Страница 224 из 237
Во-вторых, не то, что в этой провокации почти явный след иностранного участия, как выразилась британская телекомпания Би-би-си, указавшая на ЦРУ, как на вероятного инициатора ее, а то, что пресловутый пособник любых клеветнических инициатив против КГБ и внешней разведки, постоянный адвокат иностранных спецслужб Калугин осмелился и в этом деле приложить свою предательскую руку, выступив на семинаре в Институте мировой политики и Католическом университете США под не менее провокационным названием «Дело Олексы, наследие КГБ в Центральной и Восточной Европе». То, что этот семинар имел целью оказать давление на расследование по делу Олексы, не вызывает сомнений, а участие в нем адвоката ЦРУ Калугина лишний раз усиливает достоверность причастности этого ведомства к провокации (Новости разведки и контрразведки. 1996, № 11).
Для ясности немного хронологии этого дела. Сразу после победы Квасьневского над Валенсой 21 декабря 1995 г. министр внутренних дел А. Мильчановский, с подачи спецслужб, выступил в сейме с обвинением премьера Олексы в шпионаже в пользу КГБ.
В январе 1996 года варшавская военная прокуратура начала следствие. Одновременно Олекса заявил об отставке, но не о капитуляции.
В апреле 1996 года прокуратура прекратила следствие, не найдя доказательств шпионажа. Одновременно было заявлено об отсутствии каких-либо претензий к российским дипломатам и разведчикам.
Однако новый премьер В. Чимошевич не счел дело Олексы закрытым до выяснения того, как могло дойти до безосновательного обвинения главы польского правительства. В этой связи было начато расследование правомерности действий польских спецслужб (Известия. 1996, 27 апреля).
В развитии этого дела в 1997 году в Польше была опубликована «Белая книга», содержащая документы военной прокуратуры в связи с провокацией по обвинению Олексы. Одновременно на пресс-конференции выступил министр юстиции Польши Лешек Куровский.
По заключению специалистов польской военной разведки, которым был поручен анализ магнитных пленок с записями компрометирующих Олексу бесед сотрудников польских спецслужб с советским источником, представленные пленки были исключительно плохого качества и приводимые в них фрагменты бесед явно скомплектованными, то есть, предположительно, специально смонтированными.
Из материалов «Белой книги» (всего 464 страницы) следует, что сотрудники польских спецслужб затеяли авантюру с обвинением премьера Олексы в шпионаже, выполняя заказ определенных политических сил в Польше, которые любой ценой стремились скомпрометировать Олексу и других лидеров правящего Союза левых сил.
Военный прокурор Славомир Тожкевич, принимавший решение о прекращении дела «за отсутствием состава преступления», так охарактеризовал методы и цели участников этой авантюры: «Они нахраписто, всеми возможными средствами (увещеванием, шантажом, внушением, алкогольным прессингом, подкупом) стремились получить информацию или документы, компрометирующие ведущих представителей одной политической ориентации… Сейчас же они уверяют, что публикация «Белой книги» может лишь скомпрометировать службу безопасности Польши».
Именно в связи с этим министр внутренних дел Польши Сементковский отметил, что книга «является предостережением для всех тех, кто будет браться за такого рода дела» (Новости разведки и контрразведки. 1997, № 3).
Опять же невольно у меня возникает мысль, что не только какие-то силы внутри Польши были заинтересованы в этой авантюрной затее польских спецслужб. Как уже высказывалась британская телекомпания, в ней явно проглядывают уши ЦРУ, заинтересованном в превращении польских спецслужб в свою послушную креатуру, используя их для подрыва польско-российских отношений.
На фоне приведенных негативных примеров из области польско-российских отношений последних лет хочется сказать, что не они определяют долговременные интересы наших двух стран. Об этом как раз говорил и президент Польши Квасьневский во время его первого визита в Москву.
Определенные сложности в российско-польских отношениях постперестроечного периода возникли в области урегулирования проблем, оставшихся после вывода российских войск, находившихся на территории Польши. Они явились не столько результатом трудностей подсчета и определения взаимных экономических претензий, сколько из-за наслоения антирусских настроений, подогреваемых враждебными нам силами. По оценкам сторон, долг каждой друг другу составлял примерно семь миллиардов долларов США, как писала в августе 1993 года «Газета Выборча».
В этом плане было найдено удачное решение российскопольских расчетов — нулевое. В связи с этим мне вспомнилось утверждение математиков о том, что нуль — самая важная цифра. Ибо она богаче по своему содержанию всех иных чисел. Нельзя не согласиться, что в данном случае это определение оказалось и важным, и богатым по содержанию.
Состоялись визиты президента России Б. Ельцина в августе 1993 года, премьера Черномырдина в конце 1994 года и, наконец, после визита президента Польши в Москву в январе 1996 года — рабочая встреча министров обороны в апреле 1996 года.
Хотя перед визитом Черномырдина, в октябре 1994 года в Варшаве, произошел неприятный и негативный для наших взаимоотношений с Польшей инцидент с избиением российских пассажиров на Варшавском вокзале, из-за которого был задержан визит нашего премьера, эти визиты послужили заметному оздоровлению польско-российских отношений и стимулировали их положительное развитие.
Характерно, что здравомыслящую оценку польско-российские отношения находят и у тех польских государственных и политических деятелей, которые являлись близкими сторонниками Валенсы, несмотря на его в целом не только не дружественное, а порою враждебное отношение к России.
Так, министр иностранных дел Анджей Олеховский в конце 1993 года говорил, что Россия не нуждается в Польше как политическом посреднике, Москве не нужны посредники в ее отношениях с Западом. Сильные позиции Польша может заиметь только как экономический партнер России.
Еще более многозначительными считаю выступления бывшего близкого соратника и советника Валенсы в период кризиса 1980-х годов Адама Михника. Его авторитетный призыв к полякам прозвучал в мае 1995 года, когда он выступил против безответственных заявлений президента, которые по его оценке «подрывают международный престиж Польши». Он писал в «Газете выборча», что и полякам, и россиянам надо отказаться первым — от антирусских, вторым — от антипольских комплексов (Известия. 1995, 5 мая). Надо переступить горизонт прошлого.