Страница 74 из 143
Я пожала плечами, равнодушно отворачиваясь к окну. Ясно же, что инквизиторам просто нужно было найти козла отпущения, на которого можно выместить злость, вызванную беспомощностью против стрелка. Другое дело, что агенты Гофман и Джонс не заслужили почетную роль рогатых.
Все мы прекрасно понимали, что эти цветы — знак начала охоты. Стрелок объявил мне войну, а по контракту Арчибальды были обязаны обеспечить мне безопасность. Вот и бесятся, словно их злость исправит ситуацию.
Понятия не имею, что происходило за моей спиной, но тишина была оглушительной. Я глядела сквозь стекло на залитый солнцем сад, а остальные, вероятно, осуждающе глядели на меня. А может быть, просто обдумывали произошедшее. Мне лично было все равно, что в данный момент делали мужчины. Главное, чтобы в будущем их мысли были направленны на поимку стрелка. А так, пусть хоть танец диких индейцев выплясывают. Хотя, нет. Происходило бы здесь столь увлекательное зрелище, я бы на сенсор сняла. Тот самый, что выступал в роли вещественного доказательства.
— Выговор, — наконец сухо произнес Клодель Арчибальд, разрывая оглушительную тишину. Та, треснув в середине, острыми осколками упала к ногам. Я бы сказала, что ощущала ее ступнями. — свободны.
Я видела в отражении, как кивнули агенты, бросив взгляд на меня, и вышли из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. Надо же, а я бы хлопнула ею о косяк, услышав столь несправедливое наказание. Они же действительно не виноваты в том, что по резиденции разгуливает вооруженный псих. И послать цветы была не их инициатива.
А вообще, конечно, букет был с намеком. Конкурсантки сегодня собирали цветы, и стрелок, видимо, решил поиронизировать над веселым испытанием для девушек. Или это намек на то, что искать нужно среди конкурсанток?
— Что не так с этими цветами, мисс Оплфорд? — приступил к работе инквизитор.
— Помимо того, что их отправил вооруженный псих? Ничего, — отозвалась я, не оборачиваясь. — хорошие цветы. Мои любимые…
И тут до меня дошло! Резко обернувшись, я снова взглянула на букет белых орхидеи. Точно такие, как я люблю. Высокий стебель, белоснежные лепестки с яркими пятнами цвета. Точно искры фейверка в новогоднюю ночь, застывшие в отражении на белоснежном снегу. Совпадение?
— Кто мог знать об этом? — с особой, свойственной только инквизиторам манерой, вопросил Клодель Арчибальд, положив руку на спинку стула, а вторую убрав в карман брюк.
Я лишь рассеяно пожала плечами, переведя взгляд на сосредоточенного мужчину. Вот таким я представляла себе инквизитора: собранного, сдержанного, с поджатыми губами и металлом во взгляде. Каждый жест несет в себе неприкрытую угрозу, а глаза словно читают тебя, изучая, напоминая обо всех совершенных в жизни грехах. Неприятная дрожь коснулась пальцев, заставляя сжать кулаки. В голову закрались панические мысли, но я силой заставила себя успокоиться.
Спокойно, Этель. Я же знаю, что Клодель Арчибальд умеет быть другим. Нужно прекратить трястись и вспомнить, что это он держал меня за руку, когда Илдвайн вынимал пулю из плеча. Тогда он помог мне, а сейчас настала моя очередь оказывать помощь. От того, насколько развернутые я дам показания, зависит успех поимки стрелка.
— Вспоминайте, мисс Оплфорд. — наставительно порекомендовал Клодель Арчибальд, единственный, кто не боялся говорить в затянувшемся молчании. Остальные же предпочитали сохранять тишину и отводить взгляд. Первобытный страх перед инквизитором? Удивительно, но даже сэр Аньелли молчал, сдержанно отодвинув стакан с насыщенного цвета жидкостью. — Подруги? Родители?
— Нет, родители понятия не имеют о том, какие я предпочитаю цветы. — задумчиво отозвалась я, закусив губу.
Если бы мы попали на шоу, где нужно было бы отвечать на вопросы о своих близких, то мы ушли бы со специальным призом «Незнакомцы, обремененные одной фамилией». Отец до некоторых пор понятия не имел, что я боюсь клоунов. Помню, он как-то на мой седьмой день рождения решил устроить сюрприз, пригласив цирковую личность на праздник. Этот день все запомнили моей истерикой с громкими подвываниями, когда красавец с накладным красным носом объявился на моем празднике. Честно, заявись ко мне террорист, я бы испугалась меньше.
— О цветах знала только одна моя подруга, — продолжила я негромко, рассматривая нежные лепестки. — она умерла пять лет назад. Ехала ко мне на праздник, когда зашла в магазин за букетом белых орхидей. Вооруженное ограбление, пулевое ранение в лоб. Врачи не успели, она умерла на месте. Белые орхидеи растут на ее могиле…
Я сильно сжала кулаки, чувствуя, как ногти входят в кожу. Но лицо удержала. Даже бровь не повела, рассказывая о трагедии, шокировавшей меня до такой степени, что лучших подруг у меня нет до сих пор. Все время, как только начинаю сближаться с какой-нибудь девушкой, чувствую себя предательницей. Ведь Рози сохранила преданность до конца, а я…я должна ей дружбу. И жизнь. Если бы не эта дурацкая попытка устроить вечеринку и отпраздновать начало моей самостоятельной жизни, когда я покинула Лондон и поступила в университет, то Рози была бы жива.
— Если кто-то и знал о том, какие цветы мои любимые, то предысторию я не рассказывала никому. — уже спокойно произнесла я, стараясь всем видом демонстрировать безразличие к ситуации. — Отсюда следует два возможных вывода: либо совпадение, либо стрелок еще больший псих, чем я думала. Потому что это — обвинительный жест в строну неповинных орхидеи. — подло. Я бы даже сказала, жестоко.
— Этель, — осторожно позвал Роберт. — я знал о белых орхидеях. Ты указывала это в анкете.
— В какой анкете? — вскинул бровь Агустини,
— Анкетирование проводили в начале шоу, перед первым отсевом. — мрачно пояснил сэр Аньелли.
Я же тем временем осознала еще одну вещь. Калеб практически насильно затащил меня на шоу, показательно проявлял свою антипатию, но признал, что я могла бы стать неплохой претенденткой на сердце Роберта, после чего я чуть не сгорела в костре. До этого я получила сотрясение. А буквально на днях пулю от ГЕНО 744, как раз в тот день, когда Хоткинс вернулся в резиденцию. Теперь же я получаю цветы, которые указала в графе «любимые» в проведенном им анкетировании.
— Хоткинс, — мрачно произнесла я, сделав необходимые для себя выводы. Рядом с этим мужчиной слишком много совпадений для того, чтобы считать это случайностью.
— У нас имеются лишь косвенные доказательства, основанные на предположениях и додумках. — холодно оборвал Клодель Арчибальд. — Этого не достаточно даже для того, чтобы выдвинуть обвинение.
— Но достаточно ли этого для того, чтобы взять мистера Хоткинса под наблюдение? — поинтересовалась я.
— Неужели вы, мисс Оплфорд, предлагаете устроить слежку за продюсером? — скептично поинтересовался сэр Аньелли, вскинув бровь в наигранном возмущении. — Окститесь, дорогая. Если кто-то и умеет производить хорошее впечатление на камеру, то это — мистер Хоткинс.
— То есть, вы предлагаете ничего не предпринимать в данной ситуации? — удивленно вопросила я. — До тех пор, пока в цветах не подложена бомба, угроза не имеет смысла? А в следующий раз, когда бомба таки будет, то вы снова скажете, что нет никаких доказательств против Хоткинса?
— Конкретно моя задача, мисс Оплфорд, — произнес Агустини. — предотвратить возможность повторного нападения, а не обвинять продюсера лишь за то, что вы подозреваете его в покушении на вашу жизнь.
Нормально! Я даже рот приоткрыла от удивления. Ладно, их позиция ясна. Профессионал никогда не станет делать поспешных выводов, обвиняя в преступлении человека, не имея при этом прямых доказательств. С этим даже спорить не буду. Но ведь проверить версию-то можно? Я не говорю, что Хоткинса нужно прямо сейчас посадить за решетку без суда и следствия. Хотя сказать такое очень хочется. Однако присмотреться к продюсеру можно. А они же даже слушать не хотят, откровенно намекая на то, что я глуплю.
— А сами вы кого подозреваете, многоуважаемые господа инквизиторы? — не скрывая иронии, вопросила я.