Страница 55 из 65
Вздумай я сам играть, непременно поставил, бы на Силлери из Отдела массовых средств. Многие придерживались того же мнения, кроме, пожалуй, самоуверенного и недалекого Бренера и еще нескольких глупцов. Вокруг Силлери уже вертелась свита подхалимов, которые, без сомнения, помнили слова Фаулера: „Массовые средства рекламы - это основа основ, джентльмены. От работника этого отдела требуется смекалка“. Я чувствовал себя прокаженным на своем конце стола; моя охрана молча наблюдала за происходящим.
Силлери только раз взглянул на моих телохранителей, но в его глазах я прочел все, как в открытой книге: „Слишком долго тянется канитель. Первое, что мы сделаем, - покончим с этими барскими замашками“.
Наконец началось то, чего мы все с нетерпением ожидали.
Прибыли представители Американской арбитражной ассоциации и Секции утверждения завещаний.
Как и положено, физиономии у них были похоронные. То ли многолетняя закалка, то ли полное отсутствие чувства юмора позволили им сохранить скорбный вид даже во время краткой приветственной речи Силлери, в которой он упомянул о печальном долге, приведшем их сюда, и о нашем желании встретиться с ними еще раз при более счастливых обстоятельствах.
Скороговоркой пробубнили текст завещания и раздали копии присутствующим. Первое, что мне бросилось в глаза, были слова: „Моему дорогому другу и соратнику Митчелу Кортнею я завещаю дубовое кольцо с инкрустацией из слоновой кости (инвентарный номер 56987) и семьдесят пять акций основного попечительского капитала Института распространения психоаналитических знаний при условии, что все свое свободное время он посвятит активному участию в этой организации и дальнейшему ее процветанию“.
„Ну, Митч, - сказал я себе, - твоя песенка спета“. Швырнув завещание на стол, я откинулся на спинку стула, мысленно стараясь представить размеры своего состояния.
- Плохие для вас вести, мистер Кортней, - храбро и сочувствующе обратился ко мне сотрудник Отдела научных изысканий, которого я едва знал. - Но мистер Силлери, кажется, весьма доволен.
Я взглянул на параграф первый, касавшийся Силлери. Еще бы, ему достались все личные акции Шокена и львиная доля капиталовложений синдиката „Мэнэджериал инвестмент“. Корпорации страховых компаний и еще двух других объединений.
Мой сосед стал внимательно изучать копию завещания. - Простите, что вмешиваюсь, м-р Кортней, - заметил он, - но старик мог бы обойтись с вами получше. Я немного знаком с областью психоанализа, но о таком институте что-то не слыхал.
Мне почудилось, что за моей спиной ехидно посмеивается Фаулер. Ах, ты старый осел! Это было так похоже на Шокена с его своеобразным чувством юмора.
Силлери откашлялся, и в зале воцарилась тишина.
Великий человек заговорил:
- Джентльмены, мне кажется, здесь слишком много посторонних. Прошу всех, кроме членов правления, покинуть зал…
Я встал.
- Готов избавить вас от своего присутствия, Силлери. Пошли, ребята. Но, может, я еще вернусь. - И вышел вместе с охраной.
Нью-йоркское отделение Института распространения психоаналитических знаний, не приносящая прибыли некоммерческая организация разместилась в трех жалких комнатушках где-то в Йонкерсе, деловой части Нью-Йорка. В первой комнате чудаковатая старая дева выстукивала что-то на пишущей машинке. Она словно сошла со страниц романов Диккенса. На покосившейся стойке валялись засиженные мухами брошюры.
- Из фирмы „Фаулер Шокен“, - представился я. Она вскочила.
- Простите, сэр. Я вас не заметила. Как поживает мистер Шокен?
Я рассказал ей, как он „поживает“. Она заплакала навзрыд. Мистер Шокен был так добр, так щедр и предан делу. Что же теперь делать ей и ее бедняге брату? Ах, бедный мистер Шокен! Бедная она! Бедный ее брат!
- Еще не все потеряно, - заметил я. - Кто здесь главный?
Всхлипывая, она сообщила, что ее брат находится в следующей комнате.
- Пожалуйста, скажите ему об этом как можно осторожней. Он такой нервный, такой впечатлительный.
Я сказал, что постараюсь, и прошел в его комнату. Мертвецки пьяный братец храпел, уронив голову на стол. Я с трудом растолкал его, и на меня глянули тусклые, наглые глаза.
- Чег-го т-тебе?
- Я из фирмы „Фаулер Шокен“. Мне надо ознакомиться с документацией.
Он энергично затряс головой.
- Нет, с-сэр. Н-нет. Только хозяин имеет на это право.
- Он умер. Вот его завещание. - Я показал ему пункт, касавшийся меня, и мое удостоверение личности.
- Ну, что ж… Значит, наша песенка спета. А может, вы оставите нас здесь, мистер Кортней? Ведь он предписывает вам…
- Увидим, - оборвал я его. - Давайте документацию. - Из потайного сейфа, спрятанного за обыкновенной дверью, он извлек конторские книги.
После тщательного трехчасового изучения документов я понял, что институт существовал единственно для того, чтобы держать 56 процентов акций организации, называемой „Генеральная корпорация Ньюарка по регенерации фосфора“.
Я вышел в коридор и сказал охране:
- Пошли, ребята. Теперь - в Ньюарк.
Не буду утомлять вас подробностями. Скажу только, что Корпорация в своем развитии претерпела ряд изменений, в результате которых возникли посредническая компания по использованию старых инструментов во Франкфурте, державшая 32 процента акций агентства Фаулера, и Корпорация объединенных концессий, которой совместно с Уокеганским колледжем зубоврачебной ортопедии принадлежали остальные ценности.
Через две недели в сопровождении охраны я снова явился на заседание правления.
Председательствовал Силлери. Он выглядел утомленным и измученным, словно последние две недели каждую ночь занимался какими-то безуспешными поисками.
- Кортней, - зарычал он, - я думал, ты сам сообразишь, что твоему батальону здесь не место?
Тогда я кивнул честному недалекому старине Гарвею Бренеру, которого уже посвятил во все. Он был предан Шокену, а значит, и мне. Бренер проблеял:
- Господин председатель, я предлагаю разрешить членам правления иметь при себе личную охрану в том количестве, которое им необходимо для обеспечения безопасности.