Страница 10 из 11
Саша не похожа на тех, кого я предпочитал на ночь. Да и вообще на женщин, с которыми имел дело. По работе мне приходилось бывать в разных компаниях. Мои клиенты редко были малоизвестными людьми, и женщины в этих кругах водились соответствующие. Разукрашенные снаружи, но безвкусные внутри. Мне важно было, чтобы вкусно было и посмотреть, и попробовать.
Я облизал губы, будто они еще могли хранить вчерашний привкус, оставшийся от ее волос, мазнувших по коже, когда Сашка вырывалась в моей комнате. Даже показалось, что я еще чувствую его отголоски. Ноты обычного мыла и назойливые медикаменты, от которых ее, кажется, невозможно отмыть… Я бы прямо сейчас этим занялся, но докторка обидится.
Закрыв крышку ноутбука, я направился искать Мишу. Он предсказуемо оказался в своей комнате. Игрался, как все нормальные дети, с игрушками. Но это пока я отгорожусь от него дверями…
– Ну что, поехали на работу? – присел я на корточки рядом и заглянул в его лицо.
Он поднял на меня спокойный взгляд, внимательно слушая.
Я не сказал Сашке, что мать Миши погибла при страшных обстоятельствах. И он не просто об этом знал. Он это видел.
***
Планирование обследования Паши не заняло много времени. И уже немного за полдень я уселась в кухне, пялясь на пустой стол с чашкой кофе. Спасибо психике – вывезла. И Руслану. Он все же неплохо привел в чувства, устроив и наглядную демонстрацию и выдав нужную информацию. Думаю, если и правда организует мне стажировку у обычных врачей, то меня совсем поправит. Хотя я ему верила. Что-то внутри не ставило более под сомнения его слова. Поэтому не сомневалась, что его предложение реально. И, честно сказать, весьма заманчиво в одной его части.
Я всегда хотела быть детским врачом общей практики. Получить узкую специализацию запланировала уже в будущем году – мечтала углубиться в область кардиологии. Мой дед был известным кардиохирургом в Туле. Хирургия меня не интересовала, а вот детская кардиология – очень. Казалось, что в Москве возможностей больше, но за полгода я так убилась работой в неотложке, что, надо признать, мне вообще перестало чего-то хотеться, кроме как выспаться.
Я забросила себя. Смотрела в зеркало уставшим мутным взглядом только по утрам, чтобы не промахнуться с зубной щеткой. Хорошо, светлые волосы выглядели натурально, хотя оформить их в какую-нибудь стрижку давно не мешало. Джинсы я адаптировала к похудевшим формам самым простым способом – затягивая пояс потуже. Что же до остального гардероба, то тут оставалось порадоваться, что стиль оверсайз нынче в моде.
Я поднялась и прошла с чашкой к зеркалу. Мда… Удивительное зверье среди нас – не байки. Я лично напоминала себе панду – такие круги темнели под глазами. Задрала футболку, критически оценив то, что под ней осталось. Пожалуй, только грудь второго размера. А в остальном – истощенная панда. Стало стыдно перед самой собой. Как я так себя загнала? Когда? Хорошо же мне надавали по щекам… А если бы я заболела на самом деле, кому от этого стало бы лучше?
А в чем идти на ужин? Наряжаться и выглядеть хорошо для этого мужчины не хотелось. Подумает еще, что я рада воспользоваться всеми его условиями. Но и совсем заморышем быть тоже не улыбалось. Раз уж очнулась, то надо что-то делать с этим всем… Становилось понятно, почему придурок Артем так себя повел. Я ему, наверное, при всем этом великолепии, отраженном в зеркале, казалась легкой добычей, к которой можно залезть в трусы вообще без прелюдий.
Попытки вспомнить, есть ли у нас в доме какая-нибудь парикмахерская, не увенчались успехом. Но тут мобильный снова ожил. Опасливо глянув на экран, я расслабленно выдохнула. Забыла, что мама всегда звонила в мои выходные, да и ощущение времени мне отказало в прошлые сутки.
– Привет, мам, – наигранно бодро поприветствовала ее.
– Сашенька, привет! Как ты?
Мама ничего не наигрывала – беспокоилась обо мне всегда очень искренне. Даже слишком. Последние несколько лет. А до этого особо не замечала, занятая на управляющей должности в региональной больничке.
Глаза мамы открылись на меня, когда ее сместили с должности без предложения роста по карьерной лестнице. По возрасту. Я уже была на первом курсе медицинского к тому времени. А теперь она скучала, потому что заняться на пенсии ничем не могла. Подруг у нее не было. Увлечений тоже. Сериалы, дача и я остались в поле зрения ее интересов. И только антидепрессанты немного поправляли картину.
Наверное, уехала я прежде всего из-за нее. Бежала из города, чтобы немного вздохнуть и перестать быть единственной опорой, на которую она падала всем весом, перекрывая кислород. И поэтому же я впряглась в работу здесь, чтобы обеспечить себе эту дистанцию…
– Привет, мам, – вздохнула я. – Как обычно. Ты как?
Последовал распространенный ответ про здоровье, погоду, которая выкручивает суставы, и про расширенный список народных средств от оных. Я успела сделать себе еще кофе, осознать, что хочу есть, а в холодильнике пусто, и поискать в интернете парикмахерскую.
– Что у тебя нового?
Вопрос застал меня врасплох, и я потеряла бдительность:
– Парикмахерскую ищу…
– О! Что-то новенькое хочешь сделать?
– Да просто привести себя в порядок.
– Саш, у тебя кто-то появился?
Слышала, как мама задержала дыхание. Я же, наоборот, медленно вздохнула.
– Да… – протянула неуверенно.
Давно хотелось дать маме понять, что я тут всерьез и надолго, а то она все ждала, когда же я взвою от тоски и примчусь обратно. Только воображение нарисовало мне Руслана в кухне моих родителей с его глазами, и я тяжело сглотнула.
– Саш, а кто он? – насторожилась мама.
«Мой диагноз», – чуть не ляпнула я.
– Мам, пока никто. Просто… бывший пациент.
– Ты же детский врач…
– На вызове приходится всяких спасать, – покачала я головой, мысленно костеря себя за то, что решила за счет Руслана себе очков добавить в пользу взрослой жизни. Руслан же… А что он говорил? Не говорить правду. Но я и не говорю.
– Понятно. А он больной какой-нибудь? В смысле, насколько болен?
– Он здоров. Плечо вывихнуло ему в аварии.
– Какой кошмар.
– Слушай, мне надо… успеть до вечера что-то с собой сделать. А то… я последний раз была у парикмахера аж три недели назад! – врала я.
– Саш, они уже давно работают в салонах красоты, – ехидно усмехнулась моя мать.
– Ой, все, – закатила я глаза, не дожидаясь ее долгой прощальной речи. – Пока, мам!
Папе я обычно звонила сама. Они с мамой в разводе, и он жил один в загородном доме. В отличие от мамы, папа понимал и поддерживал мое желание самой определиться в жизни, никогда не лез в личные дела и являлся той самой опорой, к которой я обращалась в редкие тяжелые моменты.
Сложно было пережить их развод, но с годами я поняла это их решение и даже порадовалась, что так случилось. Мама могла задушить кого угодно…
Когда голод выгнал меня в соседний продуктовый, я с удивлением обнаружила, что мир за дверями перестал быть привычным. Вроде и бабки те же на лавке, дворик, плотно фаршированный машинами и бездомными котами, детская площадка с облезлыми лесенками и качелями… Но ощущение мира поменялось. Он стал пугать неизведанностью. Нет, в нем не перевелись психи, маньяки или просто идиоты, но появилось нечто настораживающее. Откуда мне знать, кто среди обычных людей на самом деле необычный? И как им удается держать все это в секрете? Силами таких, как Руслан?
Мороз прошелся по коже. Я схватила в магазине первую попавшую в руки пачку пельменей и рванула на кассу. Желание сбегать в парикмахерскую как ветром сдуло. Наградой за трусость мне стали невкусные пельмени без сметаны, в которых я поковырялась без энтузиазма.
День выходил на редкость пустым, а вечер неумолимо приближался…
***
Мой офис находился в тихом Подмосковье. Я выкупил старое двухэтажное здание недалеко от железной дороги. За ним простирался пустырь с клочками леса и, некогда, лагерем бомжей. Последних мы из района вычистили привели лес в порядок, а чтобы местные жители не ворчали на самоуправство пришлых, понаставили им скамеек и мангалов со столиками под навесами. Все мои сотрудники – оборотни и почти живут на работе, поэтому хотелось создать для них максимальный комфорт.