Тамавамнетута

Дальше, "обрадовал" новостью ротный. За ночь разгрузились ещё пять эшелонов и наша рота получила приказ сниматься.

— Зря щель копали. — Посетовал большой Федя на командиров, заставивших делать бестолковую работу.

Конечно зря! Не было бы этой долбаной щели, я бы в неё не свалился. Продолжая оттирать грязное лицо свежим снегом, подумал, что лучше иметь немцев из укрытия, чем немец поимеет нас в чистом поле. К тому же, рытьё окопов является лучшим способом занять делом новобранцев.

— Давай Фёдор Михайлович нашу аркебузу отковыривать, без твоей силушки я не управлюсь. — Польстил напарнику, в надежде откосить от физических напрягов. Право на отдых я сегодня уже заслужил.

Пока шатался в поисках чего либо напоминающего гвоздодёр, смекалистому богатырю пришла в голову великомудрая хитрость. Он вытащил запирающий штифт, снял с поворотного узла тело пулемёта и отпилил верхнюю часть ствола, чуть ниже вбитых костылей.

Наблюдая издалека за процессом демонтажа, вернулся, когда Терентьев расколол топором получившийся чурбак и высвободил костыли. Пулемёт был готов к транспортировке.

— Надо бы нам санки смастерить. Что скажешь Фёдор Михалыч? Заманаемся же тащить на горбу.

Федя был со мной полностью согласен. Получившаяся куча была великовата, а шансы, что наш агрегат удастся подбросить в один из грузовиков, были весьма призрачны.

Машин было очень мало. На всю дивизию выделено всего восемнадцать автомобилей, это считая со штабными. Тем более, больше половины из них ещё находились в пути.

Судя по сумотохе вокруг, не мы одни задались этим вопросом. Ушлые миномётчики уже рубили волокуши под свои "Тульские самовары".

Выдумывать не стали. Срубили парочку молоденьких кривых берёзок, связали их проволокой и нагрузили патронными ящиками, а пулемёт, укутав моим плащом, положили сверху.

— Опять немец летает! — Заметил кто-то из пехотинцев.

От нас южнее, ближе к городу, кружил на четырёхкилометровой высоте, очередной "Юнкерс", только теперь это был небольшой разведчик. Кроме наших истребителей, которых почему-то не видно, на этой высоте ему больше ничего не грозило. И он плевать хотел на усилия советских зенитчиков. Им нужно быть чертовски везучими, чтобы попасть в него.

— Высоко летает гад. Как считаешь, ты бы попал по нему? — Задал вопрос уверовавший в чудеса Терентьев.

— Из чего покрупнее попал бы, но в него не надо попадать, это разведчик. Сейчас он найдёт тех, кто обидил маленького Фрица и позовёт друзей постарше, вот в тех, будем палить со всей своей пролетарской сознательностью.

— Ёлки зелёные! Так надо ротного предупредить! — Забеспокоился здоровяк.

— Думаешь наше начальство не понимает? Их в военных училищах обучали, сами разберутся. — Спокойно рассудил, не желая прослыть паникёром.

На что напарник выдал следующее. — Какое в дупу училище?! Он бригадир с подшипникового завода! Нас вместе призывали.

— Командир разведроты? Бригадир? — Мягко говоря, не поверил. — Ну, значит другие скажут. Не все же с завода?

— Кадровых командиров мало, в основном из запаса и мобилизованные. У пехоты знаешь кто командует? Два полка, как положено — полковники. А в сто сороковом? — Напустив на себя важный вид, напарник сделал паузу. — Даже не майор, или капитан, а старший лейтенант. — Увидев моё охреневшее лицо, он поспешил добавить. — Да ты не журись, отслуживших здесь много, народ призывали из старших возрастов.

Сороколетние солдаты и лейтенанты в командирах полка. Много же мы навоюем с таким составом. Ну, на фиг! Схожу-ка до Игоря свет Владимировича, потолкую о возможной мести люфтваффлеров.

***

Боестолкновений, как таковых, ещё не было, а первые потери вот они — немолодой стрелок из сто сорок четвёртого застрелился на глазах товарищей. Что с ним было не то? Слишком тонкая душевная организация? Так у него башка наполовину седая и в семье все живы здоровы. Испугался и поехал кукухой?

— Коля, — Голос Фёдора оторвал меня от разглядывания занесённого снегом трупа. — пойдём в хату, погреемся.

— Почему его не хоронят? — Спросил по дороге к дому.

Обстучав сапоги о высокий порог, Фёдор ответил. — Наверняка не знаю, но мужики говорили что это приказ Смолянцева — труса не закапывать.

— Слыхали о наступлении? — Спросили нас красноармейцы набившиеся внутрь. — Приказ Жукова. В восемь утра выступаем на Руднево.

Етить колотить, наконец-то. Задолбало ничегонеделание.

— Всей дивизией? — Уточнил Федя. — С пушкарями?

— Здесь один дивизион оставят с полком Смолянца. Вроде как в резерве. — Ответил артиллерийский летёха, знавший больше других.

***

Я снял противогаз и протёр вспотевшее лицо.

— Фёдор Михалыч, дай водички глотнуть, пока эти тараканы опять не полезли.

Здоровяк отвлёкся от набивки магазинов.

— Держи. — Произнёс он протягивая полупустую фляжку.

— Что с патронами? — Спросил, лишь бы нарушить тишину. Так-то и сам контролировал наш боезапас, но решил дать напарнику почувствовать себя полезным. А то я воюю во всю, а Феде только и остаётся, что набивать банки и гадать, куда это я стреляю.

— Бронебойные. Четыре по тридцать осталось, остальное израсходовали. — Произвёл он нехитрый подсчёт. И не преминул напомнить. — Ротный приказывал беречь патроны, а ты палишь и палишь.

Я хмыкнул. — Не израсходовали, а использовали по назначению. — Говорить, что Игорь Владимирович погиб пару часов назад, пока не стал.

Приноровиться к этой бандуре было несложно. Это не привычного мне вида ДШК с ленточным боепитанием, здесь конструкция попроще. Испытав его в деле, заметил, что скорострельность в нём небольшая, как будто под меня делали — легче делать отсечки. Главное не вжиматься в рукояти, чтобы не поймать отдачу. Навёл на цель, нажал гашетку и тут же ловишь взбрыкнувший пулемёт расслабленными ладонями.

Стреляя таким макаром, из первых пяти магазинов, всего пару раз промахнулся. Но последующие были уже не такие результативные, траектории выстрелов стали менее предсказуемы. Я винил в этом перегрев ствола, ничем иным такое падение точности объяснить не могу. Под конец, на расстоянии более километра, рассеивание стало слишком большим и мне приходилось подпускать фрицев всё ближе и ближе.

Спустя полчаса и ещё два магазина пришло время решать вопрос с нашей эвакуацией.

— Вот что Фёдор Михайлович. Мы с тобой в быстром темпе достреливаем остаток и уходим, иначе нас зажмут. К немцам, вон с той стороны, подкрепление подходит. Я попробую их проредить, но их слишком много и похоже они связь тащат. Значит с ними идут корректировщики, а попадать под артиллерию мне чего-то не хочется.

Договорив, я жахнул двумя пулями по офицеру, но в очередной раз промахнулся.

— Тьфу!

Федя, сидевший в углу чердака, посмотрел на меня и завис в раздумьях.

— Мы одни остались, нет больше роты. Ещё минут десять и мы здесь останемся. — Любовно погладив славно потрудившийся механизм, уточнил.

— Уходить будем с пулемётом. Только крепёж придётся оставить.

Его мы прибили намертво к широкой дубовой балке, проходившей через весь чердак. Не перепилишь, а костыли вырывать — ну, это надо быть суперменом.

— Точно все погибли?

Нет, мля, это я так шучу! Вместо ответа завёл свою "шарманку".

— Тды-тды! Тды-тды! Тды-тды…

С закрытыми глазами снял опустевшую банку и протянул руку за следующей.