиливаются многократно. Логику в переданных телепатически снах искать бессмысленно, а если они еще и приняты во сне…
Эмоции не могут быть живыми и рельефными, как выразился Дракон, принадлежи они спящему человеку, который переживает их не наяву.
– Это были явные образы? – у меня внутри все замирает от волнения. Если Феникс принимает сигналы бодрствующего брата, она даже сильнее, чем я ожидала. Это, конечно, здорово. Если бы не одно но. Ведь тогда получается, что способность к пирокинезу сын Ефима и Елизаветы тоже проявил не в воображении, а по-настоящему. То есть земной мальчишка обладает способностью, свойственной только огненной расе и никакой другой. Выходит, и его родители больше огненные, чем земные, и сильнее, чем мы полагали, что, в общем-то, тоже неплохо. Плохо то, что ни они, ни кто-то другой на Земле не в состоянии обучить мальчишку контролировать огненный дар. Да и вообще, ему нельзя оставаться на Земле – не там его место. От огненных людей в нем настолько больше, чем от земных, что его, по сути, следует считать представителем именно нашей расы. И его место – на нашей планете. Только там он будет чувствовать себя своим. Только огненные смогут его принять и понять. На Земле же он станет изгоем. Или натворит много бед.
– Именно что явные, – кивает Дракон.
– Тогда мальчик – огненный?
– Больше чем наполовину.
– Округлив до единицы, получаем единицу. Выходит, что огненный. Ему нужна помощь. Его необходимо забрать к нам. Там он пропадет.
– У мальчика есть родители. Полагаешь, ему здесь будет лучше, чем с ними? И они просто так тебе его отдадут?
– Нет. Но что-то же надо делать! Если бы я могла периодически заниматься с ним, это ведь сгладило бы ситуацию?
– Наверное. Но отсюда ты на Землю не попадешь. Необходимо приземление.
– Вот об этом я тоже хотела поговорить, – вспоминаю. – Я же не подписывала контракта. Значит, не брала на себя обязательств не вмешиваться в отношения Елизаветы и Ефима. Мне можно на Землю. Что, если б я сходила туда на разведку? А то на душе давно уже тревожно. Беда на Ефима надвигается, чую!
– Исключено, для этого пришлось бы приземлиться. Тем самым я нарушил бы контракт. А ты знаешь, чем это чревато.
Конечно, знаю. Нарушивший контракт, погибает или теряет одного из близких людей. Слишком дорогая плата.
– Думала, можно как-то попасть на Землю, не приземляясь, – поясняю.
– Можно, – кивает Дракон. – Если тебя догадаются позвать и смогут сделать это так громко, что ты услышишь, сможешь отозваться. Много ли на Земле тех, кто справится с задачей?
– Шанс есть только у Ефима, но он не догадается.
– Других вариантов нет.
– Ясно, – вздыхаю, понимая, что мои планы рухнули. – Остается только молиться.
– Тебя больше ничего во вне Феникс не насторожило? – возвращается Дракон к основной теме разговора.
– Ты про холод?
– Значит, и тебя это насторожило. Боюсь, погода здесь ни при чем. А если вспомнить, что Феникс говорила еще и про мальчика с холодными синими глазами…
– Ледяные люди обосновались на Земле? Это катастрофа! – меня накрывает паника, хотя по характеру я далеко не трусиха.
– Не факт, – успокаивает Дракон. – Вполне вероятно, что это такие же земляне, как Елизавета и Ефим. Ведь могли же на планете остаться потомки не только огненных, но и ледяных людей. Скорее всего, так оно и есть.
– Очень на это надеюсь, – вздыхаю с облегчением. – Но хотелось бы знать точнее.
– У нас два пути, и хорошо бы воспользоваться обоими. – По голосу дяди понимаю, что оба пути, о которых он говорит, тернисты и опасны.
– Продолжай, – прошу, замирая.
– Первый – сделать разведчиком Феникс.
Я вздрагиваю.
– Не волнуйся ты так, – Дракон пересаживается на второе кресло, поближе ко мне, и накрывает мою руку своей. – Ей не придется покидать корабль, так что риск минимален. Феникс нужно лишь будет наладить телепатический контакт с братом в состоянии бодрствования.
– Думаешь, у нее хватит на это сил?
– Если брат пойдет навстречу, хватит. В любом случае, стоит попытаться.
Понимаю, что эксперимент потребует от дочки больших энергетических затрат, но это не смертельно, поэтому даю согласие:
– Она попробует. А что там со вторым путем?
– Спросить ПАПУ.
ПАПУ – прибор анализа и прогнозирования условий. Принципом действия напоминает магический шар, который используют земляне-экстрасенсы. Но наш прибор намного более мощный. Но и энергии он у пользователя забирает колоссальное количество. Причем чем сложнее вопрос, тем дороже ответ.
– Кто будет спрашивать? – уточняю. Ради Ефима я готова рискнуть.
– Разумеется, я, так как владею большим объемом информации. И энергии во мне больше. Шар меня не убьет.
– Но ты и так уже десять лет почти не получаешь энергетической подпитки, – напоминаю. – А шар вычерпает все резервы. Ты же не восстановишься! А у меня хотя бы есть Феникс.
Основной источник энергии для представителей нашей расы – секс. И раньше мы с Драконом время от времени подпитывали друг друга. Но после того как дядя нашел свою пару, с другими женщинами сексом заниматься отказался. Да и я после акта плотской любви со своей истинной парой не имею желания изменять Ефиму, даже если нам больше не суждено свидеться. Но мне проще, чем дяде: дочь напоминает мне о страстном соитии, и прикосновения к ней дают мне заряд энергии, пусть и небольшой. Дракон же энергию последние десять лет только тратит.
– Надеюсь, у меня останется достаточно сил, чтобы постепенно восстановиться от огня, – напоминает Дракон о втором источнике нашей энергии – значительно более слабым по сравнению с первым.
– А если нет?
– Тогда мне придется просить тебя об одолжении. – Дракон пристально смотрит на меня, пытаясь понять, какие эмоции вызывает во мне эта просьба. Хотела бы я сама это понять. Эмоции противоречивые: мне противно и стыдно изменять Ефиму, но дядя как мужчина мне симпатичен, и секс с ним всегда был мне приятен. В других обстоятельствах я не пошла бы на сделку с совестью, но теперь, когда речь идет о судьбе целой расы…
– Конечно, я поцелую тебя, – отвечаю, улыбнувшись. – А надо будет, не только поцелую, но и…
– Спасибо, – перебивает Дракон, сжимая мне руку.
Понимаю, что сделка с совестью дается дяде не легче, чем мне. Но слишком много стоит на кону!
Долго решаем, о чем именно спросить ПАПУ. За один сеанс шар дает ответ лишь на один вопрос, и чем четче сформулировать задачу, тем яснее будет решение. Но два сеанса кряду не выдержит ни один человек, даже огненный.