Страница 3 из 153
Глава 2
Я только что вернулся из Турции, есть там одно местечко под названием Геюк-Баир — в переводе Козий холм, располагающийся примерно в тридцати километрах от Анталии. Отличный район для таких как я — любителей скалолазания.
Прекрасно проведенный отпуск способствовал замечательному настроению, его не портило даже то, что уже завтра я должен был выйти на работу.
— Игорь! У нас молоко осталось? — послышался с кухни женский голос, а затем, в проеме двери показалась взъерошенная голова сестренки.
— Откуда я знаю.
— Тоже мне хозяин. А кто, по-твоему, должен об этом знать?
— Меня дома не было две недели. Это ты тут жила, прячась от матушкиного гнева, так что кому как не тебе лучше знать, что у нас есть из жратвы.
— Не выражайся.
— Бу-бу-бу. Ты мне еще лекцию прочитай о культуре речи.
— А вот и прочитаю, — начала Маринка, но я быстро перекинул ее через плечо, заставив завизжать и потащил на кухню.
— Так каких у тебя продуктов не хватает? — спросил девчонку, поставив ее на ноги и открыл холодильник.
— Молоко, помидоры, огурцы, сыр… — Начала перечислять Марина.
Я в пол уха слушал и понимал, что несмотря на взбалмошный характер и подростковое упрямство, мне очень повезло с сестрой. Я любил эту малявку наверно сильнее всех на свете. Может быть потому, что большая часть воспитания с самого ее рождения лежала на мне, а может оттого, что был старше на десять лет и ощущал себя не только братом, но еще другом, наставником и советчиком. Хотя, советчик из меня аховый. Вон, в последний раз посоветовал следовать за своей мечтой и не обращать внимания на бурчание родителей. В итоге, Маринка приняла участие в байкерских гонках, при этом знатно навернувшись. Хорошо, хоть серьезных травм не получила. Знал бы раньше, что именно она задумала, сам лично выпорол, не посмотрел, что уже восемнадцать. Естественно, об этом узнали родители и накинулись на нас обоих: на меня — как подстрекателя, а на сестру — как на участника происшествия. В конце концов, я свинтил в Турцию, а Маринка забаррикадировалась в моей квартире.
— Сейчас сбегаю, докуплю чего надо. Ты пока чайник поставь, — бросил сестре и чмокнул ее в щеку.
— Фу-у-у, гадость, — хихикнула она и вытерлась рукавом.
Быстро обулся и рванул на улицу. Ближайший магазин совсем рядом — через дорогу. Затормозил на перекрестке. Покрутил головой. Справа от меня остановилась мамочка с ребенком лет пяти: смешной такой, веснушчатый, курносый, глаза яркие, светящиеся восторгом.
Дернул мать за руку.
— Мама, мама, а ты точно купишь?
— Куплю… — Отозвалась женщина и пригладила взъерошенные волосы сына.
Что она купит, я не дослушал, заметив, как из-за угла на бешенной скорости вылетела черная Mazda, и виляя из стороны в сторону, понеслась в нашем направлении.
— Ты что творишь, Шумахер обдолбанный! — только и успел подумать я, прежде чем на инстинктах оттолкнул в сторону женщину с ребенком. Все произошло за считанные доли секунды. Затем страшный удар, боль и…
Декарт сказал: «Я мыслю, значит я существую». Так вот — неправда. Во всяком случае в обычном, общепринятом смысле. Я мыслил, точнее думал, нет — соображал. Тьфу, совсем запутался. Короче, мой разум был жив, в отличии от тела. Самое забавное оказалось то, что я мог видеть вокруг, хотя глаз у меня, по сути, не было. Я увидел, как отлетели в сторону женщина с пацаном и облегченно вздохнул. Живы. Увидел, как мою тушку подкинуло в воздух, и я взлетел над капотом, а потом безжизненной, поломанной куклой рухнул на асфальт, а автомобиль, так и не остановившись, продолжил движение.
— Найду гада, убью! — проскочила яростная мысль.
Когда до меня дошла суть происходящего в полном объеме, страха я не ощутил, скорее сожаление, что так мало успел сделать в своей короткой жизни. Двадцать восемь, все должно было быть впереди. Столько планов коту под хвост.
Почувствовал, как какая-то сила потянула вверх, непонятно зачем попытался сопротивляться, хоть и понимал, что в свое тело, путь мне уже был заказан. Только хотел сдаться и пустить все на самотек, как ощутил, что меня рывком дернули назад, вниз.
Почему-то сразу подумалось, что меня тянут под землю, в ад.
— Эй, не хочу, пусти! Чертово отродье! — завопил мой разум, а затем я услышал смех сразу двух невидимых существ и меня перестали тянуть в разные стороны.
— Ты не можешь находиться в этом Мире! — произнес первый собеседник громким, каркающим голосом, или только мне он показался таким, — Тебе запрещено появляться на Земле тысячу лет.
— Наоборот, я в своем праве, — послышалось в ответ насмешливо, — тысячелетие запрета давно миновало.
— Разве? — удивление было ощутимо заметно даже мне.
— Да. Поэтому я забираю этого молодого человека с собой. Пошли, — последнее слово явно предназначалось мне.
— Куда и как? — спросил изумленно, — У меня вроде в данный момент ноги отсутствуют.
— Я образно дубина.
— Стоп. Ты не можешь его забрать, он не давал своего согласия на переселение, поэтому, парня забираю я.
— Давай, соглашайся быстрее.
— На что? — спросил с подозрением.
Нет уж, брать кота в мешке я не собирался. Сначала нужно выяснить, что эти двое от меня хотят и только после этого выбирать с кем отправляться, если, конечно, мне позволят это сделать.
— Позволим, — пророкотали оба голоса одновременно.
— Того, кто тянул тебя вверх, зовут Эзекеил — ангел среднего звена. Забирает таких как ты на небо, — пришло пояснение.
— Каких таких?
— Тех, кто пожертвовал своей жизнью, ради спасения других.
— А остальные как добираются? — проснулось мое неуемное любопытство.
— По-разному. Это вообще не имеет отношения к нашему разговору. Чего тебе там делать, на этом небе?
— Как это чего? Бродить по райским кущам, — возмутился голос названный Эзекеилом.
— Фу, скукотища. А вот то, что предлагаю тебе я…
— Прежде чем предлагать, представься, а то некультурно получается, меня назвал, а свое имя умолчал, — пророкотал ангел.
— Перед тобой Иттах — Великий Демиург и создатель ста сорока семи миров.
— А-ха-ха, — не удержался от смеха, — Как, как? Трах?
Не знаю почему я вел себя так нагло, абсолютно не боясь высших сущностей, видимо до сих пор не воспринимал происходящее всерьез, скорее, как сон или галлюцинацию.
— Смотри-ка, шутник. Пожалуй, такой мне и нужен.
— Для чего? — еле успокоился, — Было бы у меня лицо, по нему уже давно бы текли слезы от смеха.