Страница 11 из 13
– Это как? Заставить всех вокруг поверить, что они видят не то, что на самом деле, как утверждал Клаус? – Я дернулась, инстинктивно пытаясь выглянуть через плечо мужа: разговаривать, не видя лица противника, было сложно. – Он что, вас индуцировал этим бредом? Давайте, повторите за ним и то, что я разнесла факультет, чтобы отвести от себя подозрения!
Глава 8
– «Индуцировал», – издевательским тоном повторил Стерри и добавил: – Клаус сказал заведомую чушь, потому что не имел права сказать правду. Я не инквизитор, и клятвы молчать не давал, потому… Ведьмы умеют скрываться. Очень хорошо умеют. Конечно, никто не сможет одурманить всех вокруг, внушив одну и ту же иллюзию, но это и не нужно. Достаточно не пользоваться своим даром на людях. Обращаяться к другим видам магии. Стихиям. Исцелению. Или некромантии. Собственно, так и делают все ведьмы…
Да что он мне лапшу на уши вешает?!
– Так делают все маги! Бытовая магия – это смесь стихий! Исцеление, опять же!
– Тебе откуда знать, если дар проснулся пару дней назад и ты даже поучиться толком не успела?
– Винсент сказал. И исцелением он пользуется. Да хоть сегодня, внизу, вы сами наверняка заметили. Он тоже ведьмак?! – Я снова дернулась, и снова не удалось вырваться из объятий мужа. – Да пусти же ты, с этого параноика станется и тебя укокошить заодно со мной!
Винсент молча качнул головой – я не увидела движение, только почувствовала, когда подбородок скользнул по моей макушке. Все еще напряженный: тело под камзолом казалось стальным. И все так же темнел вокруг щит.
– Скажи ему правду, – посоветовал он.
– Правду? – Я горько рассмеялась. – Чтобы меня не убили на месте, как ведьму, а повесили как еретичку?
– Какую правду? – заинтересовался Стерри. – И о какой именно ереси речь?
– Я обещал молчать, – бесстрастно произнес Винсент.
– Ну что ж, молчи, – хмыкнул профессор. Продолжил сухим лекторским тоном: – Много веков ведьмы живут среди нас, оставаясь нераскрытыми. Любой дар заметен, только когда им пользуются, увидеть незадействованный дар можно лишь у непробужденных магов за месяц-два до того, как он прорвется спонтанно…
Интересно, врет или нет? Наверное, все-таки нет, иначе Винсент бы возмутился или с самого начала потребовал проверить меня магией и отвязаться, наконец.
– Считается, что ведьм истребили, и новые появляются крайне редко. Но это не так. Я не могу сказать, сколько их благополучно дожило до глубокой старости, так и оставшись невыявленными. Впрочем, тебе это наверняка известно лучше, чем мне.
Нет, он в самом деле издевается. Или держит меня за круглую дуру, неспособную увидеть в этой логике дыру, в которую КамАЗ проедет.
– Если их никто не раскрыл, откуда известно, что ведьм немало? Это как с идеальным преступлением – нельзя сказать, существует ли оно, потому что раскрытое преступление перестает быть идеальным.
Что я несу? И после этого кто-то поверит, будто я – обычная девчонка из низов? Хотя он и так уже не поверит…
– Наставник полтора века был университетским дознавателям, – сказал Винсент.
– Ну, хоть не инквизитором, – нервно хихикнула я. – Профдеформация – страшная штука.
Винсент неровно вздохнул.
– Надо было мне сразу отправить тебя спать.
– Это лишь оттянуло бы неизбежное, – заметил профессор все тем же лекторским тоном и обратился ко мне, не меняя интонации, словно ему было все равно, с кем говорить: – Потом мне надоело, но память-то никуда не денешь. Маг может пользоваться не только своим даром. Или – исключительно не своим даром. Да, в таком случае ведьма никогда не достигнет особых высот, но когда речь идет о жизни и смерти, не до амбиций…
– Даже странно, что вы не объявили всех слабых магов ведьмаками и не уничтожили в профилактических целях, – не удержалась я от ехидства.
И снова профессор сделал вид, что не услышал.
– Поэтому обычно ведьмы получают дипломы бытовых магов: там не нужно особой силы, лишь умение. Ты решила прикинуться некромантом. Рискованно, но могло бы получиться, если бы ты не привыкла общаться с образованными людьми. Теми, кто пробудил твой дар и научил им пользоваться. Научил обращаться к другим разновидностям магии и поднимать мертвых. – Он помолчал. – Скорее всего те, кто тебя учил, не замешаны в убийствах некромантов, иначе ты не оказалась бы под развалинами, да и сегодня… Но рано или поздно ты решишь, что проще одурманить, подчинить разум напрямую, чем пытаться договориться с Винсентом, и я не намерен этого дожидаться.
Я застонала. Ну вот как, как доказать, что я не верблюд?
– Инга, – едва слышно повторил Винсент. – Расскажи правду.
– И окончательно убедить твоего наставника в том, что я ведьма? Ты сам говорил, это их ересь. – Я горько рассмеялась. – Знаешь, я в самом деле начинаю чувствовать себя ведьмой. Нашего мира. Когда женщину подозревали в колдовстве, ее связывали и бросали в воду. Утонула – можно выдохнуть, невиновна, упокой господь ее душу.
– Господь? В вашем мире? – тут же вцепился в мои слова профессор, но мне уже было все равно. Время играло ему на руку: рано или поздно Винсент устанет, отвлечется – и Стерри найдет способ прикончить меня, не убив его.
– Каким-то чудом выплыла – на костер ведьму! – продолжала я. – Вот так и со мной сейчас. Неважно, поверит ли мне твой наставник или нет, мне конец. Либо как ведьме, либо как еретичке. Достаточно сказать пару слов Клаусу…
– Этому ничтожеству? – фыркнул профессор. – Я сам с тобой разберусь.
– Я уже поняла это, спасибо. – Я ткнулась лбом в плечо мужа. Сил не осталось. Да и в самом деле, много ли у меня вариантов? Я и так наговорила достаточно. Один Господь вместо Предвечной матери чего стоит!
Я вздохнула. Попросила, не поднимая головы.
– Расскажи наставнику сам. Ты лучше его знаешь и сможешь найти слова.
Винсент коснулся губами моих волос.
– Все будет хорошо, обещаю.
Муж выпрямился, посмотрел через плечо, все еще пряча меня в объятьях, заслоняя от наставника.
– Я не смогу поднять на вас руку первым, но буду защищать свою жену любой ценой и от кого угодно. Даже от вас.
Мое сердце пропустило несколько ударов, пока профессор молчал, обдумывая.
– Хорошо. Обещаю, что не трону ее, пока мы не закончим разговор, – сказал он наконец.
– Пока вы в этом доме. Не коснетесь ни сталью, ни магией, – уточнил Винсент.
В самом деле, кто его знает, когда Стеррри решит, что разговор окончен и пора переходить к активным действиям?
– Хорошо. – повторил Стерри. – Ни сталью, ни магией, ни голыми руками, пока я нахожусь в твоем доме. Обещаю. Но если объяснение меня не устроит, то, выйдя за порог, я буду действовать на свое усмотрение.
– Как и я. – Винсент, наконец, развернулся. Поддержал меня за локоть, помогая сесть. Свой стул подвинул так, чтобы по-прежнему оставаться между мной и наставником.
– Вы позволите? – Он взялся за перстень-экран.
Стерри кивнул. Муж положил на стол перстень. Я на миг закрыла глаза, стиснула чинно сложенные на коленях руки так, что заболели пальцы. Нет. Нельзя трястись. Вспомнить только, как меня саму недавно скручивало от эмоций мужа. Нельзя сейчас фонить своими, добавляя проблем. Конечно, Винсент – не я, наверняка в какой-то мере привык, как мы привыкаем к шуму оживленной трассы под окном, и все же. Но сейчас я с собой не совладаю.
Я тронула мужа за руку. Горячий, или это мои пальцы заледенели от волнения?
– Можно я возьму твой экран?
– Можно. – Муж протянул мне перстень.
– Зачем тебе? – тут же вскинулся Стерри.
Я надела кольцо на большой палец, и все равно оно оказалось великовато. Пришлось сжать палец в кулаке. Вот сейчас наверняка должно подействовать.
– Я не хочу, чтобы Винсент из-за меня сцепился с человеком, который ему очень дорог.
Профессор приподнял бровь. Я продолжала, сделав вид, будто не заметила недоверчивой иронии на его лице:
– …если ему не удастся найти объяснение, которое вас устроит. Винсенту сейчас нужна трезвая голова. От меня наверняка несет страхом, что не может не мешать.