Страница 4 из 6
Он тяжело вздохнул.
– Похоже у нас тут конкурс на самый драматичный вздох.
– Аника, я…
– Аня, я – Аня. Аники больше нет!
Я сорвалась на крик. И заплакала. Затряслась. Стала задыхаться.
В комнату кто-то зашел. В глазах потемнело. Чьи-то руки схватили и стали тормошить. Сопли забили нос. Дышать было тяжело…
***
Я стала просыпаться все раньше и раньше. Видимо, организм набрался сил и теперь позволял мне подольше бодрствовать. Вчера я попросила Филиппа поставить коляску прямо у моей кровати. Хотелось хоть раз встать с постели самой, а не ждать, пока папа примчится на помощь.
Я приподнялась на руках и подползла к краю кровати. С трудом, но мне удалось поставить руки на поручни и подтянуть вялую нижнюю часть тела. Ноги хлопнули по полу. Я быстро перевернулась в кресле и уселась. Руками поставила ноги на перекладину. И поехала в сторону двери. Она не была плотно закрыта, и мне удалось тихо ее открыть.
В коридоре пахло блинчиками. Суббота. Мама часто готовила блинчики по субботам.
С радостной улыбкой я въехала на кухню. Но за плитой стоял отец, в фартуке. Он в этот момент отдирал лопаткой кривой блинчик от сковородки, чтобы его перевернуть.
– Папа? А где мама?
Он резко развернулся. Лицо его было рассеянным. Он стал смотреть по сторонам. Потом нашел что сказать:
– На работе.
– В субботу?
Папа забросил на плечо полотенце и отвернулся от меня к плите.
– Ну, там совещание какое-то. Коллоквиум. Я не помню.
Это было странно. Они все вели себя странно. Раньше такого не было. Я точно не помню что было в прошлом, но чувствую – по-другому.
– Почему ты не одел кольцо?
– Надел.
– Пап?!
Он достал тарелку, отложил на нее пару блинчиков из стопки и поставил тарелку в центр стола.
– На вот, поешь. Так много вопросов задаешь. Утро субботы. Зачем мне надевать кольцо?
– Затем, что раньше ты всегда ходил с кольцом. Мама всегда надевает. А я еще в больнице заметила, что ты был без кольца.
– Аня, тебе сгущенку или сметану? – задал вопрос папа.
– Такое чувство, что ты хочешь закрыть тему?
– Почему чувство? Так и есть. Ешь давай, – с этим словами он поставил на стол передо мной и сгущенку, и сметану.
Когда папа вернулся к приготовлению блинчиков, я набрала мамин номер.
– Привет! А ты где сейчас?
– Эээ, в магазине. Что-то случилось? Я нужна?
– Что-то тихо там, в магазине.
– Ну, это маленький магазинчик. Тихий такой. Тебе купить что-то?
– А потом ты что делаешь?
– К вам приду. Домой в смысле. Аня, что за звонки, расспросы?
– И у тебя сегодня нет собраний на работе?
– Нет. Аня, ты мне объяснишь что происходит?
– Неа. Дома поговорим, – сказала я и выключила телефон.
Папа задумчиво посмотрел на меня.
– Вы от меня что-то скрываете. И я скоро узнаю что именно.
Но мама приехала только вечером.
***
Мы сидели в комнате перед телевизором, смотрели сериал на Netflix. Филипп сказал, что такое сейчас все смотрят и что, если я пролежала пять лет в коме, это не значит, что нужно продолжать оставаться такой древней.
Я набираюсь сил и теперь уже могу посидеть вечером с семьей, а не вырубаться, как раньше.
Мы уже третий день смотрим сериал «Бумажный дом». Начали с первой серии ради меня, т.к. они его уже давно посмотрели и рьяно ждали нового сезона. Но ради меня были готовы вспомнить все и начать с первой серии.
Мамин телефон зазвонил. Он постоянно звонил. Она выходила и только потом брала трубку. Раньше я этого почти не замечала. Но сейчас бросилось в глаза. И она была не очень рада нашим вечерним посиделкам. Постоянно пыталась отправить меня спать пораньше.
Вот и сейчас она вернулась в комнату, вздохнула, посмотрела на нас всех и заявила:
– Аня, ты не устала?
– Нет.
– Может быть на сегодня хватит впечатлений? Доктор сказал постепенно вливаться в эмоциональную жизнь, а не вот так махом. Думаю, смотреть про грабителей – это не самая лучшая идея.
Папа нахмурился. Филипп встал и вышел, громко хлопнув дверью. Мама растерянно посмотрела на закрытую дверь, на папу, на меня и прошептала:
– Ладно, хотите, тогда смотрите свой сериал, а я съезжу к тете Ларисе. Надо с ней поболтать.
– Сейчас?
Мама пожала плечами.
– Почему нет?
– Потому что твоя дочь недавно чуть не умерла! Она вообще-то много лет лежала в коме! В коме! Ты знаешь что это такое? А теперь вместо вечерних наших посиделок, ты хочешь ехать к тете Ларисе. Что ты за человек?
– Аня, не только ведь у тебя бывают проблемы…
Я крутанулась на кресле, чтобы встать напротив и видеть ее лицо
– «Проблемы»? Так ты называешь мою почти смерть?
– Аня…
– Скажи ей, – промямлил отец. Он сидел в кресле, скрючившись, закрыв глаза руками.
– Ну? Что ты должна мне сказать?
– Александр, не время…
Вдруг папа вскочил и встал на середину комнаты.
– А когда будет время? Хм? Подскажи-ка?
– Прекрати! – прикрикнула на него мама.
– Нет. Слышишь? Мне надоело ее обманывать. Либо ты расскажешь, либо я.
– Мам, пап, что происходит?
Папа зло процедил:
– Даю тебе пять минут. Иначе все расскажу я.
Он вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. В этой незнакомой жизни папа курит на лестничной клетке, а потом долго намывает руки, будто хочет смыть с себя не только запах.
Мама вздохнула. Походила по кругу, заламывая руки. Потом села на диван.
– Аня, я не знаю как это сказать. Я не знаю как такое вообще говорить. Об этом не пишут в книгах по психологии… В общем, я…
Я подъехала к ней и посмотрела в ее напряженное лицо. Она будто постарела на двадцать лет, а не на те пять лет, что меня не было рядом.
– Аня, когда ты впала в кому, мы все очень страдали. Нам было тяжело: папе, Филиппу, мне. Мы… каждый из нас пытался справиться с этим по своему. Принять твою болезнь.
– И?
– А потом, потом мы с папой стали отдаляться друг от друга. Нам было непросто.
– Вам и сейчас непросто.
– Мы мало общались, мы все горевали. Мы боялись за тебя, волновались за Филиппа. Мы постоянно бегали между работой и больницей. Все наши разговоры сводились к тому, кто что прочитал про кому. И мы не заметили, как из семьи мы превратились в группу людей, замороченных на медицине…
– Я могу вас понять.
– Послушай. Для отношений между мужчиной и женщиной это очень плохо. Мы больше не были с твоим папой вместе. Мы отдалились. И я… Я встретила другого мужчину.
– Что?
– Да. Так бывает. Мы с твоим папой развелись и я вышла замуж.
– Чтоооооо?
– Аня, я понимаю, это сложно понять…
– Как… как ты вообще так просто это говоришь?
– Ну, я не хотела. Вот так. Но твой отец настоял, чтобы я все рассказала.
– Ах, теперь он – мой ОТЕЦ! А ты кто? Где ты живешь?
– Со своим мужем. Я должна рассказать…
– Я не хочу ничего знать про него. И знакомиться с ним. И не говори про него. Ни слова!
– Хорошо. Не буду. Но ты должна знать…
– Ничего! Я не хочу ничего знать про тебя и твоего мужика!
– Аня, у тебя есть сестра. Эмма.
Горло онемело. Я смотрела на свою мать вытаращенными глазами.
– Ты должна знать. Ты можешь не признавать моего мужа, но сестру… Эмме два года. Я не думала, что так все обернется…
– Ты не думала? Ты вообще не думала. Ни обо мне, ни о папе, ни о Филиппе! Только о себе!
Мама усмехнулась. И быстро стерла слезы, выскочившие из глаз.
– Да кольцо переодевала для кого все это время? Боялась, что ты заметишь, что оно другое. И вдруг тебе станет плохо.
Я глубоко дышала. Ярость плавилась в солнечном сплетении густым медом и обволакивала пространство вокруг.
– Не то что этот, – мама махнула головой в сторону коридора, – кольцо после развода выкинул, а, когда ты очнулась, не захотел другое купить и носить. Сказал: «пусть Аника все про тебя знает».