Грэхард

Не в силах видеть эту насмешливую, жестокую строчку, Грэхард закрыл папку и встал, прошёлся по кабинету из угла в угол.

Не отыскав ни мира, ни спокойствия в своей душе, он скорым шагом вышел наружу и отправился в Нижней дворец, в покои жены. Начинавший накрапывать дождь заставлял зябко ёжиться — Грэхард ни надел ни плаща, ни шляпы.

«Простыну», — угрюмо повторил свой вывод он, ускоряя шаг.

Эсна была на месте, занималась чем-то за столом; увидев его, всё отложила и встала с приветливой улыбкой:

— Грэхард!

Он жадно вгляделся в нежные черты её лица, борясь с желанием резко и грубо заключить её в объятия и незамедлительно ею овладеть.

— Что с тобой сегодня? — с тревогой спросила она, хмурясь и делая несколько шагов к нему.

Он застыл, боясь по-звериному наброситься на неё и напугать своим порывом.

— Дурное настроение, — с трудом разжав зубы, неохотно признался он, понимая, что пугает её своей хмуростью и заставляет предполагать какие-то несусветные причины этой хмурости.

Он никогда не говорил ей, что приступы этого мрачного настроения связаны с Дереком, но предполагал, что она догадывается об этом.

Во всяком случае, она никогда не расспрашивала его о причинах — а значит, догадывалась.

Вот и в этот раз, ничего не спросив, она тихим скользящим шагом подошла к нему и обняла.

Он зарылся лицом в её волосы, вдыхая любимый и знакомый запах благовоний.

— Тебе нужно больше отдыхать, грозный мой повелитель, — со вздохом прошелестела ему на ухо она, а после попеняла: — Ты совсем себя не бережёшь!

Это было правдой; он, как всегда, глушил тоску в бешеной работоспособности.

Он прижал её к себе крепче, зарываясь пальцами в золото её мягких волос.

Ему становилось легче, когда она была рядом; сердце его успокаивалось в её объятиях.

— Хочешь, — глухо предложил он, — покажу тебе те острова, которые я отвоевал у Либерии?

— Очень хочу! — тихо и счастливо рассмеялась она куда-то ему в шею, обдавая её своим тёплым дыханием.

— Значит, на будущей неделе отправимся! — твёрдо постановил он.

— Какое небывалое здравомыслие! — с лёгким смешком отозвалась она, а после, чуть отстранившись, заглянула ему в глаза.

У неё был нежный и словно слегка светящийся взгляд; возможно, потому что лучи света преломлялись в её золотистых ресницах.

Из сердца его, сквозь чёрную тьму отчаяния, рвалась мольба: «Не оставляй меня, не оставляй меня хотя бы ты!» — но он запретил ей выходить наружу. Впрочем, его голодный жадный поцелуй сказал ей о его чувствах больше, чем даже самые откровенные мольбы.

643 год

***

Солнечная с этой очередной её безумной идеей безмерно раздражала.

Как ей вообще такое в голову могло прийти! Разрешить женщинам обучаться в университете!

Он что, по её мнению, полный болван?! Какие ещё женщины в универсантах!

Ладно, он разрешил эту её школу, эти её просветительские кружки и даже некоторые публикации их трудов! Но университет!

— Даже рассматривать этот вопрос не буду! — рыкнул раздражённо Грэхард, отбрасывая документ, который держал в руках.

Она выпрямилась, открыла было рот, но ничего не сказала, посмотрела на него свысока упрямым сильным взглядом, резким жестом подобрала юбки и гордо удалилась.

Всё предвещало второй раунд.

…предчувствия Грэхарда не обманули: несколько дней Эсна, притупляя его бдительность, была скромна, мила, тиха и нежна. Он знал это её обыкновение подольститься к нему, поэтому был настороже.

Наконец, подгадав у него особо благодушное настроение, она пошла в новую атаку: в этот раз без эмоций, используя рациональные доводы и опираясь на конкретные цифры.

— Из двадцати женщин все двадцать дошли до выпуска! — с энтузиазмом заявила она, шурша бумагами. — В то время как среди мужчин до выпуска доходит только 60–70 % поступивших! Это говорит о том, что женщины более замотивированы…

— Дай сюда, — Грэхард раздражённо отобрал бумаги, в которые она подглядывала. Замотивированность женщин его заинтересовала: он не любил разбрасываться ценными ресурсами. Если реально они поступают в университет не из пустой блажи…

Отчёт Кармидерского университета впечатлял. Пять лет назад они впервые позволили женщинам обучаться в их стенах, и в этом году выпустились первые поступившие по этой программе. На каждую из выпускниц было собрано подробное досье, включающее научные интересы, вклад в работу кафедры, личные проекты… Грэхарда особо впечатлило, что список учёных дам возглавляла дочка правителя Аньтье — он не ожидал, что человек такого положения поддержит этот проект.

— Ниия и Райанци планируют начать с этого года, — взволновано продолжила объяснять Эсна и пылко пошла в атаку: — Ты же не хочешь, чтобы они опять говорили, что Ньон — отсталая и варварская страна?!

Грэхард посмотрел на неё весьма хмуро: аргумент был критически нечестным. Он, действительно, близко к сердцу воспринимал репутацию своей страны в международном сообществе, но ему приходилось соотносить свои реформы с настроением внутри ньонского общества. А здесь, конечно, речи не могло идти о таком прогрессивном шаге: да его свергнут и растерзают, если он на это пойдёт!

— Ты только представь, Грэхард! — вскочив от избытка чувств, она даже взмахнула руками. — Мы же им всем нос утрём, ну правда!

Сердце Грэхарда сбилось с ритма и ёкнуло; в её интонациях он услышал голос Дерека.

— Если кто и сможет сдвинуть эти закостенелые обычаи с мёртвой точки, то это ты, мой повелитель! — не унималась Эсна. — У тебя хватит и энергии, и мужества… — тут она запнулась на полуфразе, потому что заметила, что он смотрит на неё совершенно мёртвым неподвижным взглядом.

Догадавшись, о чём он думает, она замолкла и уныло села на своё место.

С минуту они молчали. Долетавший из приоткрытого от окна ветер приносил с собой свежий запах йода и шелестел бумагами, норовя разбросать их, но не имея для того достаточно сил.

— Я изучу эти документы внимательнее, солнечная, — наконец, резюмировал Грэхард. — Но на многое не рассчитывай.

Она кивнула и тихо ушла.

Тряхнув головой и отогнав от себя призраков прошлого — право, давно было бы пора всё это отпустить! — он погрузился в чтение, рассеяно выстукивая по гладкой деревянной столешнице навязчивый народный мотив.

Отчёт оказался весьма занимательным. Как Грэхард любил: без воды и лишних рассуждений, только факты и цифры, и некоторые осторожные прогнозы.

Впечатлившись успехами первых студенток Кармидера, Грэхард всё же не мог не подумать: «Но ведь не все женщины будут поступать из любви к науке!»

Вторя его мыслям, отчёт предоставил информацию о других дамах — во втором и последующим наборах были женщины, которые, в самом деле, использовали университет как способ сбежать из дому или найти выгодного жениха. Как оказалось, у Кармидера был на этот случай разработан проект вступительного экзамена, который помог бы отсеять лишних. С этого года планировалось его ввести — но отчёт был написан летом, так что пока были неясны результаты этого эксперимента.

«Но как женщины смогут сдать этот экзамен, если они нигде не учились раньше?» — удивился Грэхард, и… тут же получил ответ на этот вопрос: Кармидер организовал летние подготовительные курсы для поступающих, а также же уже выпустил несколько общих пособий, рассчитанных на широкую аудиторию.

«Посмотреть бы те пособия!» — нахмурился Грэхард, и в следующей же строчке прочёл, что полный комплект таковых передаётся ньонскому легату Милдару для ознакомления.

У Грэхарда яркими молниями в глазах взыграла паранойя: отчёт словно бы читал его мысли и заранее приготавливал ответы на вопросы, которые будут у него возникать. Это было подозрительно. Зачем бы неизвестному сотруднику Кармидерского университета проявлять столько участия в этом деле? Возможно, готовится какая-то провокация против Ньона?