Страж

А чуть позже стали известны новости из судебного заседания, где проходило слушание по делу того самого офицера дранкурской Стражи. Как оказалось, тот признался в своем сотрудничестве с их королевством и что является их завербованным агентом.

Все случилось так, как она и говорила отцу. И теперь они все оказались в подвешенном состоянии. Их семья никогда не имела такой силы, власти и благосостояния, как при нынешнем эрле. Райан Эрвиндэр был умным и расчетливым политиком и бизнесменом, который из провинциальных аристократов в считанные годы привел их род к известности и благосклонности правящего Дома.

Что случилось в этот раз? Почему он так глупо оступился? Зачем полез играть на чужое поле? Расслабился удачами и потерял чутье? Или захотел подняться еще выше и не рассчитал сил?

Кристина поставила бокал на стол. Надо пойти поплавать, решила она, снять напряжение. Вечером еще предстоит разговор с отцом. Лечь спасть сегодня получится еще не скоро. Она спустилась на нижний этаж особняка, где располагался большой бассейн. Переоделась в купальник. Завязала высокого волосы, чтобы не намочить и вышла в купальный зал.

В помещении было довольно темно. Лишь несколько лампочек горели в той части, где стояли лежаки. Она включила свет и прошла к одному из шезлонгов, сбросив легкую накидку и положив смарт. И замерла.

На воде лицом вниз лежало тело эрла Эрвиндэра.

***

Виктор Малешский осторожно открыл дверь и вошел в палату. На больничной кровати лежал Олег Арсенин с подключенными к нему аппаратами для поддержания жизни. Рядом в кресле сидела миниатюрная женщина с очень короткой стрижкой на темных волосах. Она, наверное, дремала, но, когда он вошел встрепенулась, открыла глаза.

— Я думала пришел врач, — она устало провела руками по лицу.

— Меня зовут Виктор Малешский, — представился пришедший, — я хотел узнать, как дела у Олега.

Она криво улыбнулась.

— Пока дела не очень. Но вчера вечером его перевели из реанимации в обычную палату. Сказали, что состояние тяжелое, но стабильное. Взрыв был сильный, как сказали врачи, у него внутри все было всмятку. Не понятно, как он продержался до приезда скорой помощи. Но ногу уже не вернуть.

Виктор непроизвольно бросил взгляд на ноги пострадавшего, где под простыней чуть выше одного колена обозначалась пустота.

— Я могу вам как-то помочь?

— Не знаю, — Ирина бессильно пожала плечами. — Что вообще теперь можно сделать?

Малешский неопределенно дернул головой.

— Для начала давайте я здесь посижу, подменю вас. Вы езжайте домой, отдохните. С дочками пообщайтесь. Им сейчас тоже очень тяжело.

— Я оставила их у подруги, — Ирина осторожно провела ладонью по руке мужа, — я вам благодарна. Спасибо. Я должна хоть немного побыть с ними. Сказать, что с папой все будет хорошо.

Когда за женщиной закрылась дверь, Малешский сел в опустевшее кресло. Душу разъедал яд горького поражения. Столько усилий, работы, столько ужасных и как оказалось напрасных жертв. Теперь он сам подозреваемый, и вскоре окажется на скамье подсудимых. Олег — калека и с его будущим пока тоже все не ясно. А его клиент получил высшую меру наказания. В первый раз за всю его адвокатскую карьеру.

Однако сейчас его больше всего мучил вопрос почему все это произошло? Где он ошибся? Где упустил тот момент, когда все начало катиться с горы? Ведь дело-то по сути было не самым сложным. Куча сфабрикованных улик против клиента, которые распадались в прах стоило лишь ближе с ними ознакомиться…

— Здравствуйте, Виктор, — отвлек его от дальнейших мыслей тихий голос.

— Олег, рад вас снова видеть. Как вы себя чувствуете?

— Как будто рядом со мной взорвался эрдэ.

Малешский хмыкнул.

— Что с Герой? — задал самый главный вопрос Олег.

Виктор слегка помедлил. Почему-то бросил взгляд на аппарат, который контролировал работу сердца. И сейчас Малешский вообще жалел, что пришел.

— Пятнадцать лет первого круга.

Арсенин закрыл глаза, пытаясь справиться с ударом.

— Но ведь… но ведь это по сути смертный приговор, — совсем тихо проговорил он. То ли силы оставили, то ли не мог произнести этого вслух. — Растянутый во времени. Из осужденных на такой срок доживает в лучшем случае два процента. Да и те умирают, не прожив года, после освобождения.

— Изначально было год бункера, — глухо проговорил Малешский.

— То есть смертный?

— Да, но потом взяли в расчет такие смягчающие обстоятельства, как болезнь сына и хоть запоздалое, но все же признание.

— Почему вообще такой приговор? Ведь у вас получилось собрать столько доказательств его невиновности?!

— Нас кто-то сдал, — голос адвоката звучал слегка отстраненно и невыразительно, как будто подобными интонациями он пытался уменьшить отрицательные эмоции больного от полученного потрясения. — Правоохранительный отдел Комитета оказался в офисе Эрвиндэра именно в тот момент, когда там был я и передавал ему то, что нам удалось найти. Диск тут же забрали, как улику. Эрла и меня обвинили в преступном сговоре и арестовали. Через день мне сообщили, что на том диске, который я передал Эрвиндэру была подставная информация, которую якобы записали в Дранкурском Управлении, когда пытались выявить предателя.

— Бред какой.

— Возможно, — дернул бровью Малешский, — только этого хватило для нынешнего главы Комитета, чтобы признать Георгия агентом Вестленда, а вестлендское королевство виновным в организации нападения на Карьер, похищении Рун и в смерти нескольких тысяч человек.

— Почему все так случилось, Виктор?

Олег не договорил свою мысль. Было видно, как ему трудно вообще это делать, но адвокат и без дальнейших объяснений понял, что тот имел ввиду.

— Почему правоохранительный отдел Комитета оказался в ненужное время и в ненужном месте?

Олег прикрыл глаза в знак согласия. Малешский задумчиво скривил губы. За годы карьеры ему приходилось вести много разных дел и защищать людей, которые ухитрялись наживать могущественных врагов, имеющих обширные возможности. Все его линии связи, которыми он пользовался были защищены от прослушивания, компьютеры, планшеты были закрыты от взломов не меньше, чем правительственные базы данных. Он не имел право рисковать конфиденциальностью своих клиентов. К тому же частенько он со своими помощниками не брезговал такими простейшими способами, как одноразовые карты связи или общественные смарт-автоматы, чтобы невозможно было отследить звонок.

— Слили… инофрмацию, — опять вступил разговор Олег. — Кто?

— Пытаюсь сейчас это выяснить, — дал довольно расплывчатый ответ Малешский. Понять, кто это мог сделать было не так сложно. У него было не много людей в этом деле, которые знали о его встрече и которые имели доступ почти ко всей информации. Видимо, это и была его главная ошибка. Не правильный выбор человека, которому он доверился. Но вряд ли он сейчас имел право говорить все это Олегу.

— Меня обвинили в сговоре с моим клиентом и соответственно в шпионаже в пользу Вестленда.

— О том, что из базы данных хранилища Управления была взята информация они тоже наверняка знают?

— Да.

Арсенин усмехнулся.

— Я теперь тоже агент Вестленда?

— Уже нет.

Олег вопросительно дернул бровью.

— Обвинения в предумышленном шпионаже, расхищении государственных тайн и передаче их в чужие руки как с вас, так и с меня были недавно сняты.

Арсенин зацепил глазами взгляд адвоката, чтобы тот не смог от него ничего скрыть.

— Это он нас с вами прикрыл?

— Георгий сознался в преступлениях, в которых его обвинили. Что он работал на Вестленд и до самого оконца пытался передавать им ведения, которые у него были, и которые до сих пор оставались у него. А нас с вами он использовал втемную. Что ни вы, ни я ничего не знали.

Олег закрыл глаза. И лежал так довольно долго. Малешский даже сначала подумал, что тот отключился или заснул. Хотел даже вызвать врача, но в показаниях ни одного аппарата ничего не изменилось, и он решил дать больному необходимый ему отдых.