Тайна Лоэнгрина

Кот не отходил от гостя весь вчерашний день, а когда после обильного ужина Сильва ушел в свою комнату и прикрыл дверь, Тео закатил скандал: вопил под дверью так, что пришлось его впустить. С момента их знакомства кот не оставлял Сильву ни на минуту, шагу не давал ему ступить, был все время рядом. Что бы это значило?

Да и Сильва признавал, что эта живая душа ему необычайно дорога. Может, он пришел на смену Степки? После ухода Степки, бездомного пса, найденного на помойке в начале двухтысячных и ставшего верным другом Эппенштейнам на долгие пятнадцать лет, Сильва решил, что больше животных в дом брать не будет. К тому же новая работа предполагала много разъездов. Но Теодор, кажется, поколебал решимость Сильвы в отношении домашней живности.

Вчера, переступив порог особняка, Сильва услышал странные раскатистые звуки: по лестнице, ведущей с верхних этажей в прихожую, спускался кот. Сильва понял, что странные звуки издавало это чудное животное, и рассмеялся. Кот, наверное, услышал, что к дому подъехал автомобиль (Сильва добирался из Фюссена на такси), и таким неласковым поведением решил встретить гостя. Грета на него прикрикнула, но тот не обратил внимание на хозяйку. Он выгнул спину и медленно спускался к двери.

Сильва чуть наклонился, протянул ему руку. А дальше произошло невероятное. Котейка остановился и смотрел на гостя, не мигая, с минуту: то ли с испугом, то ли с обожанием. Потом заурчал и начал тереться о его ноги, чемодан, рюкзак.

– Это еще что такое? – удивилась Грета. – Он не любит чужих, прячется или обходит стороной. Даже мои внучатые племянники, которые приходят с кошачьими подарками, не удостаиваются такого внимания, как вы, Сильвестр. Вы первый человек, которого Теодор признал.

Сильва скривился. Он не любил, когда его называли Сильвестром. А между тем именно это имя значилось в его паспорте. Об этом мало кто знал, разве что представители официальных органов. Сильва Вольфич – так звали его дети (он тренер детской команды по плаванию), а друзья и родные – просто Сильва. Удивительно, но даже при знакомстве никто не спрашивал, откуда у него такое странное имя. И надо сказать, имя ему очень шло.

– Фрау Генриетта, все зовут меня Сильвой. Сильвестр – слишком официально.

– Хорошо, Сильва, – она засмеялась. – Звучит неплохо. Хотя мне больше нравится Сильвестр. Это очень красивое немецкое имя.

– Латинское. К тому же происходит от латинского «сильва», что означает всего лишь «лесной».

– Значит, ты дикий лесной человек. – Грета рассмеялась. – Дикий русский, в общем. Мне нравится. Тогда и ты, дорогой Сильва, не обращайся ко мне «фрау Генриетта», а называй просто по имени.

– Цугештемт, либе Грета8.

Пока Сильва снимал верхнюю одежду, переобувался, доставал из рюкзака подарки, Генриетта фон дер Сакс тайком рассматривала своего гостя. Ростом он намного ниже отца (Вольф был высок и могуч, на полголовы ее выше, а она немаленькая – сто семьдесят сантиметров… может, сейчас чуть поменьше, возраст!). Сильва строен, хорошо сложен, мускулист, подтянут. У него красивые глаза серо-зеленого цвета. Взгляд пытливый, цепкий и очень дружелюбный. Нос с небольшой горбинкой как у отца, а вот губы – пухлые и четко очерченные – от матери. Легкая небритость шла ему. Волосы русые с рыжинкой, густые, коротко подстрижены. Да, русский племянник обладал привлекательной внешностью и добрым нравом. Он общителен и доброжелателен с людьми. За двадцать лет знакомства с Сильвестром Грета ни разу не находила его в плохом настроении, не слышала от него грубых слов. К тому же у него развито чувство такта, чем не может похвастать большинство современной молодежи, и хорошая интуиция. В общем, ее далекий родственник, которого Грета с удовольствием называла племянником, очень приятный и позитивный человек. Даже кот Теодор, который редко кого удостаивает взглядом и уж тем более лаской, сразу полюбил нового гостя.

А Теодор напросился к Сильве на руки и сразу полез обниматься.

– Невероятно. – Грета от удивления взмахнула руками. – У тебя есть домашние животные?

– Нет, к сожалению. Я часто бываю в командировках.

– Ну что ж, пойдем, я покажу тебе дом и твою комнату. Да… – запнулась она на мгновенье, – герр Шлоссер обещал прийти завтра в три часа дня. Он хотел бы поговорить с нами обоими.

– Я знаю. Мы общались перед моим отъездом. По телефону, разумеется.

Так произошло знакомство с домом и котом.

* * *

После обнимашек с Тео Сильва решил прогуляться. Погода замечательная: солнце, плюс пятнадцать. Через три дня обещают резкое похолодание и даже снег, а сейчас лучше воспользоваться моментом для прогулок по окрестностям. Весенние Альпы великолепны. Впрочем, летом и осенью немецкие предгорья Альп также хороши, а зимой – «рай для горнолыжников и сноубордистов». Так пишут туристические путеводители. Но путеводители не могут передать и сотой доли того, что видит потрясенный путешественник, впервые попавший в эти места.

Пока Сильва одевался и обувался, Тео крутился у входной двери, издавал какие-то непонятные звуки, всем своим видом выражая недовольство. «Что-то он нервничает, – заметила Грета, – Теодор, перестань ругаться!» – «Не хочет, чтоб я уходил, – засмеялся Сильва и обратился к коту: – Дружочек, я на пару часов, не надо волноваться».

Тео сделал вид, что обиделся (а может, на самом деле обиделся… кто их разберет, котов!), отвернулся от Сильвы, поднял свой тонкий хвост и побежал в малый салон (в доме два салона: большой – направо из прихожей и малый – налево. Здесь же, в малом, находится кухня, отделенная от основного помещения небольшой перегородкой без двери). Сильва понял, что кот будет наблюдать за ним в окно до тех пор, пока он не скроется из виду, и, вероятно, будет ждать его возвращения тут же – на подоконнике.

Грета предложила взять машину, но Сильва отказался. Каких-то три километра до центра Швангау и обратно столько же – это не расстояние. Захотелось пройтись по лесным дорогам, подышать альпийским воздухом и поснимать баварские красоты.

До обеда оставалось три часа (с этим у Греты строго: в час, значит, в час!), так что есть время для знакомства со Швангау.

Городок известен в первую очередь своими замками, но и сам по себе он достоин внимания. Сильва бродил по улочкам: в Швангау много отелей, гостевых домов, сувенирных лавок, кафе и ресторанов. Повсюду уютные домики в немецком стиле фахверк, где деревянные балки становятся декоративными элементами, превращаясь в необычные узоры, цветы, геометрические фигуры. Многие дома с расписанными стенами – фресками – на темы германских мифов.

Сильва зашел в кофейню, купил кофе в бумажном стаканчике, брецель – крендель из сдобного теста (и какой баварский завтрак без брецеля?) и направился к озеру.

Вокруг Швангау три озера: Альпзее, Шванзее и Форгензее.

«Это, наверное, Альпзее?» – спросил он у прохожего. Тот прогуливался у озера, кутался в ярко-желтый шарф, хотя было совсем не холодно. Прохожий оказался туристом и не знал, как называется озеро.

Швангау не зря именуют лебединой деревней. По зеркальной воде, величественно изогнув шеи, парили лебеди. На озере эти гордые птицы были хозяевами. Утки с громким кряканьем пытались отвоевать себе пространство, и лебеди снисходительно позволяли им плавать рядом с ними. А вокруг озера открывались чудные пейзажи: чередование горных высот и низин. Тишина и спокойствие…

Сильва уселся на скамье и просидел, наслаждаясь пейзажем и наблюдая за птицами, минут двадцать. Допил кофе и стал подкармливать лебедей брецелем. Говорят, что идея «Лебединого озера» посетила Чайковского в Швангау. Петр Ильич был так впечатлен озерным великолепием и царственными птицами, плавающими прямо у берега, что сочинял мелодии, ставшие впоследствии знаменитыми, прямо на ходу, прогуливаясь вдоль озера. Можно сказать, что именно здесь родилось гениальное произведение.

В озере чистейшая и прозрачная до умопомрачения вода: зеркало!

8

8 Zugestimmt, liebe Greta – Договорились, дорогая Грета (нем.).