Шоу Подбор

— Ну, конечно. — фыркнула я. — Девушки интересуются политикой порой даже больше и активнее, чем многие мужчины. Что за стереотипы, Илдвайн?

— Глядя на конкурсанток, — пробормотал доктор, задумчиво разглядывая рану. — я порой начинаю сомневаться в наличие у девушек извилин, в принципе.

— Поверь мне, эти девушки совершенно не глупы. — ухмыльнулась я. — Они избрали эту тактику для лишь привлечения внимания Роберта. Среди девушек блуждает мнение, что обеспеченным мужчинам нужна лишь красивая кукла, которой можно похвастаться на благотворительном вечере, а не друг и поддержка. Я не знаю с чем это связано. Можно подумать, если у тебя есть счет в Швейцарском банке, то ты не человек, и у тебя не может быть трудных дней. То есть, если ты носишь смокинг и пьешь коньяк, то ты не можешь уставать, всегда сам принимаешь решения, конечно же, исключительно верные и просто обязан всегда быть сильным.

— А разве это нет так? — поспешил вопросить доктор, на ощупь найдя на столике пинцет.

— Нет, конечно. — я напряженно замерла, ожидая боли, пока Илдвайн прощупывал острым краем пинцета рубец. — Не существует в природе сверхлюдей, которые вели бы свой бизнес, а вечером не падали замертво в постель. Свое дело — это всегда сложнее, чем работа на кого-то. В офисе шефа можно пожалеть себя, где-то недоделать, иногда махнуть рукой, решив, что и так пойдет. А работая на себя, приходится всегда все доводить до совершенства. Ведь преследует мысль, что все должно быть идеально. Свой бизнес — это стресс, постоянная усталость, круглосуточная работа и риск. Каждый из бизнесменов понимает, что его империя, выстроенная колоссальным трудом, рухнет куском картона к ногам. Это и заставляет работать до изнеможения.

Я прикусила губу, опасливо наблюдая за действиями Илдвайна. Острый край пинцета весьма ощутимо касался плеча, заставляя искры боли расходиться от ранения вниз по руке. Ощущения не из приятных. Прикрыв глаза, я попыталась успокоиться и поймать ускользающую мысль.

— Возвращаясь домой после работы, — продолжила я. — ты бы хотел увидеть безразличную красотку, которая смотрит на тебя и уже обыскивает взглядом в поиске очередного дорого подарка? Или ты хотел бы увидеть такую же усталую после работы девушку, но которую искренне интересует, как прошел твой день? Которая бы поддержала, возможно, помогла советом или просто напомнила собой ради чего тебе вообще нужен этот бизнес, а не ждала от тебя ювелирный комплект ценой в столичный парламент? И речь не о том, чтобы тебя, словно преданный пес, кто-то ждал. Ни одна уважающая себя девушка не позволит относиться к себе как к собаке или вещи. Я сейчас имею ввиду поддержку, искреннее сопереживание и желание помочь справиться с трудностями. Разве не приятнее знать, что твоя жена не подаст на развод, если твой бизнес развалиться?

— Если рассуждать в таком контексте, — задумчиво произнес Илдвайн, нащупывая лазер. — то ты права, конечно. Тогда возникает вопрос: а почему девушки изображают из себя глупышек для привлечения парней?

— Понятия не имею. — хмыкнула я, напряженно оглядывая зажатый в руке врача лазерный стилус. — Но чего ты ожидал от шоу? Здесь речи о чистой и искренней любви вообще не идет. Организаторы и Арчибальды собрали самых выгодных для брака девушек, рассчитывая на хорошую партию. Они первые поставили эти условия. Конкурсантки не обязаны изображать из себя начитанных и умных дев. Им сказали привлечь внимание, чем они и занимаются.

— Ладно, — махнул рукой доктор. — но ты мне объясни, почему же ты упускаешь шанс захомутать инквизитора? Он уж точно мужик решительный и умный.

— С этим не поспоришь, — пробормотала я, зажмурившись после того, как раздался тихий писк включенного лазера. Видеть, как тебя жгут световым лучом температурой в несколько сотен градусов — зрелище не для слабонервных.

— Сейчас потерпи, Этель. — произнес Илдвайн мягко, словно гипнотизируя. Его слова ознаменовала волна тепла в области плеча. Начал… — Так, что скажешь?

— Скажу, что боюсь его. — прошептала я, борясь с приступом боли. Вернее, болью это нельзя было назвать. Скорее, просто очень неприятные ощущения. Покалывания, смешанные с тяжестью и запахом жженой кожи. Такое себе удовольствие. Но, с другой стороны, эти ощущения избавили от эмоциональных терзаний, позволил на некоторое время забыть о присутствующих агентах.

— Это правильно, конечно. — вынужден был признать Илдвайн. — Вот только зря ты так. Что-то не показалось мне, что Клодель Арчибальд жаждет тебя убить в допросной. Я бы сказал, что его подозрительная бледность и зубное скрежетание во время операции свидетельствуют о том, что ему не все равно.

— У него вообще пунктик по причинению вреда девушкам, — произнесла я, припоминая наш разговор о том, что пули должны были предназначаться мужчинам, а не бедной и несчастной мне, не вовремя оказавшейся под прицелом ГЕНО 744.

— И тебе в частности, — совершенно не по возрасту хихикнул Илдвайн, от чего лазер сильнее опалил нежную кожу, заставив меня глубже втянуть воздух. Терпи, Эль, терпи… Возмездие еще обрушится на головы твоих обидчиков. — ты мне скажи, вот что он тебе сделал? Есть причины биться в истерике при виде инквизитора?

Я внимательно оглядела сводника. Доктор же сделал совершенно сосредоточенное выражение лица, все свое внимание уделив кропотливой работе. И зачем он мне все это говорит? Нет, я понимаю, что в резиденции Арчибальд скучно, развлечений для персонала практически нет, а профессия врача обязывает круглосуточно присутствовать в своем кабинете, но вот чтобы сразу в свахи податься — это как-то слишком. Хобби себе бы нашел. Вязание, вышивание, рисовать начал, в конце-то концов. А что? Требует максимальной самоотдачи и большого количества времени. Глядишь и перестал бы тренировать навыки в области сводничества.

— Илдвайн, Клодель Арчибальд — инквизитор. Мне казалось, что его профессия очень красноречиво описывает причины моих опасений.

— Я и не спорю, — отозвался врач, отодвигая луч лазера от плеча и внимательно оглядывая проделанную работу. Удовлетворенно кивнув, Илдвайн бросил стилус на металлический столик, снимая перчатки. — но могла бы и дать мужику шанс.

— Я тебя умоляю, — рассмеялась я, аккуратно ощупывая ноющий рубец. Выглядеть, пожалуй, он стал лучше. Однако до прежней гладкости кожи было очень далеко. — мужчины вроде Клоделя Арчибальда не интересуются кем-то вроде меня.

— Почему же? — вскинул брови врач, вновь беря в руки спрей. — Ты красива, умная и не охотишься за деньгами…

— В том-то и дело, Илдвайн. — улыбнулась я, мягко прерывая его. — Мне не нужно ничего из того, что мужчины обычно предлагают девушкам для несерьезных отношений. Мне не нужны деньги, подарки, лживые стандартные комплименты. Я хочу свободы, хочу дышать полной грудью, делать то, что пожелаю, не оглядываясь на рамки, обстоятельства и тех, кто может держать меня. За шоу «Подбор» я изменила многие свои взгляды, переосмыслила цели и принципы. Теперь я хочу жить ярко, совершать безумства, исполнять невозможное, добиваться невероятного. Всего того, что не может дать мне никто, кроме меня. Арчибальдовы деньги, статус…однажды каждый встретит человека, для которого это не имеет смысла. В моей жизни этот человек — я. Но, — весело произнесла, спрыгивая с кушетки. — для начала мне нужно покончить раз и навсегда с этим проектом. Отправлюсь в новую жизнь без оставленных за спиной обязанностей.

— Ох, Эль… — улыбнулся доктор, распыляя содержимое бутылька на мое плечо. — Этим-то ты и приковываешь внимание, девочка. Тем, что тебе ничего не нужно от других людей. Это значит, что тебя нельзя купить. А то, что недоступно, хочется больше.

— Я не настаиваю на толпе поклонников, готовых на все ради моего внимания. — улыбнулась я, поправляя рукав платья. — Напротив, считаю, что подобная практика отбивает всякий интерес к знакомству. Когда ты видишь, что человек неприкрыто симпатизирует тебе, а ты не отвечаешь взаимностью, то становиться страшно и неприятно. Ведь он готов на все ради тебя, а ты молча ненавидишь себя за то, что не можешь ответить взаимностью этому, безусловно, достойному человеку. Когда в отношениях один любит, а другой терпит, то пропадает всяческая интрига, азарт и шанс на честную любовь. Подобные отношения обречены на провал. Поэтому я не позволю купить себя, даже если кому-то захочется ту, что «недоступна».