Фрейя. Ведущая волков

Я промолчал, с нетерпением прислушиваясь к звукам снаружи. Фабиан, как и я, разговорчивостью не отличался и просто расправлялся со своим ужином. Молчание более чем устраивало нас обоих.

– Надеюсь, наши в хижинах?

Он утвердительно промычал и приник к горлышку фляжки.

– Хорошо. Представление, – я постарался вложить в это слово всю злую иронию, – Кезро мы смотреть не будем.

– Похоже, оно как раз начинается.

Фабиан оставил недоеденный ужин и уставился на дверь, озабоченно нахмурив брови. Я же невольно начал затачивать топор как можно тише.

Снаружи раздавался треск костров и смех Кезро.

– Узрите! Эта рабыня посмела перечить нашему вождю. В наказание она получит три удара плетью. Так взгляните же, что станет с каждым, кто вздумает ослушаться приказа повелителя! – Мы с трудом различили голос Истэка.

А затем все стихло.

Мы ждали, изредка переглядываясь друг с другом, но девичий крик так и не прорезал безмолвие ночи. Лишь три свистящих удара плети.

Глава 3

Фрейя

С наступлением ночи я с трудом разлепила глаза, и боль сразу напомнила мне о скверном положении. Я оторвала голову от пола, сдула с носа пыль и мучительно медленно села, прислонившись к ветхой стене. Связанные за спиной руки затекли и отзывались резкой болью, рана на плече страшно пульсировала.

Осмотреть помещение, в котором меня заперли, было практически невозможно: тьма оказалась настолько густой, что я едва различала силуэты собственного тела. Окон здесь не было, и лишь тусклый свет едва пробивался сквозь щели в двери.

Я услышала треск поленьев, и на миг меня охватила паника – слишком свежи еще были в памяти последние яркие воспоминания, связанные с этими звуками. Появившийся не так давно страх перед огнем был совершенно некстати.

Стараясь дышать глубоко и медленно, я подняла голову и оперлась о столб, к которому меня привязали ранее. Слезы снова выступили на глазах, но я упрямо не давала им пролиться.

«Я должна быть сильной. Ради мамы. Папы. Ради Тео. Я выдержу это и остальные испытания, что приготовила для меня судьба», – пронеслось у меня в голове, и, чтобы не впасть в беспамятство, я начала занимать голову разными мыслями. Хотя о том, как выбраться отсюда, размышляла совсем недолго – понимала, что это ни к чему не приведет. У меня больше не было оружия, а даже если бы я смогла перегрызть веревку, то никак не сумела бы справиться с дверью, запертой на засов. И это не считая того, что у меня совершенно не осталось сил, чтобы бороться с целой армией чудовищ, поджидавших меня с той стороны.

Я думала о том, что ждет меня дальше. То и дело мне вспоминалось одно-единственное слово. «Рабыня». От одной только мысли о подобной участи меня бросало в дрожь. Рабы долго не жили, особенно девушки. Они бы нацепили на меня железный браслет и продали какому-нибудь похотливому старику, который вскоре не оставил бы от меня ничего, кроме оболочки. «Я буду сражаться», – яро пообещала себе. Но то была отчаянная бравада утопающего, хватающегося за соломинку. Я понимала, что рано или поздно сломаюсь. Так же, как ломались другие.

Тягостные размышления сменились воспоминаниями о матери, от которых давление в груди лишь усилилось. Я отказывалась верить, что слова того дикаря были правдой. Если бы она не погибла в пожаре, я бы заметила, как ее уводят с остальными. Они забрали Ветра, но вместе с ним никого больше не пленили.

«Ты пришла слишком поздно», – нашептывал внутренний голос, но я мысленно зажала уши.

Что бы ни случилось на самом деле, в одном мне сомневаться не приходилось – моей матери больше не было. Я не спасла ее. Возможно, если бы Теоден был с ней в ту ночь, они бы выжили. Он бы успел. Он всегда знал, что делать. А я теперь даже не знала, где мой брат. Вернулся ли с гор? Выжил ли он?

Как я вообще оказалась здесь? Чем прогневала Богов, что они так со мной поступили? Как вышло, что еще два сезона назад мы с матерью наслаждались жизнью в нашей скромной деревушке, не зная бед? А я, казалось бы, совсем недавно скакала на Ветре и смеялась у костра с остальными девушками и парнями.

Сейчас я с трудом могла поверить, что те мгновения были явью. Прозрачные тихие озера воспоминаний заполонялись болотистой топью нынешних испытаний. И, сидя в этой затхлой комнате, я готовилась к новым.

А еще я тосковала по стае. Наверное, именно их мне не хватало больше всего. В тот день Легенда что-то разглядела во мне и пощадила. И волки открыли для меня новый, дикий мир, поначалу едва не убивший, но затем – вдохнувший в меня жизнь, словно дух леса смилостивился над приемным дитем, на долю которого выпало немало невзгод.

Был ли то некий материнский инстинкт, любопытство или своеобразное сочувствие зверя, но лишь благодаря щедрым подношениям Легенды в виде заячьих и птичьих тушек и ее теплому телу, прижимающемуся ко мне, я не погибла в лесу в дни, последовавшие за той роковой ночью. И я поняла, что в этом мире нам будет проще выжить вместе.

Вот только остальные не были готовы смириться с моим присутствием так сразу. Как это бывало у людей, мне пришлось доказывать, что я достойна вступить в их ряды. Что могу стать полезной, а не быть обузой. Поначалу все, что мне оставалось – это подчиняться строгой иерархии, которая существовала в стае. Пока волки делили улов после охоты, иногда с боем, я оставалась в стороне и наблюдала. Запоминала. А потом показала, на что способна. Момент, когда убегающая от хищников олениха была сражена моим метко брошенным клинком, стал переломным. За проявленные силу и сообразительность, что так ценили волки, в тот день я впервые удостоилась чести присоединиться к общей трапезе. С тех пор никто больше не смел мне противостоять. Я стала равной им. Мы превратились в единое целое. А спустя время они посчитали, что я заслуживаю роль вожака. Этих существ невозможно было приручить и заставить подчиняться, они были самим олицетворением свободы. Да я и не пыталась демонстрировать превосходство человека над зверем. Я просто была благодарна за свое спасение и всеми силами хотела показать им это.

Я более не видела в них чудовищ, которых обычно боялись люди. Волки не были злыми или беспощадными; они, как и все остальные, делали то необходимое, чтобы выжить, и никогда не брали больше.

Иронично, но именно дикие звери показали мне, что такое милосердие. Открыли истинное лицо верности друг другу, ведь они были не способны на предательство. Стая походила на единый организм, где каждый был готов стоять насмерть ради другого. И я с упоением наблюдала за тем, как они общаются между собой.

Особенно за Легендой и Лидером. Их привязанность была столь трогательной и искренней, что вызывала у меня светлую зависть. Порой я даже ловила себя на мимолетном желании обрести однажды нечто подобное, но потом с горечью осознавала, что в моей ситуации это было невозможно. И хоронила глубоко внутри мечты, вызванные одиночеством.

Теперь Легенда осталась одна. И вина тяжелым грузом лежала на мне. Именно из-за меня они попали в ловушку. Из-за меня погиб Лидер, и волчата будут расти без отца. Но у них есть стая и множество теплых дней впереди. Без меня им будет лучше. Место рядом с ними никогда мне не принадлежало.

По щеке скатилась одинокая слеза.

Я шмыгнула носом. От нахлынувших мыслей разболелась голова, и меня начало клонить в сон. Но в тот момент, когда я прикрыла веки, за дверью наконец-то раздался звук шагов, которого я ждала с нарастающим ужасом. Я услышала, как снаружи оживились дикари, предвкушавшие представление, кровь, крики. Однако я поклялась себе, что не доставлю им такого удовольствия, чего бы мне это ни стоило.