Я буду рядом

– Ты реально слепой или притворяешься? – внутри меня поднимается целый ураган, поворачиваюсь, смотря ему в лицо.

– О чем ты?– попытка отыскать в его глазах хоть намек на понимание ситуации было то же самое, что искать черную кошку в темной комнате, которой там нет.

– Да я люблю тебя еще со школы, люблю, понимаешь? Я из кожи вон лезу, лишь бы ты только посмотрел на меня. Но все, что я слышу это «Ангелина, Геля, Гелечка». – Произношу, повышая голос, уже не в силах сдерживаться. Между нами повисает молчание, тишина, которая давит и испытывает на прочность мои нервы.

– Ян, я тоже тебя люблю, но как сестру, – он настолько это спокойно произносит, будто для него совершенно ничего не значат мои чувства.

– Сестру,… – я смеюсь уже почти истерично, – я люблю тебя не как брата, а как мужчину. Скажи, ты реально так повернут на своей белобрысой?

– Я женюсь на ней, сама, как думаешь? – он встает и аккуратно ставит свою чашку на столешницу рядом со мной.

– Не знаю, может, она тупо залетела.

– Нет, она не беременна.

– Ясно, – качаю головой, усмехаясь, – любовь значит.

– Ян, давай просто спокойно поговорим, – и снова этот тихий, вкрадчивый голос, а-ля «старший брат».

– О чем? О твоей свадьбе или о Геле? Прости, но я затр*халась, это уже слушать, – хватаю телефон и выхожу из кухни.

– С чего вдруг такая злость, я не понимаю?

– Да с хрена ли ты поймешь? – рычу в ответ, нервно ища ключи от машины. Надо было сразу уезжать, как только его тут увидела. Дура, какая же я дура!

– Ян,это просто подростковая влюбленность, ты еще не встретила своего мужчину вот она и затянулась.

– Так все просто, да? А я-то идиотка, тут сижу, мучаюсь столько лет. Ты реально дебил Антон, если так на самом деле думаешь, – не хочу больше слушать этот бред, особенно от него, это невыносимо, вытираю дорожки слез со щек и почти бегу к машине. Зачем вообще вернулась в этот город надо было после практики оставаться в Нске, нет же надо было душу растравить, счастливое семейство увидеть? Круглая идиотка!

– Ян…. – он выходит вслед со мной. Наблюдая, как я открываю ворота. – Не делай глупостей. Давай спокойно поговорим.

– Да, пошел ты к черту, – с силой захлопываю дверцу машины и слишком сильно давлю на газ, Рено с пробуксовкой срывается с места, камни летят из-под колес, поднимая столб пыли.

Глава 11

Кого я меньше всего ожидал увидеть на своем пороге посреди ночи так это ее, королева собственной персоной, с покрасневшими глазами и бутылкой дешевого виски в руках.

– Пустишь? – не произнося ни слова, отхожу в сторону, впуская ее в квартиру.

– Чем обязан? – на любезности я сегодня неспособен, настроение паршивое и виновница этого стоит передо мной.

– Компанию составишь?

– Надо же снизошла царица до меня грешного, – усмехаюсь, охреневая от ее наглости.

– Давай без сцен, устала, – она прислоняется спиной к стене, – все, чего я хочу сегодня это нажраться, потрахаться и забыться к чертовой матери. Если ты против так и скажи, уйду, – я, что похож на идиота, чтоб упустить, то, что само идет в руки?

– Бокалы на кухне в шкафу.

– С этого и стоило начинать.

– Что случилось, расскажешь?

– Ничего. Хобби у меня такое, по ночам в гости ходить, не обращай внимания,– не успеваю наполнить оба бокала, как она залпом опустошает свой.

– С такой скоростью через полчаса ты просто свалишься.

– Не волнуйся, свое получишь.

– Закусывай, – ставлю на стол тарелку с мясной нарезкой и салат из овощей, – что есть. Гостей не ждал. Может, окрошки?

– Этого хватит, – Яна опустошает еще один бокал, – а знаешь, ты ведь один меня такую терпишь, не орешь, не отчитываешь. Почему?

– Это что-то бы изменило? – понимающая полуулыбка скользит по ее губам.

– Я хочу танцевать, включи музыку, – внезапно произносит она. Выполняю ее просьбу, наблюдая, как она сбрасывает кофту и начинает танцевать. Медленно, соблазнительно, с какой-то отрешенностью и грешностью. На ней помимо кожаных шорт лишь шелковая вещица в виде майки, под которой нет белья, она танцует посреди моей кухни, и это эффектное зрелище. Подойдя ко мне, сбрасывает одну бретельку, а следом вторую, маячка струясь, падает на пол, заставляя меня разом опустошить бокал. Она же подходит ближе, и я не могу удержаться, привлекаю ее к себе, с жадностью скользя губами по ее животу, груди, пьянея от каждого прикосновения больше чем от алкоголя. Мне ее мало, всегда мало, даже сейчас когда она рядом. Стоит прикоснуться к ней, башню срывает. Усаживаю ее к себе на колени. Быстрыми, отрывистыми поцелуями покрываю ее шею, тяну за волосы, заглядывая в ее затуманенные глаза. Какая же она красивая, да я душу дьяволу готов заложить только бы рядом осталась! Расстегиваю ее шорты и ласкаю ее, то быстро, то сбавляя темп, подводя к грани и не давая разрядки, ее стоны с каждой секундой становятся больше похожи на скулеж – музыка для моих ушей.

– Глеб,я не могу больше, пожалуйста, – она отзывается на каждое движение моих пальцев в ней, мне стоит лишь ускорить темп и нажим, чтоб довести ее до безумия, что я и делаю. Чувствую ее дрожь, она извивается в моих руках, кричит, запрокидывая голову, так громко и сладко. Не отпускаю ее, пока стенки лона не начинают ритмично сокращаться. Вытаскиваю пальцы, провожу ими по ее губам, она незамедлительно втягивает мои пальцы в свой рот, слизывая собственную влагу. Мои тормоза от этого окончательно срывает, впиваюсь в ее губы, сплетая наши языки, немного ее потеснив, приспускаю домашние штаны и вхожу в нее одним толчком. Яна сдавлено вскрикивает, но тут же сама поддается бедрами. Не давая опомниться, хватаю ее за шею, тяну на себя, не отрываясь от ее губ, пожираю каждый ее стон, не прекращая грубо, жестко в нее входить. Она заставляет плавиться мой мозг, превращает мою кровь, в обжигающую лаву, струящуюся по венам, высунув свой проворный язычок, проходится им по моей шее, кусая за мочку уха. И эта ее незамысловатая ласка как удар током в каждую клетку тела. Она не уступает мне, мы смотрим, друг другу в глаза деля на двоих дыхание, продолжая двигаться в бешеном ритме, и оба срываемся на стон, почти одновременно падая в собственную бездну безумия, резко выхожу, кончая на ее живот. Яна замирает, еще немного вздрагивая, мы тяжело дышим, но не размыкаем рук, держим друг друга в объятьях и молчим. Сердце все еще заходится в груди как после трехкилометровой дистанции.

Наш забег повторяется в душе, а после в спальне.

– Глеб… – произносит с придыханием, едва отдышавшись.

– Мм?

– Хочу еще.

– Не выспишься. Уже почти утро.

– Да и плевать. Ты мое лекарство Глеб, – она приподнимается, смотря в мои глаза, – я лечусь тобой.

– Оригинальный выбор болеутоляющего, – сказанное неприятно царапает изнутри.

– Но очень верный, – осторожно прикасается своими губами к краю моего рта, нежно целует, скользя своим язычком. Пробирает до нутра. Я уже только за этот поцелуй, готов ей простить все, любые слова.

Спустя час, я лежу на кровати, наблюдая, как Яна танцует, в ее руках открытая бутылка вина, а на ней самой только моя майка на голое тело, она самозабвенно отдается танцу, периодически припадая к горлышку бутылки делая очередной глоток. Понимаю, что она надирается, но не останавливаю. Пусть выпустит пар. На часах почти утро, но плотно задернутые шторы не пропускают солнечный свет в комнату. Продляя наше сумасшествие, и мое наслаждение. Наконец, ей надоедает, и она падает на кровать, подпирая рукой голову и заглядывая в мои глаза.

– Глеб.

– Мм?

– А женись на мне. Яна Николаевна Чернова, по-моему, неплохо? А?

– А по-моему, ты просто пьяна.

– Я же нравлюсь тебе.

– Так, я этого не скрываю.

– Ты влюблен в меня?

– А сама это до сих пор не поняла?

– Давно?

– Какая разница?

– То есть любишь настолько, чтобы трахнуть, но не настолько, чтобы жениться.