Страж

Один из конвоиров открыл приборную панель и нажал на одну из кнопок. Из стены выехала пустая капсула.

— Ваш номер, мистер!

Дно капсулы было жестким и холодным. Полупрозрачная сфера закрылась над головой, и он медленно уехал в темное нутро стены, погружаясь в беспросветный мрак.

Сердце бешено стучало. Адреналин разносил по венам потоки крови. В ушах шумело. И этот шум заглушал даже ненавистный шепот. Георгий никогда не был склонен к каким-то необъяснимым страхам или фобиям. Не боялся закрытых пространств, темноты, тесноты, глубоких ям, но сейчас казалось это все откуда-то в нем вылезло разом, разъедая изнутри дикой, необузданной паникой.

— Это всего лишь на несколько часов, — пробормотал он себе под нос, — я выберусь отсюда. Это не навсегда.

Тяжесть на груди лежала невыносимая. Несмотря ни на какую защиту. Обод жег шею. Хотелось сдернуть его с себя, вырвать вместе с мясом. Привычно разделить сознание. Выпустить силу. Не чувствовать себя таким беспомощным и беззащитным.

Вспомнил свою последнюю попытку выставить барьер. И осечки одна за другой.

Сломанное ребро пробило легкое и вам пришлось заменить его на имплантат.

Да всю его жизнь превратили в какую-то жалкую подделку.

Голова кружилась. Он словно падал в тоннель, наполненный Искрами и энергией Источника. Георгий попытался воспроизвести рисунок, который когда-то очень много лет назад определил всю его жизнь. Он помнил, все линии, контуры, формы. Скопление точек и переплетения полос. Но выстроить в сознании не мог. Всегда что-то мешало. Размывало очертания. Отбирало силу. Смазывало эскизы.

Зато энергия давила. Ее было невыносимо много. И чем дольше он падал, тем невыносимее становилась эта тяжесть. Невероятно быстро кружили Искры. Вспыхивали и гасли, мерцали и пылали, исчезали и вновь появлялись. Исполняя вокруг него свой немыслимый танец.

Георгий попытался открыть глаза и сесть, на мгновение забыв, где он находится. Но внезапно сузившиеся стены тоннеля не дали ему этого сделать. И он летел дальше, не имея возможности ни остановиться, ни за что-нибудь зацепиться, чтобы прекратить это беспомощное падение.

К счастью и у его колодца было дно. Мягкая, податливая субстанция сквозь которую он провалился, почти не замедляя движения. И неожиданно все прекратилось. Падение, верчение, тяжесть, головокружение. Даже в голове все стихло.

Гронский открыл глаза. Он стоял посреди какого-то горного плато, заваленного осколками камней. Вокруг стояли люди, сосредоточенно смотря вперед себя в одну точку. Он тоже перевел глаза, стараясь не выделяться от остальных. Это было важно сейчас.

В нескольких метрах от него стоял Источник. Правда сейчас тот выглядел несколько странно, совсем непривычно. Все четыре столпа отличались и по форме, и по размерам, и даже оттенка они были не такого, как обычно. И еще они стояли не по окружности, а в ряд, как бы немного друг за другом. Ближе всего к камням стояли четыре человека. Одна женщина и трое мужчин, один из которых прямо-таки выделялся своим исполинским ростом. Они были полностью обнажены, с наголо обритыми головами. И орнаментом из непонятных символов, полностью покрывающим их тела.

Четверо неотрывно смотрели на Источник. Рядом, полукругом на расстоянии в несколько метров стояли еще четверо. Двое довольно пожилых мужчин, одна женщина и одна еще совсем юная девушка, почти ребенок. Эти уже были в рубахах, но было хорошо видно, что открытые участки их тел покрывал все тот же непрерывный орнамент из букв или каких-то слов.

Позади них были еще люди. Очень много людей. Все они стояли в строгой последовательности друг за другом, полукругом, разделенным на четыре сектора. Приглядевшись Георгий понял, что построение людей повторяет расположение четырех столпов. Он огляделся вокруг себя. Он стоял во второй колонне, в ряду девятом или восьмом. Не получалось сосчитать точно. Все люди были одеты в серые длинные рубахи, платья, костюмы из просторных туник и штанов, похожего материала и цвета. И у всех на открытых частях тел виднелись похожие узоры.

Гронский обернулся назад. И аж присвистнул от удивления. Люди многоводной волной наводняли плато, спускались вниз по склону, заполняя ущелье. Все они держали обязательный строй, были одеты в серые одежды и на их телах были узоры. Правда он успел заметить, что чем дальше люди находились от Источника, тем их тела были меньше расписаны непонятной вязью.

Георгий поднял свою руку и увидел, что вся его ладонь, пальцы были украшены подобным рисунком. Он забрал рукав туники и увидел, что вязь уходит гораздо дальше по руке. С трудом преодолел желание посмотреть, что творится под штанами. Рядом стояли женщины. Да и утешало одно, что руки, которые он рассматривал были не его, так же, как и стопы, и пальцы ног. Все было более мелким, хрупким, словно принадлежало подростку.

— Как же мне не нравятся такие сны, — пробормотал он себе под нос и замер. Слова, которые сорвались с его губ, были похожи на тот самый гул в голове. Только сейчас он понимал, что они значат.

Из-за Источника вышло два человека. В руках одного был кувшин, в руках другого глубокая чаша.

Они начали по очереди поить каждого из первой четверки.

Застучали барабаны. Георгий встрепенулся, пытаясь понять откуда идет звук. Как оказалось, каждый крайний человек с той и другой стороны держал в руках нечто похожее на бубен, только гораздо большего размера, чем обычный инструмент.

Непрерывное чередование звуков и пауз заполнило плато, спустилось вниз по склону, отдалось эхом в ущелье. Этот ритм завораживал, настраивал на свою волну, заставляя всех чувствовать себя единым целым. И он тоже стал его частью. Частью целого.

В едином порыве люди ударили в ладоши и вытянули вперед правую руку ладонью вверх по направлению к Источнику. Словно просили что-то от него. Или на что-то благословляли.

И было во всем этом что-то неправильное, пугающее, заставляющее шевелиться на голове волосы.

Пора было просыпаться. Он больше не хотел спать.

Георгий подчинил себе руку и опустил ее вниз, нарушая целостность картины. Что нужно сделать еще, чтобы вынырнуть из этого бреда? Это всего лишь сон. Фантазия его перегревшегося мозга. Последовательность образов. Которую надо разрушить. Сделать то, что он не должен делать, следуя по определенному сценарию, диктуемому ему подсознанием.

Георгий еще раз бросил взгляд на окружающих его людей. Застывшие в ожидании лица. Поднятые руки. Бой барабанов. Ритм, отсчитывающий биение сердец. Он передвинул вперед ногу, нарушая порядок построения. Никто не отреагировал. Он сделал второй шаг. Третий. Задел плечом, стоящего в следующем ряду. Шлепнул по раскрытой ладони первого подвернувшегося мужчину.

Каждое движение давалось ему все легче и свободнее. Будто что-то сковывающее его внутри и мешающее действовать вдруг отступило на задний план и предоставило ему полную свободу действий. Он уже почти дошел до Источника, когда первая четверка сделала шаг вперед. Потом еще один и еще.

Ритм сменился. Он больше не был рванным, как будто неопределенным. Теперь он был торжествующим, словно подталкивающим вперед. Георгий уже почти поравнялся со второй четверкой, когда женщина и трое ее компаньонов повернулись лицом. Гронский сбился с шага, споткнулся и едва не растянулся на камнях.

Вся четверка широко раскрытыми глазами смотрели перед собой. Их лица белым неестественным пятном выделялись на фоне расписанных тел. Словно по команде люди сделали шаг назад, прислонившись спиной к столпам. Камни как будто ожили. Их серые поры стали мягче. И они прилипли к обнаженным телам жертв. Теперь Георгий уже не сомневался, что он видит. Это был самый настоящий ритуал жертвоприношения.

— Да ну нафиг такие сны! — закричал он и бросился вперед. — Я теперь вообще спать не смогу!

Еще он был уверен, что после того, как он потерял сознание, его опять чем-то обкололи. Потому что ничем иным подобные галлюцинации он объяснить не мог. Да что за черт?! Он им что ходячая лаборатория для испытания запретных препаратов? Надо будет на свидании поговорить с Малешским. Может это как-то возможно прекратить?