Страница 9 из 27
– Давай покажу тебе что-нибудь получше? – предложил Генрих. – Или у тебя другие дела?
Дел не было, и Марика снова позволила Генриху вести её за собой по таинственным узким улочкам Нижнего города.
В прошлый раз им почти не встречались люди. Но теперь они то и дело обходили женщин в серых платьях, мужчин в серых или рыжих пиджаках. Все обливались потом, пыхтели, и не сразу Марика вспомнила, что вокруг неё по-прежнему гуляет ветерок охлаждающих чар.
– Генрих, тебе жарко? – предположила она и, получив утвердительный ответ, расширила чары.
Он пробормотал:
– Спасибо, – и начал показывать на дома, удивительно похожие друг на друга.
– Знаю, – в какой-то момент заметил он, – кажется, что всё одинаковое, но это не так. О, смотри, сейчас будет потеха! – схватив Марику за рукав, Генрих удержал её на месте и показал на другой конец улицы.
Сначала там ничего не происходило, потом распахнулась дверь, и из неё вылетел толстый мужичок в одних белых портках. Следом, прямо ему в лицо, полетели штаны. Потом рубаха, пиджак и, наконец, длинная швабра, которая стукнула его точно в лоб.
Генрих расхохотался, и Марика, борясь с лёгким сочувствием, тоже засмеялась.
– За что его так?
– Жене изменил, а она узнала… в неподходящий момент, – объяснил Генрих. – Поближе подойдём – послушай, как он стенать будет, жалеть себя и ругать жену. Не удивляйся, с ним это всё время, тут уже все привыкли.
Следом Генрих показал ей базар – под плотным навесом стояли длинные ряды лавок, заваленных всякой всячиной: и едой, и тканями, и безделушками. Это напоминало Эмирский рынок, только выглядело куда больше, грязнее и шумнее. А вместо отрезов тонкого шёлка и благородного зианского льна громоздились рулоны грубых серых и белых полотнищ.
Не выдержав, Марика всё же поинтересовалась:
– Почему всё серое?
Генрих сначала вывел её с базара и только после этого ответил:
– В школе говорят, чтобы был порядок. А я думаю, потому что красители дорогие.
Они гуляли по городу до темноты и даже дольше. Первое время разговор не клеился, но потом Марика призналась, что ненавидит Слово Всевышнего, – и они принялись ругать уроки и учителей, а особенно – церковников, которые понаписали таких толстых книг, которые в жизни не выучишь.
Пробил третий удар вечернего колокола. Марика вздохнула и призналась:
– Мне пора. Не вернусь – гувернантка будет в ужасе, опять весь дом всполошит.
Ей было жалко расставаться с новым другом. И она вспомнила, что хотела придумать Генриху подарок, в ответ на того танцующего человечка, и расстроилась, что ничего не подготовила.
– Мы ещё увидимся?
– Если ты снова убежишь, – улыбнулся Генрих. – Я буду заходить к фонтану у школы, ладно? Проверять.
– Ладно, – согласилась Марика и открыла портал.
Глава пятая, в которой Генрих оказывается в странной квартире и находит друга
Марика исчезла, а Генрих ещё несколько минут смотрел на то место, где схлопнулся портал. Он испытывал странное чувство – словно ему подарили лучший подарок без всякого повода, просто так. Было и приятно, и радостно, и немного неловко – хотя он знал, что, в отличие от подарка, воспоминания никто не сможет у него отобрать.
Он не думал, что увидит Марику, своё личное пушистое чудо, ещё раз. Но она появилась.
От этого делалось хорошо.
Генрих не любил магов и магию – за дело. Но Марика была не ведьмой даже, а просто девчонкой. Необычной девчонкой, доброй и смешной. Он других таких не видел.
Сунув руки в карманы штанов, Генрих засвистел и пошёл прочь от школы.
Уже стемнело, но совсем не хотелось идти домой. Подумав немного, он свернул к дядьке Ратмиру и вскоре уже стучался в дверь его маленькой и очень странной квартиры.
Он был в ней уже дважды.
Ещё меньше, чем их с мамой комната, квартира Ратмира была разделена крепкими стенами на маленькую кухоньку, уборную и кабинет с огромным столом, узкой, как будто случайно здесь оказавшейся продавленной кроватью и множеством удивительных приспособлений. Генрих надеялся все их рассмотреть и изучить, но дядька Ратмир велел поменьше крутить головой и оба раза заваливал задачами по математике – так что не до любопытства становилось.
На стук дядька Ратмир открыл не сразу. Распахнул дверь, пошатнувшись, дыхнул перегаром и окинул мальчика мутным взглядом:
– Чего тебе, малец?
Генрих отступил назад. Он давно уже усвоил, что как бы хорош ни был человек трезвым, пьяным он меняется. А как – не угадаешь. Одни добрели, начинали мелкие деньги и конфеты раздавать, а другие, как старший Лив, зверели.
– Простите, – пробормотал Генрих, но дядька Ратмир скомандовал:
– Заходи, малец. Не боись.
Преодолевая волнение, Генрих осторожно прошёл в комнату – и пожалел об этом. Похоже, пил дядька Ратмир чуть ли не весь день – стол, пол и кровать были завалены пустыми бутылками.
– Никогда не пей, малец, – посоветовал он мрачно и начал собирать бутылки, – эта дрянь выжигает мозги напрочь.
– А вы зачем пьёте? – рискнул спросить Генрих.
Дядька Ратмир невесело рассмеялся:
– Так затем. Всё думаю… когда уже выжжет последнее. Хорошо будет. Не слушай меня. Давай вон, садись за стол, пиши. Вон ту свинцовую гирю положили в бутылку водки… нет, пусть в стакан воды… Ну, чего ждёшь? Стакан, гиря…
Генрих чиркал в тетрадке. Дядька Ратмир слегка запинался, но спустя несколько минут Генрих перестал обращать на это внимание, так же, как перестал замечать тяжёлый перегарный дух и пустые бутылки. Задачи, которые они решали, то и дело погружая разные предметы в разные жидкости, оказались куда интереснее.
***
С появлением в его жизни дядьки Ратмира у Генриха совсем закончилось свободное время. Доработав на фабрике, он теперь сломя голову нёсся в странную квартиру и там до ночи решал задачи, учил формулы и отвечал на каверзные вопросы. С некоторыми он с ходу не справлялся, и тогда, разворчавшись, дядька Ратмир выставлял его за дверь – думать. Решение обычно приходило или ночью, или на первом же скучном уроке – и после работы на фабрике Генрих снова бежал к учителю, поделиться идеей.
Закончился урок Слова Всевышнего – в этот раз они говорили о двенадцати ресницах на его открытом глазу, которые символизируют главных членов Совета магов, и о шести на закрытом глазу, которые олицетворяют власть Ковена. От скуки Генрих весь урок упражнялся со счётом – придумывал, по сколько магов должно уместиться на одной реснице, чтобы в итоге весь анклав Верхнего Шеана влез Всевышнему на глаза.
Выйдя с урока, Генрих, впрочем, тут же выкинул из головы ерунду и, оглядевшись, метнулся в библиотеку, пока Рик не решил зажать его в углу и побить.
Библиотека в школе была маленькой, находилась в подвале и содержала в основном поучительные истории и притчи о благих людях и великих магах, то есть, по мнению Генриха, всякую ерунду. Но заведовала ею пожилая, сгорбленная и жутко злая госпожа Фьюз – ни за что на свете Рик не решился бы затевать потасовку у неё на глазах.
– А, Мортон, – проскрипела она, когда Генрих осторожно вошёл в комнату, и вернулась к своим делам за высокой деревянной стойкой.
Генрих, шёпотом поздоровавшись, скользнул за первый стеллаж и с удивлением наткнулся на притаившегося одноклассника. Нахмурился.
Толстый круглощёкий Сэм сидел на своей школьной сумке и читал объёмистые «Деяния великих магов».
– Ты чего тут? – прошептал Генрих, чтобы не навлечь гнев библиотекарши.
– От папы прячусь, – пожал плечами Сэм. – А ты?
После недолгих раздумий Генрих вздохнул:
– От Рика.
Сэм чуть подвинулся и кивнул на свободное место рядом. Генрих положил сумку и присел. Немного помолчали.
– Ты читал? – Сэм бросил осторожный взгляд.
– Угу. Скука. Сплошная магия.
– А мне нравится магия. Я бы хотел так уметь. Махнул рукой – и готово, – он и правда помахал пухлой ладошкой.