Путь. Начало

И был еще один момент, природу которого Странник, частично все же смог для себя объяснить. «Человеку всегда мало», — говорил он себе. Почти всем разумным видам, по природе оседлым, к которым относился и Homo Sapiens, свойственна тяга к дому. Но не смотря на данное утверждение, человек, подсознательно ощущая, что Земля, за девятнадцать тысяч световых лет от которой он находился, была его местом жительства, чувств, подобных тяге к дому, не вызывала. Зола так же не обладала подобным притяжением. Более того, где-то в глубине сознания Странник ощущал некую темную, непонятную тягу, ощущение сродни тем, что испытывают путешественники, перед началом длительного похода, но гораздо более глубокое, мрачное и… Холодное. Человека бросало в дрожь, стоило ему только сосредоточится на этом ощущении. Это был чей-то зов. Какого-то непонятного существа из самых мрачных глубин вселенной. И это существо, одновременно со всем страхом и холодом, которое оно вызывало, излучало и манящее притяжение. Логово этой твари и было тем местом, куда так тянуло Странника. И он чувствовал, что ему не избавится от этого ощущения, что он пойдет на все, лишь бы достигнуть места назначения. И что достижение этого места не сулит ему ничего хорошего.

Радовало только одно: Странник совершенно не представлял, где это место, и зов не давал никаких подсказок для его обнаружения. А затем, неспособность долго концентрироваться на столь пугающем ощущении, помогла человеку найти простое оправдание всему этому бреду. Это была банальная тяга к свободе, тяга к странствиям, в попытках найти свое место, которое на фоне «изменения восприятия» преобразовывалось в такое жуткое непонятное ощущение. Человек искренне верил в это, искренне уверял себя в придуманной самим собой, и для себя же, лжи.

— Ты же понимаешь, что сожжешь себе роговицу?

Странник, пытаясь понять, откуда доносится голос, закрутил головой, затем пару раз с силой сжав и разжав веки, смог сосредоточить внимание на фигуре, от которой, судя по всему, исходил звук.

— А… Привет и тебе, Милашка.

Девушка с пепельными волосами, левитирующими в пространстве лишь покачала головой:

— Ты сожжешь себе роговицу, — без тени эмоций повторила она, — Эта штука притупляет восприимчивость рецепторов и…

— Ну не надо, — беспардонно перебил говорящую человек, — Для подобных нравоучений и тирад уже есть Болтун.

Лицо Милашки на мгновение изобразило возмущение, но Странник этого не заметил, потому что уже отвернулся, продолжая болезненно щуриться на закат.

— Я не думала, что другие виды столь эгоистичны. Разве для этого тебе проводили те процедуры по увеличению жизненного цикла? Чтобы ты опять…

— Не обобщай, — снова перебил девушку Странник, даже не оборачиваясь, а затем подумав, продолжил, — Сколько тебе лет? Ну в смысле… В каком ты возрасте? Потому что твои слова, как смесь слов моей матушки, и девочки-подростка.

Золторианка начинала выходить из себя, но старалась этого не показывать.

— Знаешь что?! — она запнулась в своей речи, но быстро поправилась, — Тебе то самому сколько лет? Потому что ты говоришь, в точности, как наши едва научившиеся первым словам дети, когда они еще не разумеют, о чем говорят! А еще… Ты… Ты ведь даже не знаешь, как бы сказала твоя мать! Ты ведь попросту не помнишь этого… Как ты можешь…

— Вы то все знаете, да? — тихо пробормотал Странник.

Золторианка почувствовав себя виноватой, быстро умолкла.

— Может хватит копаться в моей голове? — так же тихо и холодно продолжил Странник, — Говорите вы со мной вслух, но это как будто шутка для вас. А на деле крадете мои воспоминания, а потом используете против меня. Как-то не честно, учитывая, что я на то же самое не способен.

Милашка скривила губы и отвернулась, и только спустя какое-то время заговорила:

— Извини. Не стоило говорить и… Я понимаю, твои чувства. Для нас мысленная эмпатия считается обычным делом, но тебе наверно не легко с этим. Когда она работает только в одну сторону, это должно быть и правда не так хорошо, — затем переминаясь с ноги на ногу она вздохнула и продолжила, — И да, ты прав. Я действительно еще не могу считаться взрослой, по нашим меркам… Наджи говорит, что я еще не готова, что я слишком вспыльчивая…

Странник понял, что она говорит про Брата, но перестал слушать золторианку. Он все еще находился в своих мыслях. Помимо того, его организм уже впитал большую часть Этеро-Цке, что он принял, и просто сосредоточится на словах, было не таким уж плевым делом.

— … Он ведь старается… Ему не все равно. Пытается тебе помочь, а ты… Такое впечатление, что тебе просто плевать. Он продолжает ходить на Собрания вместо тебя, ты ведь знаешь? А он от них сам не в восторге. Наджи говорил, что ты когда-то сказал ему нечто такое… Это его задело. Потому что пришелец, от силы месяц, находящийся на планете, на которой он сам жил со своего рождения, уже успел заметить и не побоялся сказать вслух то, к пониманию чего он шел долгие годы.

— Зачем ты пришла, Милашка? — лицо Странника теперь было мрачным, и сосредоточенным настолько, насколько это вообще было возможно в его нынешнем состоянии.

— Я… — золторианка отвела взгляд, — Просто он сам бы ни за что этого не сказал. Он не так долго тебя знает, но уже уважает. Ты прямолинеен, наджи. Даже наши люди, со своей врожденной способностью к взаимодействию, иногда скрывают свои мысли. Ты — другой. Тебя даже не нужно читать. Потому что то, о чем ты думаешь, вот-вот сорвется с твоего языка. Он уважает тебя за это. За твои мысли. Ты бы мог…

— Я знаю, к чему ты клонишь, — встав со скамьи с озлобленным лицом, Странник, слегка пошатываясь, начал медленно приближаться к золторианке, — Я вижу, к чему идет этот разговор. На планете уже не первую сотню лет творится бюрократический ад, и вот, о чудо! Прилетает пришелец из далекого космоса, и говорит: «Ребята. У вас здесь не все в порядке! Что-то не так». Кучка согласных, сразу подхватывает: «Да, черт подери, он прав! У нас что-то не так!» Но так как у них самих кишка тонка сказать об этом вслух первыми, они подхватывают на руки пришельца, и тащат его прямо к главному. «Вы знаете, что он сказал? Скажи им пришелец! Скажи им!», — Странник замолчал, уставившись прямо в темные глаза золторианки, у которой в этот момент слегка подрагивали губы, — Все к этому идет, Милашка, не так ли? Поспешу тебя огорчить — этого не будет, — человек отвернулся и направился обратно на скамью, с явным намерением вернуться к оставленному Этеро-Цке, — Я очень рад, что у нас с Братом схожие мысли, и я крайне ему благодарен, за его высказывание на этом вашем «Собрании», но на этом все, — уже присев, и успев потянуть напиток, через соломинку, Странник обернулся на золторианку, которая продолжала стоять, не двигаясь на своем месте, — Вы кажется неверно определили мою роль во всем этом. Я не собираюсь устраивать у вас переворот, Милашка. Цитируя Брата: «Кто я такой, чтобы осуждать систему…» Ну и так далее. Это даже не моя планета, — с этими словами, человек вновь отвернулся и закинул ногу на ногу.

— А где твоя планета, Странник? — послышался голос, отдающийся вибрацией в голове, и от этого голоса у человека побежали мурашки.

— Что? — с расширенными зрачками, не поворачивая головы, но напрягши все тело, переспросил Странник, — Что ты сказала?

— Я просто спросила, где твоя планета, наджи… — уже привычным голосом, тихо ответила Милашка.

Человек незаметно выдохнул, и снова расслабился, приняв произошедшее, за какое-то странное недоразумение, — Моя планета? Земля. Это мой дом. Она очень далеко отсюда…

— Но это — не твой дом, Странник, — опять послышался тот жуткий голос.

Человек в испуге вскочил с места, как ужаленный, и забегал глазами вокруг себя, — Кто это? Это ты? — круглые глаза перескочили на золторианку, которая даже вздрогнула от происходящего.

— Что я?

— Ты это делаешь? — человек быстрым шагом направился к ней, золторианка же напротив попятилась назад, — Зачем? Зачем ты так со мной?