Кондриё моё

Алексей Аберемко

Кондриё моё

Глава 1 Принцесса

Жила-была принцесса. Сидела в башне родительского замка и рисовала. А чем ещё заняться принцессе в родительском замке? Пыталась петь, но от её пения звери убегали в чащу леса. Принцесса подумала, что так может случиться и с принцами, поэтому с музыкой завязала. Время шло, но на спущенную из окна косу отпрыски королевских кровей так и не клевали… Кого я обманываю? Всё было совсем не так.

Легко написать: «Давным-давно в одном замке жила принцесса…» А если принцесса жила не очень давным-давно, а во времена, которые помнят некоторые наши современники? И не было у неё замка. Была двухкомнатная квартира в старой трёхэтажке на двоих с матерью. Не дворец, конечно, но квартира достойная: комнаты не проходные. Правда какой-то шутник спроектировал так, что в туалет можно было пройти только через ванную, поэтому, когда мама мылась, приходилось терпеть. Говорят, в столице входят в моду совмещённые санузлы, значит всё по этикету. Дом стоял в пристанционном районе некрупного райцентра. Не похоже на сказку. Но согласитесь, это не повод не рассказывать про эту чудную девочку (с ударением на первом слоге, как правило).

Вика с самого детства знала, что она принцесса. Не будущая принцесса, по замужеству, а самая настоящая. Только пока неизвестная. Заколдованная, спрятанная от злодеев или просто скромная, не важно. Главное – всё это временно.

Оставалось определиться с типизацией. Вы не знали, что существует множество типов принцесс? Вика знала и даже вывела свою классификацию. Это как с темпераментом. Гиппократ когда-то определил много разных: сангвиник, холерик, флегматик, меланхолик, и… успокоился. Карл Густав Юнг тоже решил заработать на идее вешать на характеры ярлыки и так всё замудрил, что чёрт ногу сломит. Лучше бы определился уже, кто он на самом деле: Карл или Густав. Сейчас же каждый, кому не лень направо и налево классифицирует характеры, темпераменты, психотипы.

Вика свою типологию никому не навязывала. Ей нужно было самой определится. Царевной Несмеяной она быть категорически отказывалась: ныть во дворце и ждать, что какое-нибудь быдло приедет на печке и увезёт в избу? Нет, только не это! Из квартиры – в избу! Получается деградация. Больно на подругу Ирку похоже. Хотелось обратной трансформации. Для Белоснежки не хватало мачехи. Мама же пока не выгоняла в компанию малорослых бородатых мужиков. Мужиков она водила к себе. Роль мачехи мама исполняла, только когда безуспешно пытались воспитать из Вики Золушку. Спящей красавицей Вика тоже не была, скорее, не выспавшейся.

Принцесса определилась, как Рапунцель. Выбросила из окна воображаемой башни ментальную косу и ждала поклёва в виде королевского отпрыска на белом непарнокопытном животном. Пока с уловом было не густо, но потенциальная королевская особа не отчаивалась. Временно всё-таки приходилось работать Золушкой. Жить ведь как-то надо.

Про то, что Вика – принцесса пока не знал никто, даже мама и лучшая подруга Ирка. А ближе Ирки вообще никого не могло быть, потому что она была ещё бывшей одноклассницей, соседкой по подъезду и соседкой по горшкам в детском садике.

Внешность у принцессы была загадочная. Специально сделанная, чтобы злодеи сразу её не опознали. Светло-русые волосы. Густые, но только до плеч, в косе ещё меньше. Затянуть в башню принца вряд ли получится. Фигура… нормальная. Не жирная, не тощая. Высоковата, почти под метр восемьдесят, мальчишки в школе «шпалой» дразнили, но всё равно мама отучала сутулиться. Бёдра не широкие, но и за мальчика сзади не примешь. Глаза, которые мама называла васильковыми, были, как казалось их хозяйке, ближе к серым. Как будто нормальная девчонка из железнодорожного района. В своё время всё по волшебству изменится. Помните, когда платье Золушки превращается в бальное, там же и макияж, и укладка, всё в порядок само приводится? Каблуки можно вообще не носить. А в свете бриллиантов глаза не то что голубыми, фиолетовыми станут. Царевна-лягушка вообще три года под земноводную маскировалась. А потом раз – красавица! А всё почему? Увлажнение кожи.

Основы этикета преподавала мама:

– Не хлюпай, когда ешь! Пригласит тебя мальчик в ресторан, стыдно будет.

Мужа у Элеоноры Владимировны не было. Наверное, когда-то не вовремя хлюпнула в ресторане. От отца Вике досталось красивое отчество Станиславовна, голубой плюшевый заяц и уверенность в том, что отец хороший человек, но обстоятельства непреодолимой силы задерживают его вдали от любимой семьи и не дают писать письма. Этот факт подтверждался тем, что мама уходила от вопросов об отце и начинала плакать. У них в доме время от времени появлялись мужчины. Всегда тихие и с усами. Мать любила тихих мужчин с усами. Вика не любила, но не возражала: не воспитывают, и ладно.

Практическое мужчиноведение на себя взяла на себя более опытная в этих делах (по её собственному мнению) Ирка:

– Мужики не должны воображать, что мы созданы для того, чтобы они сбрасывали в нас своё животное напряжение. Они должны заслужить право, чтобы мы благосклонно принимали подарки. Нужно дать понять, что мы императрицы!

– А что, императриц бывает много?

– Для каждого мужика – своя. Вот я – именно она! Для Котика. Пусть гордится тем, что я существую на одной с ним земле.

Вике при этих словах стало немного грустно. Улетучилось декадансное ощущение одиночество особы монарших кровей. Она успокоила себя, что это просто терминология такая, игра. Как в школьном театре. А настоящая принцесса только она. И не для кого-то определённого, а вообще, для всей вселенной. К счастью, Ирка сменила тему:

– Ты едешь на ту оргию на выходные, которую Маринка устраивает на родительской даче?

– Да, меня Виталик пригласил. А почему оргию? Просто сабантуй.

Ирка посмотрела на подругу с видом: «Как можно жить и ничего не знать?!» Подсела к ней на диван и стала заговорщицки делиться:

– Позвала вас Маринка. Правильно?

– Угу.

– Маринка с Олегом жила. Он же не просто так, а юрист с отдельной квартирой. Она ему надоела.

– Квартира надоела?

– Нет! Ты чё, вообще?! Маринка задолбала своей простотой. Выгнал. Та – в истерику. Он – кремень. Маринка ляпнула, что беременная. Олег ей денег на аборт пообещал. Пришлось колоться, что соврала. Теперь эта дура предложила юристу секс втроём, как в фильмах. С одноклассницей своей, Ольгой. Та же, как со своего Питера вернулась образованная, принцессой ходит, никому не даёт.

При слове «принцесса» Вику аж передёрнуло. Опять?! Она представила модно одевающуюся Ольгу. Стало грустно. Ирка беспощадно продолжала:

– Бухгалтерша, а туда же. А мужикам, что нужно?

– Что?

– Побед им нужно и клубнички! Вот Олег и поплыл. Маринка, дура, не понимает, что ей ничего не светит. Думает этим местом мужика вернуть.

– Фу!

– Да ладно! Вы с Виталиком в постели в куклы играете? Всех остальных пригласили для компании.

– Ты откуда всё знаешь?

– Господи! Что там знать?! Город маленький. В одном конце пёрнешь, в другом скажут: «Обосрался!» Олег – одноклассник Димки. А тот с Котиком вместе работает. Они кентуют. Димка просил Котика подбросить их с Зинкой на нашем Комбике. Они же голытьба безлошадная. Там одно место ещё остаётся. Можем тебя взять.

– Я с Виталиком.

– Облом… ладно! Его в багажник посадим. Места хватит.

– Вы тоже туда едете?

– Не-а! У Коти тема наклёвывается на большое лавэ. Он сам так сказал.

– Что ты в Косте своём нашла? Он же Суматоха. Все так зовут. Дёргается по сторонам. То провода режет, то машины гоняет.

– Не знаешь, так молчи! У него магазин. И ещё приподняться пытается.

– Ларёк на вокзале.

– У других и этого нет. А суетится он, потому что активный, чепэшник. Сейчас большое дело наклюнулось. А не суетился, ничего бы не было. Вы закисните здесь, а мы в люди выбьемся. Может, на заводе шоферить не придётся, комерсом станет. Чисто на себя батрачить будем. Котик продавщиху ещё одну обещал нанять. Мне в ларьке торчать не придётся.