Страница 5 из 14
Генерал-лейтенант мрачно кивнул. Перемотал кассету, и вдавил клавишу «PLAY».
– Ваши «партизаны», смотрю, разбушевались, – послышался Ленин перевод, наложенный поверх глуховатого голоса Ярузельского, бесстрастного, чуть ли не равнодушного. – На прошлой неделе подбили три русских танка, поза-позавчера еще два…
– Да-а! – резковатый голос Валенсы сочился довольством. – Заделали мы русским козу, хе-хе… Не, они терпеть не стали, сразу десант отправили в рейд. Ну, так… Мы ж тоже не пальцем деланные! Кстати, спасибо за мины. Иначе… Нет, мы бы все равно их разделали, но слишком большие потери… А нам зачем?
– Мне доложили, что двум русским бронеавтомобилям удалось вырваться…
– А! Это, которые в Тухольских борах? Да-а! Мы тогда на самих загонщиков облаву устроили, ха-ха! А этих, что скрылись… Найдем! Найдем, не пожалуем!
Иванов раздраженно шлепнул по кнопке «STOP», и тут же, словно дождавшись сигнала, постучали в дверь.
– Да-да! – отозвался генлейт, досадливо морщась.
В кабинет шагнул сам Цвигун. В ладном костюме-тройке он выглядел верным ленинцем, а тяжелая поступь и набрякшие веки выдавали застарелое утомление.
– Здравствуйте, Елена, – сказал он очень спокойно, и добавил без тени улыбки: – Вы – настоящая боевая подруга разведчика.
– Рады стараться, вашбродь, – вытолкнула девушка.
Семен Кузьмич наметил улыбку, изогнув уголок губ.
– Всегда хотел спросить, – заговорил он натужно-обычным голосом. – А почему вы представляетесь баронессой? Вот, Александр Карлович фон Ливен… Вам он кто?
Елена задумалась.
– Прадед, кажется… – смущенно выговорила она.
– Так вот, – внушительно сказал Цвигун, – вашему прадеду… а, может, и раньше кому… император пожаловал титул светлейшего князя. Вот и к деду вашему, Александру Александровичу, обращались, как к его сиятельству, и к отцу вашему, Владимиру Александровичу.
– Ох, застыдили вы меня совсем… – пробормотала фон Ливен конфузливо. – Это так Америка повлияла, там только одних королей уважают – автомобильных или нефтяных! Понимаете, все эти аристократические онеры были от меня далеки, да и толку от них, раз Империи нету. А вот, что род свой не помню… Вот это плохо.
– Будешь себя так вести, – мрачно пробурчал Иванов, – на тебе он и закончится.
– Значит, продолжить род надо! – дерзко высказалась девушка, и показала генлейту язык.
Теперь пришел черед краснеть Борису Семеновичу.
– Что, уела? – хмыкнул Цвигун. Снова построжев, он кивнул на магнитофон. – Слушал?
Иванов хмуро кивнул.
– Юра… Юрий Владимирович велел дать запись в прямом эфире, – без охоты заговорил он. – И пусть те подонки выступят! Троих мы словили-таки, и вывезли в Гродно. Они много чего наговорили на камеру! И кто отдал приказ стрелять, и сколько за эту гнусность платили… Ох, и намаемся мы с этой их брехней!
Семен Кузьмич скорбно улыбнулся.
– Не о том думаешь, Боря, – сказал он вполголоса. – Ну, провокация… Ну, и что? Мало ли их было! Вот и назовем реальных виновных, предъявим доказательства, выведем на чистую воду.
– А у тебя о чем голова болит? – насупился генлейт.
Председатель КГБ недовольно посмотрел на него.
– Борь, в Польше другое началось… – заговорил он с вкрадчивой мягкостью. – Неужто не заметил?
– Какое другое? – полюбопытствовала Елена.
– Война! – жестко вытолкнул Цвигун. – Опосредованная… Словечко еще такое есть, мудреное… Прокси-война. Но хрен редьки не слаще.
– Не хреново девки пляшут, – в ошеломлении забормотал Иванов, – по четыре сразу в ряд…
Глава 3.
Воскресенье, 23 сентября. Позднее утро
Польша, Тухольские боры
Тряска прекратилась, как будто нудная боль прошла. Стих рев дизеля, защелкал остывающий металл, а в открытую бронедверцу надуло запахом хвои.
Кряхтя, с усталым удовольствием распрямляя ноги, Зенков выбрался из «Тигра» – слух прошел, что горьковчане так и назвали свои бронеавтомобили. Но Жеке было не до того.
Двое суток не спавши, не евши! Как в войну, прямо… Так сейчас же не Великая Отечественная!
«А какая?» – ледышкой скользнула мысль.
– «Змей»! – негромко позвал прапорщик.
– Все спокойно, тащ командир, – доложил Кобрин.
Зенков огляделся. Полосатый внедорожник старлея Бергмана, покоцанный осколками, скособочился неподалеку. За ним маячила БМД, еще пуще испятнанная попаданиями – пули лупили гроздьями, всю краску посдирали.
С лущенной брони тяжело спрыгнул Марьин. Пошагал, припадая на левую ногу – штанина закатана, бинт мокнет красным… Не смертельно, но болезненно.
– Товарищ майор… – Женька козырнул по старой памяти и, лишь отдав честь, вспомнил, что потерял голубой берет во вчерашнем бою. Поморщился, и договорил: – Вроде все спокойно. Отсюда и до моря, и до ближайшего городишки расстояние одинаковое… – он смолк, закидывая голову.
За путаницей колючих сосновых лап надрывались турбины боевых самолетов. В прогале мелькнули хищные силуэты Су-24, меченые красными звездами, а не «шахматными досками» польских ВВС.
– Наши! – крикнул «Кузя», и мигом схлопотал от «Квадрата».
– Цыц!
Морщась, майор прислонился к «Тигру», и поманил Бергмана. Тот подбежал грузной трусцой.
– Товарищ командир…
– Не время, старлей, – отмахнулся Марьин, раскладывая карту на теплом капоте. – Глядите! В засаду мы попали вот здесь. Отступали лесом… потом вот по этой дороге… вот досюда. А теперь… – он усмехнулся. – Слушайте последние известия. Радист наш, хоть и салабон, а дело знает туго – связался со штабом в Легнице. Короче. В Варшаве переворот, как в Чили, и случилось это безобразие в ночь на двадцатое. Всю власть захапала тутошняя хунта, главные – Ярузельский и Валенса…
– Валенса?! – выпучил глаза Бергман, он же «Борман», и стушевался. – Простите, товарищ командир! Ладно, там, «Железный Войцех», но Валенса… Профсоюзный бонза!
– И тем не менее, – нахмурился майор. – Их уже поддержали Штаты, а «мировая общественность» потребовала немедленно вывести наши войска…
– А мы? – напрягся Зенков.
– А мы их послали! – ухмыльнулся Марьин, и сосредоточился. – Короче. Приказано двигаться в направлении на северо-восток, в Подляшское и Верминско-Мазурское воеводства… – он встрепенулся, расслышав далекие глухие разрывы.
– Наши работают! – зашептал Кузьмин, боязливо косясь на «Квадрата». – Штурмовка…
– Туда! – приказал майор, махнув в сторону бомбежки. – По машинам!
* * *
Перевалив две невысокие гряды, густо поросшие соснами, «Тигры» и БМД выехали к небольшому военному городку. От комендатуры, штаба и казарм мало что осталось – бомбы с ракетами основательно перепахали военчасть. С десяток бойцов в польской форме очумело бродили у развалин склада, но, завидев десантников, разбежались.
– Прапор! – крикнул командир, не слезая с брони. – Двигай к гаражам! Там, по-моему, еще что-то уцелело. Пригодится в хозяйстве… И солярку, солярку ищи! Баки сухие!
– Есть! «Кузя»…
– Ага!
– Деревня! «Агаганьки»… – фыркнул «Квадрат», но воспитывать не стал.
Бетонные гаражи вскрылись наполовину, кирпичи перемешались со щепой, с искореженным металлом – пахло кислой вонью взрывчатки и цементной сушью.
Пара боксов уцелела. В одном стоял бортовой «ЗиЛ», а в другом – БРДМ.
– Берем! – решил Зенков. – «Кузя», займись…
– Только на ней движок бензиновый, – предупредил Кузьмин.
– Да и хрен с ним…
– Нашел! – раздался трубный глас «Квадрата». – Ого! Восемь… не, десять бочек! Полных!
– Бензина?
– Соляры!
– Живем!
Взревел движок БРДМ, и машина выкатилась на свет. Тут же, рокоча гусянками, подвалила БМД. Майор бочком, отпуская матерки, пристроился на орудийной башенке.
– Заправляемся по полной! Прапор, старлей! Принимайте боеприпасы – нарыли на складах. Как только не сдетонировало…