Шоу Подбор

— А теперь я все же посмотрю, что происходит за моей спиной. — усмехнулся инквизитор. — Никому не расскажу и буду нем, как рыба. Но вас нужно отправить по апартаментам, иначе в следующий раз вы рискуете встретиться с кем-то, кто будет менее добр, чем я.

Звучит смешно из уст инквизитора. Особенно учитывая историю ордена Инквизиции. Это же его коллеги из прошлого ведьм отлавливали и сжигали, устраивая показательный костерок на площади. И кто может быть злее маршала инквизитора? Хотя Клод и зарекомендовал себя как вполне адекватный мужчина, но не зря же его боятся подчиненные? Вот я бы не стала просто так бледнеть при одном упоминании имени маршала Инквизиции.

— Итак, это — одна из конкурсанток? — поинтересовался между делом Клод, разглядывая разом присмиревшую Вейль словно ученый, решающий с какого конца лучше начать препарировать лягушку.

— Вейль Гауф Гонсалес. — подтвердила я, покивав для убедительности.

Девушка замерла, уперев руки в бока. Для устойчивости. Ее же из стороны в сторону мотало так, как яхту во время шторма. Я же, напротив, чувствовала себя резко протрезвевшей после…м-мм… содержательного разговора с инквизитором.

— Чудесно, — усмехнулся Клод, протягивая мне руку. Оглядев представленную конечность, вложила свою ладонь. А смыл теперь из себя недотрогу изображать?

***

Утро началось отвратительно. Хотя бы потому, что проснулась я отнюдь не от пения птиц или лучей солнца. Разбудила меня куда как менее приятная необходимость избавить желудок от ужина. Или от алкоголя. Тут кому что ближе, на самом деле.

Пока приводила себя в порядок, принимала душ и упивалась обезболивающим вдруг поняла, что не помню вчерашнего дня вообще. То есть, были некоторые проблески воспоминаний, словно вспышки света во тьме, но картинки были столь нечеткими, что сложить их воедино никак не получалось. Вот я сижу с девочками в апартаментах Гвен, а через секунду уже бреду по коридору…

А куда бреду — непонятно. Нет, ну судя по тому, что очнулась я в собственной кровати, я таки дошла до цели. Вопрос в том, куда же я успела зайти по пути? Или мой путь был прямым? А может, меня вообще принесли? Вот никогда не упивалась и проблем не было! А теперь-то что делать?

Шторы в комнатах были плотно задвинуты, не пропуская солнечный свет в апартаменты. Кто-то очень предусмотрительный позаботился о том, чтобы с утра я не чувствовала себя восставшим вампиром. Спорю, что пугалась бы света я не хуже.

Внешний вид в зеркале впечатлял бледным цветом лица, лихорадочно бегающими глазами и припухшими губами. Неужели прямо из бутылки пила? Проклиная себя и свою неожиданно обнаружившуюся тягу к алькоголю, поплелась приводить себя в порядок. Пока горничные несли мне воду с лимоном, я нанесла тонизирующую маску и все размышляла о вчерашнем.

С этими провалами в памяти нужно что-то делать. А вдруг я сделала что-то ужасное? Например, пила на брудершафт вместе со стрелком. Или отказалась от своих процентов в корпорации «МартиноПлейзер». Уж Франческо точно бы не упустил шанса урвать мои акции! Даже несмотря на то, что письмо из резиденции до столицы будет идти пару дней, Мартино лично выехал бы навстречу, если бы узнал о моем щедром и пьяном решении отказаться от своих процентов. Хотя, пожалуй, до такой степени я напиться не могла.

Желудок мягко, но настойчиво требовал накормить его. Разрываясь между желанием умереть от стыда и поесть, выбрала второе. Ведь нужно было дойти до Илдвайна, найти агентов Гофман и Джонс, чтобы извиниться, встретиться с девочками. Вдруг они что-нибудь помнят?

Преодолевая сопротивление организма, натянула светлые джинсы, белую рубашку, лоферы с пушистыми помпонами. Поглядев в тонкую щелочку между шторами, обнаружила, что на улице пасмурно. Захватив любимый оранжевый пиджак, подумала, что погода под стать настроению.

Спускалась по лестницам медленно, преодолевая желание постыдно сбежать в апартаменты и забаррикадироваться там. Мало ли, вот сбегу я вниз по ступеням, а там пол первого этажа в руинах после моей вчерашней попойки? Прецедентов, конечно, пока не было, но ведь все бывает в первый раз.

Вопреки ожиданиям все было тихо и мирно. Бальзам на душу! Заглянув на кухню, попросила сделать мне два кофе и, довольно потягивая один горьковатый напиток, а второй подхватив с собой, направилась прямиком в кабинет сэра Аньелли.

Во-первых, нужно было узнать о том, куда подевалась моя охрана. Незримого присутствия агентов за моей спиной не ощущалось. Обычно по спине пробегалась россыпь холодных мурашек, вызванная ветерком от движений инквизиторов. Сейчас же я ничего не чувствовала. А потребность попросить прощения за причиненные им неудобства скребла на душе, заставляя чувствовать себя последним предателем и чудовищем.

Во-вторых, хотелось узнать мнение сэра Аньелли относительно вчерашней новости о работе Хоткинса под прикрытием. Мне было трудно поверить, что блондинчик способен работать под прикрытием. Да и нигде, ни в одном источнике, я не слышала о его прошлом в Инквизиции. Неужели такое можно скрыть? Это, как если бы я, будучи Оплфорд, взяла другую фамилию, а о прошлой умалчивала. Правда, рано или поздно, выбилась бы наружу, шокируя публику с нежной психикой.

Безусловно, Калеб мог припрятать эту часть своей биографии в качестве козыря. Но служба в Инквизиции — это целая колода карт, состоящая из одних джокеров. Или все дело в том, что красавца до сих пор привлекают к работе? Мол, невыгодно рассказывать публике о прошлом в Инквизиции, если ты их тайный агент и по сей день.

Постучав в дверь кабинета сэра Аньелли, распахнула ту, не дожидаясь дозволения войти. Не чужие уже люди, можно обойтись и без некоторых расшаркиваний. Хотя, конечно, истинная британка внутри меня билась в истерике и умоляла быть вежливой. Но, пожив в столице, я научилась выборочно относиться к этикету. Старалась производить впечатление вежливой девушки, но без подобострастия.

Франческо, например, терпеть не мог мои учтивые: «А не могли бы вы…?» и «Не затруднило бы вас?…». А когда я начинала предложение со слов: «Прошу прощения за мою бестактность…», его перекашивало так, словно он разом съел ведро лимонов и заел все это щекоткой соли. В конечном итоге Франческо провел со мной воспитательную беседу. Он сообщил, что в условиях, которые диктует столица, правило не обсуждать личную жизнь, религию, доход, болезнь и политические пристрастия за светской беседой — неактуально. Для меня это был шок.

Как и то, что чрезмерную вежливость некоторые могут счесть лицемерием. Поэтому приходиться искать золотую середину, балансируя на канате межличностных отношений.

— О-о, Этель. — удивился британский лорд, оказавшийся, для разнообразия, за рабочим столом и без коньяка. Мужчина сидел, погрузившись в бумаги и что-то активно набирал на сенсорном планшете с весьма раздосадованным видом. Надеюсь, это вызвано не моим появлением. — Рад видеть. Это мне? Да ты мой герой, Эль!

И сэр Аньелли подхватил вторую чашку кофе, разом опустошив ее наполовину.

— Ты хотела спросить что-то конкретное или просто так, поговорить со старым и одиноким мной? — поинтересовался он, откинувшись на спинку кожаного кресла.

— И да, и нет. — усмехнулась я, присаживаясь в свободное кресло напротив стола британского лорда. — Ты не знаешь, куда исчезли агенты Гофман и Джонс? Я хотела извиниться перед ребятами за свою выходку. Им просто так попало от мистера Арчибальда.

— Ну, скажем, не просто так. — усмехнулся сэр Аньелли, скрещивая пальцы рук на столешнице. — Ты пойми, Эль, что это сейчас ты сама сбежала. А в следующий раз могло так оказаться, что тебя похитили. Прямо из-под носа Инквизиции сперли. Представляешь, какой удар по репутации ордена? Вот Клод и беситься, доводя всех до истерики.

— Мне он ничего не сказал, — дипломатично пожала я плечами, делая глоток из чашки.

— Еще бы он тебе что-нибудь сказал, — ухмыльнулся британский лорд. — он же рядом с тобой образец мягкости. Прямо эталон галантности и вежливости.