Тамавамнетута

Водитель в возрасте и с ним молодой лётчик в звании старшины вылезли на подножки грузовика, обозревая бескрайнюю жижу.

Во-во. Прямо как я в этой действительности, застряли и не вырваться.

— Слушай, парень. Саныч попёхает за помощью, сами не выберемся. Ты с ним, или?

Или? Епт-ыть. Хрен поймёшь этих аборигенов. Отрицательно мотаю головой. На фиг пачкаться, лучше здесь покемарю.

Проснулся уже вечером. Прислушался. Шелест листвы на ветру. В лесу безобразничают шумные вороны, отбирая у тощей лисицы полуобъеденную зайчью тушку. Людей не слышно.

Водила блаженно посапывал лёжа на руле, а старшина, который отзывался на Саныча, до сих пор не объявился. Соответственно, никто к нам на помощь не спешил.

Чтобы чем-то себя занять, решил провести ревизию того, что передал Юрий Сергеевич. Начал с коробки, как с более важного для меня.

Просмотрев содержимое, доложил туда награды с удостоверением и свидетельство о рождении. Теперь в ней лежат: деньги, в количестве тысячи двухсот рублей, два письма от Сергеича, медицинская карта и сопроводительные документы для оформления в лечебное заведение войскового тыла № 209. Для предъявления в номерной больничке: вещевой, денежный и продаттестат на выпускника ШОН В/ч № 117 убывающего согласно приказу № 354.

При себе оставил паспорт и комсомольский билет.

На самом верху здоровенного мешка лежал тот самый утерянный маузер.

У пистолета заменили щёчки со свастикой на новые, а кожух затвора отполировали и украсили убойной надписью. Теперь недруги сами будут стреляться, лишь завидев её.

К оружию прилагалась плечевая кобура из тонкой тёмно-коричневой кожи, сшитая по моему образцу. Не удержался, скинул ветровку и подогнал сбрую по фигуре. Идеально, под курткой не заметно и совсем не стесняет движений.

Весь баул, по сути, был комплектом обмундирования.

Посмотрел в вещевом аттестате, что за богатства мне всучили и офигел от щедрот товарищей из НКВД.

Аттестат на вещевое имущество выпускника ШОН В/ч № 117

Пилотка х/б

Шапка-ушанка мех

Куртка х/б на вате

Гимнастёрка шерстяная

Гимнастёрка х/б

мундир шерстяной

Шаровары шерстяные

Шаровары х/б

Жилет меховой

Свитер полушерстяной

Рубаха нательная

Кальсоны нательные

Полотенца

Перчатки

Плащ-накидка

Вещевой мешок

Ремень поясной кожаный

Портянки х/б

Портянки теплые

Сапоги яловые

Валенки

Что сделал в первую очередь, так это достал сапоги с портянками. Вокруг машины такая грязища, что потеряю в ней свои ботиночки и никакие сверхспособности не помогут их найти.

Оставил в бауле ботинки, тёплые вещи и плащ. Всё остальное запихал в вещмешок, запрятав в середине коробку.

Э-ге-гей! Открывай Сова, медведь пришёл!

Постучал по крыше, предупреждая водилу о своём переселении, после чего полез в кабину.

***

— …! Алло! Алло! Вас плохо слышно! Кто говорит?!

— Майор госбезопасности Геллер!!

— Да! Теперь нормально! Я вас слушаю!

— Могу я услышать товарища Щербакова из особого отдела?!

Но вместо ответа, в динамике опять зашуршало недовольными мышами и сигнал пропал окончательно.

В сердцах, Юрий Сергеевич грохнул трубкой об стол. Посидел, раздумывая кому можно позвонить ещё.

— Алло. Степан Ильич?… Добрый день. Не появился Щербаков?… Ясно. Ещё раз вас попрошу — звоните сразу, как объявится… Да. У нас нет информации. С аэродромом связи нет, а мне уже надо выезжать в штаб корпуса…. Оставьте информацию у оперативного дежурного, мне передадут… Хорошо. До свидания Степан Ильич.

Особист, лейтенант Щербаков, который должен был встретить Кувшинова и переправить с нужными пояснениями, не дождался его и улетел в Молотовск Архангельской области. Он передал информацию своему приемнику, но, по неопытности, сотрудник пропустил появление нашего героя на аэродроме, а в дальнейшем просто напросто забыл. Лётчики, познакомившись с Николаем, узнали о направлении в госпиталь, тем же вечером, посадили его на ПС84, летящий в нужный ему город.

Майор Геллер, не дождавшись вестей от Николая, отбыл на Ленинградский фронт, где через две недели погиб.

***

В машине спать было неудобно и холодно, решили взять необходимое и расположиться в лесу, выбрав местечко посуше. Хворост и пол стакана бензина помогли нам разжечь костерок, а четвертушка буханки хлеба на двоих позволила не помереть от голода. Романтика.

Ночью, ради тёплых вещичек, пришлось распотрошить мешок, на улице подмороживало конкретно. Теперь укладываю обратно, вместе с тем, что будет сейчас мешать. Забросал костер землёй и разбудил Евгения Мефодьевича. Ведь из-за холмов, к нам на помощь спешила кавалерия.

Безуспешно пытаясь распрямиться, мутными спросонья глазами, мужчина обозревал округу. — Ох, спина! Что там Николка? Едет кто?

Едут, едут. Два трактора и семь бульдозеров с асфальтоукладчиком, будут нам шоссе мастерить. Показал ему десять пальцев и направление, откуда идут люди.

— О, это Саныч молодец, быстро справился, думал после обеда объявится. — Обрадовался шоферюга.

Чё?! Это быстро?! Знал бы о таком прикупе, умотал бы ещё вчера.

Старшина привёл с собой семерых невесёлых красноармейцев и двух разговорчивых баб в рабочей одежде. Мы, как раз добрались до машины, когда они показались на горизонте.

Участок грунтовки, где мы застряли, проходил в пологой низинке между глинистыми холмами. Вся влага от дождей накапливалась именно на дороге, а их, в последнее время, было с избытком. Тут, в первые в обеих своих жизнях, увидел как грузовик плывёт по грязи. Какое там по колено, кое-где колёса скрывались полностью.

— Э-эй, ухнем! Ещё раз, ухнем! — Руководил нами лётчик Саныч.

С такими лозунгами мы двигались чуть меньше километра. Участвовали все кроме Мефодьевича, ему ещё нас везти, а сидеть за рулём в виде жидкогрязевого голема, такое себе развлечение.

Только мы поднялись в горку, как почувствовал, что нас кто-то догоняет. Тащить из болота очередного безумного бегемота мне было не в масть. Откуда только силы появились. Активизировался и развил бурную деятельность по усаживанию глиняных людей в кузов. Подталкивал, подпихивал и даже подпинывал, правда по колесу, когда полуторка не захотела заводиться.

— Фыр‐фыр-фыр. — На нервах, я не заметил, как завёлся двигатель, понял по задрожавшим от вибрации доскам кузова подо мной.

Ху-у-ух. Успели. В следующий раз, когда услышу страшное "ИЛИ", сто раз подумаю. Упёр бы свой мешок, не развалился бы. Зато не пришлось бы мёрзнуть в ночном лесу, а затем бурлачить, меся глину всем телом. Этот особый кайф, когда спотыкаешся и падаешь лицом вниз, не забуду ещё долго.

Вроде только всё наладилось, едем, мужики шутки шутят, все смеются. И вдруг бац — ливень. Холодный, промозглый, осенний ливень. Бр-р-р. С нас стекает грязь и под нашими ногами образуется м-а-аленькая жижа. Детёныш той, из которой тащили грузовик. Вскоре опять пришлось вылезать и толкать, но это было несравнимо с предыдущим разом. Так, лёгкие шалости. На аэродром мы приехали мокрыми с головы до пят, но хоть не такими грязными.