ЛИМБ

Он расстегнул пиджак и полез во внутренний карман. Под потолком висит проектор, а сзади за сценой – большой белый экран. Может быть, дедуля ищет флэшку с презентацией? Или он забыл свою речь, и у него там листок со шпаргалкой, написанной шрифтом Брайля? Но что тогда он собрался показывать?

Пистолет в его руках возник неожиданно для всех. Направленное на нас дуло крохотной чёрной дырой сверкнуло в воздухе. Проворно щёлкнул затвор, лязгнул спусковой крючок, и громкий выстрел эхом отразился от стен актового зала.

Он, конечно, мог промахнуться. На это я и надеялась, открывая зажмуренные от страха глаза – он ведь слепой, а значит, прицелиться у него не получилось бы. И всё же он не промахнулся. Яшка дёрнулся и сведённой от боли рукой схватился за грудь. На белой рубашке моего нового друга вспыхнуло и начало расползаться ярко-алое пятно. Парень тихо захрипел, скрючился и завалился вперёд, ударившись головой о следующий ряд сидений.

Вскочив, я отшатнулась. Споткнулась о Лизкины ноги, попятилась и вжалась спиной в стену между двумя окнами. Кто-то из первокурсников заорал, кто-то в панике нырнул вниз под стулья, скрываясь от сумасшедшего профессора, кто-то попытался выбежать в коридор, но дверь зала оказалась заперта, и он только беспомощно дёргал ручку, крича «Помогите!». Лишь некоторые новички остались на своих местах и почему-то заржали. Особенно Лизка хохотала громче всех, аж до слёз. А вот старшекурсников совсем не проняло. Они не стали ни паниковать, ни истерически веселиться. Кажется, один из них даже зевнул.

По залу плыл чуть заметный сизый дым и запах пороха. Меня трясло. Я слышала про безумных студентов, которые устраивают стрельбу в институтах, но чтобы такое учинил сам преподаватель… И почему его никто не останавливает? Почему не отбирают оружие?!

– Ах ты ж чёрт возьми!..

Это Яшка вдруг прерывисто втянул в себя воздух и недовольно застонал. Поставив руки на колени, приподнялся. Прядки его волос, испачканные кровью, оставили на белой спинке впереди стоящего кресла длинные красные полосы.

Кашлянув, он выплюнул свинцовую пулю в руку и сжал её в кулаке, пряча от удивлённых глаз. Потом воскликнул обиженно:

– Вениамин Валерьянович, почему чуть что, сразу я?! Вы бы хоть предупредили!

– А я разве не предупреждал, Сыроежкин, что получивший самый низкий балл по моему предмету на подготовительных курсах будет жестоко расстрелян? Ты думал, я шучу? Философия, молодой человек, серьёзная наука. Юмора она не терпит!

– Рубашку-то за что! – шипел Яшка, запуская пальцы в разорванную дырку. – Она же совсем новая!.. была…

– Рубашка Сыроежкина неслучайно приняла на себя вражескую пулю, – иронично проговорил дедушка, обращаясь к залу. Он снова улыбнулся, но улыбка его теперь мне разонравилась. – Способность каждого из вас, дорогие мои – это и дар, и проклятье. И тут я не просто говорю красивые слова! Воистину, тот, кто исцеляет от смертельных ран, однажды сам будет смертельно ранен. Тот, кто окружён синим оргоном, неизбежно сталкивается не только с чудесным выздоровлением, но и с неизлечимыми травмами. Целитель и больной сплетены меж его спиралей ДНК воедино. Не ищите здесь человеческой логики! Она в сказанном присутствует, да только вашим нынешним расколотым, дуальным умом её не понять. Однако не тревожьтесь. Всё будет хорошо. Вашим умом мы займёмся чуть позже – на моих занятиях.

С этими словами препод вдруг перевёл затуманенный взгляд на меня. Его белые глаза меня не видели и, одновременно, видели:

– Милочка, а вы у нас кто?

– Ан… Антипова, – с трудом выдавила я. – Ника.

– Замечательная выдержка, Ника! – воскликнул профессор. – Только почему, собственно, вы на меня так смотрите?.. Садитесь, пташка, в ногах правды нет. Эй, а вы, лентяи и прогульщики, что, уснули там на полу? Хватит прохлаждаться, вылезайте из окопов. Открываем блокноты и записываем расписание на сегодня – сегодня у вас будет пять пар: биология, химия, правоведение, география и история искусств.

– П-простите, – раздалось из-под стульев, – что вы хотели этим всем сказать? Что наш Яшка… типа ангел? Поэтому бессмертный?

– Если выражаться в общепринятой – я имею в виду, у людей – парадигме, – занудно поправил профессор, – то он у вас скорее демон, чем ангел. Но это всё условности, молодой человек. На самом деле никаких ангелов и демонов нет и никогда не существовало. Зато есть фениксы – крылатые существа, которым подчиняется огонь и воздух, и уроборосы – змеи, повелевающие водой и землёй. Да-да, именно эти два божественных творения изображены на ваших студенческих карточках.

Я потрясённо рухнула обратно на свой стул. Еле успела до него дойти – и ноги подкосились.

– Две вечных сущности! – продолжал патетически вещать философ. – Два символа бесконечности, о которых мы ещё не раз будем говорить! Ползучих позже окрестили демонами, а летающих – ангелами, не это не совсем верно. В действительности две бессмертные расы просто поделили мир напополам. Без войны, без споров – и отныне каждый несёт свою службу. Между ними нет и не должно быть противостояния. А в наш век и вовсе абсолютно нормально, если феникс и уроборос подружатся – как эти двое – и даже сядут вместе за одну парту!

Он махнул в нашу сторону рукой. Яшка повернулся ко мне и смерил оценивающим взглядом. Зрачки у моего однокурсника снова стали змеиные – тонкие и вытянутые. Я поёжилась.

– Кто-то из вас уже узнал о себе правду, – сцепив руки за спиной, профессор теперь расхаживал туда-сюда по сцене. – От родителей или от ваших бенефакторов – не столь важно. Ну и конечно, я тоже внёс свою лепту – громче всего сейчас смеялись те, кто посещал мои подготовительные уроки. Иным же повезло меньше. Им ещё только предстоит встретиться со своим скрытым «я» и пройти стадии отрицания, гнева, торгов. До депрессии, полагаю, не дойдёт. Да, уважаемые студенты групп «У» и «Ф» – то есть, те, кому выдали цветные пропуска – в данный момент я обращаюсь к вам. Надеюсь, вы поверили мне на слово и не станете проводить экспериментов над самим собой, проверяя способность к возрождению из праха и пепла. Если же нет – предлагаю не медлить и сделать это прямо сейчас на глазах у всего зала. Так сказать, для закрепления пройденного материала. В пистолете ещё остались патроны.

Первокурсники, испуганно моргая, смотрели на кафедру, где лежал матово-чёрный «макаров» с пластиковой коричневой рукоятью.

– Желающих нет. Замечательно. Вы гораздо понятливее предыдущего потока.

– А те, у кого белые пропуска, – спросил сосед Лизки, парень, который минуту назад громче всех орал, – группа «М». Они кто такие?

– Для того чтобы помочь вам, нетленным, справиться с вашей неконтролируемой, трудно подчиняемой природой, был сформирован наш институт – ЛИМБ. Здесь вы учитесь плечом к плечу, на одном потоке, с магами – то есть, по сути, с обычными, смертными людьми, передающими из уст в уста как семейную реликвию тайное, метафизическое знание. Вы узнаете их по уникальным, говорящим фамилиям, которые они испокон веков наследуют от отца к сыну и от матери к дочери. Запомните их! В отличие от вас, чьё бессмертие – так сказать, случайная ошибка природы, именно потомственные маги позже возглавят следом за своими предками особый отдел ФСБ, в котором лучшие из вечных будут работать на службе у Отечества!..

– А что будет с худшими? – пискнула низенькая девочка с заднего ряда.

– Этого вам, леди, знать вовсе не обязательно. Ваше дело – прилежно учиться и слушать преподавателей. Мы-то, в отличие от фениксов и змиев, не бессмертны, а значит тратим с вами – лоботрясами – своё драгоценное время. Будьте любезны, цените его.

– Подскажите, что означает буква «Б»? – раздался ещё один насущный вопрос от первокурсника.

Старик, словно бы между делом, потёр подушечкой пальца циферблат наручных часов:

– Хотел бы ещё поболтать с вами, юноши и девушки, да не могу. Спектакль окончен. До встречи завтра на лекции.

Он спустился со сцены гораздо проворнее, чем на неё забирался. Проковылял между рядами к открытому окну. Распахнул пошире, будто дверь, створку, и бесстрашно шагнул наружу.