"Сезам, откройся!"

Столкнувшись в процессе совместной работы с польскими коллегами с проблемой проникновений в защищенные, практически неприступные с первого взгляда объекты, увидев сугубо специфические, особенно в психологическом плане, условия работы специалистов-«взломщиков», я порою погружался в размышления.

Невольно думалось о том, что же испытывают эти чудомастера своего дела, когда прокладывают себе путь через всевозможные явные и скрытые преграды, как воспринимают свою встречу с «чужим» хранилищем, которое таит угрозу, полно неожиданностями, скрытыми секретами защиты хранимых сокровищ.

Когда я писал об агентурных операциях ТФП, я упоминал, что агент или разведчик, решая разведывательные задачи, в соприкосновении с противником всегда неизбежно сталкивается с конфликтной деятельностью, которая подчиняется своим психологическим законам.

А как же разведчик, которому при проникновениях противостоят не живые противники, а расставленные ими неодушевленные сторожа? Ведь он, живой исполнитель, психологически настраивается на конфронтацию, можно сказать, на конфликт с заочным противником, представленным своими сторожами. И также обязан проникать в замыслы заочного противника, отгадка которых может облегчить преодоление поставленных им преград.

Хотя конфликтная деятельность предполагает участие в ней не менее двух явных противостоящих противников, в операциях ТФП одна из противоборствующих сторон явно не участвует в противостоянии. Более того, по замыслу и сути такой тайной операции может только априорно противостоять «взломщику», не зная конкретного противника, вступающего в конфликтную деятельность с нею.

Такая своеобразная конфликтная деятельность при операциях ТФП состоит в том, что противник заранее принимает всевозможные меры противодействия, исходя из известных ему сведений о методах, приемах и возможностях своего неизвестного оппонента.

При этом, естественно, принимаются в расчет психологические факторы и дефицит времени, являющиеся элементами конфликтной деятельности.

Мы же, осуществляя операцию ТФП, также априорно, с максимально доступной точностью учитываем его возможности защиты интересующего нас «сокровища» и практические меры противостояния нам.

Такая предварительная работа нашего мышления необходима для успешного практического противостояния во время самого процесса проникновения, когда приходится считаться с возможным появлением непредвиденных препятствий.

Если в обычной, явной конфликтной деятельности оба противника (или обе противные стороны) изменяют свои действия в соответствии с действиями противной стороны, то при ТФП позиция противника остается статической (не считая неучтенной нами неизвестной системы сигнализации, подчас сложной и загадочной). Она требует от нашей стороны всех тех качеств, которые необходимы для успеха в конфликтной деятельности при явном противостоянии. При этом, однако, задача проникающих облегчается отсутствием необходимости конспирирования своих действий (по крайней мере в процессе их совершения), но усложняется тем, что невозможно наблюдать признаки психологической рефлексии противника, готовящего для нас ту или иную ловушку.

Это как раз и произошло в операции «Гамлет», когда до вскрытия сейфа нельзя было «увидеть» на лице шифровальщицы замысел с подготовленным счетчиком внутри сейфа. Эта неожиданность нанесла решающий мат всем сложным мерам конспирации проникновения, принятым нами.

Всякая разведывательная деятельность постоянно сопряжена с конфликтными ситуациями. Однако в экстремальных условиях, в которых постоянно действуют исполнители операций ТФП, доминирующее значение приобретает особая надежность, устойчивость психики, способность управлять своими действиями, быстрой адаптацией к изменяющейся обстановке.

В таких условиях разведчик должен уметь быстро оценивать создающуюся конфликтную ситуацию, с ходу принимать правильные решения, предвидеть тенденцию развития событий, управлять своим внутренним состоянием. При этом требуется особая острота зрения, одним словом, как замечал Корнелий Тацит, «во всех сражениях глаза побеждают первыми».

Поскольку, как указывают психологи, анализ ситуации и учет данных о противнике и собственного состояния — процесс единый и неразрывный, который невозможно разложить на проценты, роль человеческого фактора, интуиции разведчика в выработке решения возрастает (Искусственный интеллект и психология. М.: Наука, 1976).

Когда я наблюдал внешнее, очень заметное нервное и психическое напряжение, которое сопровождало любые операции по проникновению, я благодарил природу, лишившую нас осознания видимости и слышимости того, как в экстремальные моменты нашей жизни работают наши внутренние органы и ткани. Какие титанические нагрузки накладывает на них необходимость совершать нечеловеческие усилия и самому нашему мозгу и сердцу и всем другим органам человека.

Стоит только представить себе, как мы чувствовали бы себя, если бы внешнее воздействие и реакция на него сопровождались бы еще и внутренней какофонией чувств, скрипом и лязгом мышц, шумом и ощущением движения легочных мехов и текущей и хлюпающей в сосудах и сердце крови.

Будь эта внутренняя, неосознаваемая часть нашего существования осознаваемой, едва ли человек мог оставаться разумным человеком. Думаю, что любая деятельность — в экстремальных условиях и обычная — при таком внутреннем вмешательстве стала бы просто невозможной.

Участие же в операциях ТФП даже на некотором расстоянии от места их осуществления для меня было не менее мучительно напряженным. Ведь всякое ожидание — трудное дело. А «предчувствие неприятности или радости подчас оказывает на человека гораздо более сильное воздействие, чем сами неприятности или радость» (Кесарев В. Мозг — его сила и слабость. 3нание — сила. 1979, № 5).

Заканчивая эту главу, еще раз хочется высказаться о том, какое глубокое впечатление оказали на меня уже первые операции безагентурного ТФП, с которыми я вплотную соприкоснулся на второй год пребывания в Польше.