Страница 5 из 11
Я всматривалась в окно, но там царила темень. Сердце сжалось от нового приступа паники, в груди сдавило тисками, а с губ сорвался жалкий стон. Ну почему я не попыталась выбраться на парковке той забегаловки? Теперь-то уже поздно…
Из темноты вдруг выступили очертания шлагбаума, а я его даже не заметила, пока машина не остановилась перед ним.
– Руслан Сергеевич, доброго вечера, – поприветствовали моего психа из темноты. – Вы останетесь?
А я вспомнила, что псих представлялся сегодня. Руслан…
– Не знаю еще, – отозвался он.
– Проезжайте.
Шлагбаум поднялся, и мы снова остались в темноте леса, но ненадолго. Вскоре за листвой забегали отблески электрических ламп, и машина выехала на гладкую парковку перед двухэтажным зданием. Остатки какой-то массивной старинной изгороди дополнял железный забор, поверх которого, освещая периметр, горели круглые лампы. И в их свете предстала настолько неожиданная картина, что у меня онемели ноги.
Перед парадным входом играли дети. Гоняли мяч, рисовали классики и скакали на скакалке… Только у некоторых из них горели глаза, как у Руслана. И еще огоньки на ладонях, будто высеченные спрятанной в рукаве зажигалкой…
– Ну все, Оксана! – послышался воинственный писк, и меня едва не сбило внезапным порывом ветра, за которым из-за спины вылетела маленькая взъерошенная девчонка.
Я так ошалела, что не сразу осознала себя в крепких мужских руках. И осталась бы там и дальше, потому что руки этого психа вдруг показались самым знакомым и понятным местом, в отличие от того, где я оказалась.
– Карина! – сурово окликнул девчонку Руслан, ставя меня на ноги.
– Руслан Сергеич! – звонко отозвалась та. – Здрасьте!
– Здрасьте! – Он опустился на корточки перед девочкой. – Ты же знаешь: использовать силу в конфликтах – запрещено.
На ладошках детей разом погасли все огоньки, а сами дети притихли. Девчонка зыркнула на меня растерянно, но тут же подобралась, насупившись. Лет восемь ей, волосы – короткие и темные – торчком, платьице замурзанное. Вылитая беспризорница.
– Оксана старше! Она меня дразнит! – выпалила, наконец.
– Ничего не дразню. – Из толпы детей вышла девочка старше раза в два и кокетливо улыбнулась психу: – Здравствуйте, Руслан Сергеич. А врач сегодня снова не приехал…
– Как? – нахмурился он, выпрямляясь.
– Не знаю, не было его, – пожала та плечами. – Даем Пашке прописанный сироп, но ему не становится лучше.
– Где Марина Юрьевна?
– Где-то в доме.
– Пошли. – Руслан взял меня под руку и повел к крыльцу, а я все озиралась на детей, провожавших нас взглядом.
Все казалось сном: огонь в их ладонях, горящие глаза…
– Кто они? – проблеяла я, когда оказалась на ступенях.
– Ведьмы, оборотни, – оглянулся Руслан на детей во дворе. – Все сироты.
Здание казалось старинным, но отделанным на современный манер: большие вытянутые двери, стертые каменные ступеньки, скрипучий деревянный пол и витая лестница в холле. Но в коридоре светло и современно: гладкие стены, натяжные потолки и круглые лампы. Я все цеплялась за реальность, чтобы та не уплыла из-под ног с очередным фокусом уставшего сознания, но все больше думала о том, что если выживу, нужно будет лечить психику.
Руслан вел меня за собой по коридору, то и дело натыкаясь на приветствия из открытых дверей. Из очередных к нему выскочила рыжая девушка в униформе:
– Рус!
Но тут же тревожно глянула на меня, раскрыв рот.
– Это Саша, – нехотя представил он меня. – Где доктор?
– Обещает с обеда, но Пашке хуже, – покачала головой девушка.
– Давайте я посмотрю, – неожиданно для самой себя предложила я.
Руслан и рыжая посмотрели на меня, но от его взгляда захотелось броситься по коридору в обратную сторону или на худой конец спрятаться за девушку. – Я же детский врач.
– Посмотри, – разрешил он. – Марин, где Паша?
– В медкорпусе, – кивнула она в сторону коридора.
– Пошли, – развернулся Руслан, подхватывая меня под другую руку, и потащил в обратную сторону.
Медкорпус оказался на втором этаже. Мы поднялись по лестнице и прошлись в противоположное крыло. Все больше это здание напоминало брошенный советский санаторий. Не все здесь демонтировали. Например, стена из стеклянных зеленых блоков, отделяющая коридор от медицинского кабинета, явно старше меня втрое. Оборудование тут оказалось как в платной клинике: кушетки, аппарат узи в углу, холодильник, стерилизаторы и шкафы для медикаментов.
– У нас тут есть все для оказания скорой помощи детям, – повела рукой Марина, но тут же нерешительно посмотрела на Руслана в дверях. – Только вот врача постоянного найти не можем.
– Есть стетоскоп? – огляделась я и прошла к раковине.
Палата располагалась тут же. На четыре койки. Одна была занята мальчишкой. Он сидел на кровати в пижаме и что-то смотрел на экране мобильного.
– Паш, мы тебе доктора привели. – Марина вошла в палату первая, я следом. Но перед этим наши взгляды с Русланом встретились, и меня замутило. От напряжения, неопределенности и сюрреализма, которым был наполнен каждый час в обществе этого психа, который психом не был. Но у меня уже тряслось все внутри от происходящего. И в его взгляде читалась уверенность в том, что новая реальность скоро меня добьет.
Но ничего страшного в палате меня не ждало. Паше оказалось десять лет. Глаза у него ничем не сверкали, в ладонях не горел огонь, и в целом он ничем не отличался от обычного мальчика. Марина подала мне стетоскоп, а я присела на кровать:
– Привет, Паша. Меня зовут Александра, я детский врач…
Он слушал внимательно, поглядывая на Марину.
– …Какие жалобы?
– Кашляет, – сказала Марина. – Часто. Но последний месяц прямо сильно. Несколько раз задыхался.
Я нахмурилась и дала мальчику знак поднять рубашку. Он послушно отложил мобильный и выполнил мою просьбу. Но мой взгляд сразу зацепился за кожу на его руках и животе.
– А он всегда так шелушится? – обратилась я к Марине.
– Да, практически…
Я провела осторожно по коже, отмечая выраженную сухость.
– Уход за кожей ему никто не прописывал?
– Нет.
Паша шмыгнул носом и потянулся за платком, которых на тумбочке уже лежала целая гора.
– А сопли тоже постоянно?
– Ну вот этот месяц…
Я прослушала дыхание, проверила лимфоузлы.
– Он нормально себя ведет? – обратилась к девушке снова. Но на вопрос в ее взгляде поспешила уточнить. – В сравнении с другими детьми – такой же активный?
– Паша очень спокойный, – замотала она головой. – С ним вообще проблем нет. Спать ложится вовремя, дневной сон у него всегда…
– Гоняет с мальчишками во дворе? – допытывалась я.
– Больше читает, играет вот в телефоне…
Я покачала головой еле заметно.
– Скажите, вашим детям часто не хватает медицинской помощи?
Марина оглянулась за спину, где молчаливой тенью стоял Руслан, наблюдая за происходящим.
– Они проходят осмотры раз в месяц, – ответил он. – Но с оперативной помощью проблемы. У нас не хватает врачей.
– А карты медицинские ведутся?
– Тут все. – Марина опустилась перед тумбочкой и достала карту. – Я готовила для врача…
Я открыла записи, пробежавшись по отчетам медосмотров. Прививки тоже стояли, хоть и не все. Диагноз «хронический бронхит» мальчику ставили стабильно с семи лет.
Но ни один из врачей не предположил главного диагноза.
– Паше никогда не ставили астму? – Я вернула карту Марине.
– Нет, – покачала она головой. – Вы уверены?
– Чтобы удостовериться, ему нужно пройти обследование. Нужны консультации аллерголога, пульмонолога и дерматолога. Но то, что я вижу, называется «атопический марш». Сухая кожа требует специального ухода. Уверена, это у него с рождения. Риниты тоже частая картина. И кашель. Сухой, постоянный, изматывающий… – Марина кивала. – То, что вы описываете и что вижу я – первый эпизод астмы. Если не лечить, может кончиться плохо. И, кстати, то, что вы называете «спокойный ребенок», на деле просто хроническое кислородное голодание.