Страница 52 из 53
Джексон повернулся к снайперу, которого Мартин пытался взглядом со стула сбросить.
– Все действующие лица здесь. Рассказывай.
Николас кивнул и повернулся ко мне.
– Это было мое второе задание. Когда я только пришел…
– Как ты попал в Гильдию?
– Хаммер привел меня. Он отметил, что я хорошо стреляю.
– А кем ты был до этого?
– Никем.
Сказал, как отрезал. Я невольно выгнул бровь, но Николас лишь пожал плечами.
– Я работал в парке развлечений. В палатке, в которой нужно стрелять по мишеням за призы. Я лишился ноги на службе и…
– Что?!
Кажется, я сказал это громче, чем хотел. Настолько громко, что даже Джексон, кажется, вздрогнул от неожиданности.
– Дьявол, прости! Я не… я просто… я никогда не подумал бы, что у тебя… Но ты же…
Я прокручивал в голове каждый раз, когда видел Николаса, и не мог вспомнить, чтобы он хромал. Хотя бы прихрамывал!
Мужчина улыбнулся и пожал плечами.
– Я подорвался на мине, и мне очень сильно повезло – я всего лишь ноги лишился. А вместе с ней – желания возвращаться на службу. Мое начальство подлило масла в огонь – оно не сильно озаботилось моей реабилитацией.
Он угрюмо хмыкнул и провел пальцами по волосам.
– Да и нахрен никому не нужен снайпер с фантомными болями.
Я тяжело вздохнул. Захотелось потрепать Николаса по плечу – совсем несвойственное мне желание!
– Понимаю тебя. Я тоже…
Мартин раздраженно рыкнул:
– Ты в курсе, что ты – хреновый слушатель?!
Джексон неожиданно засмеялся и хлопнул ладонью по столу.
– И до тебя очередь дойдет, Дэниел.
Я смущенно опустил голову и искоса глянул на командира. Моя-то очередь дойдет, а если я его спрошу, он расскажет, как пришел в Гильдию?
«Любопытство кошку погубило…».
Снайпер продолжил.
– Я не хотел возвращаться на службу. И не собирался. Но быть снайпером… Я очень люблю стрелять. Так сильно, что не нашел другого применения своим талантам, кроме как устроиться в парк аттракционов в Денвере. И однажды, когда я по своему обычаю после завершения рабочего дня стрелял по мишеням, ко мне подкрался командир. Я, признаться, чуть не обделался! Представь себе. Ночь. Темно, как в заднице. Я с пневматической винтовкой в руках. И тут голос из темноты: ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА! Да я не знаю, как я в него стрелять не начал!
Я тихо засмеялся, представив эту картину, а Джексон усмехнулся.
– Я не думал, что ты такой нервный.
Снайпер тепло улыбнулся командиру и повернулся ко мне.
– Мы с ним разговорились. Я рассказал о себе, о службе, о том, что получил травму и не хочу возвращаться, про боли. Сам не знаю, почему, но все выложил. И Хаммер спросил, что я люблю больше, чем стрелять. И это был самый сложный вопрос в моей жизни.
Он хмыкнул.
– Сколько бы я ни думал, я не мог придумать хоть что-нибудь, что было бы мне ближе, чем стрельба. Звучит странно, наверно, но… Заставлять пулю, этот маленький кусочек металла двигаться так, как нужно тебе, и туда, куда нужно… это непередаваемо.
Его глаза засверкали от восторга, и я невольно улыбнулся. Этот парень действительно любил свое дело.
– И я ответил честно: ничего. Стрелять я люблю больше всего. И он сказал: если хочешь заниматься тем, что любишь, приезжай в Чикаго, найди меня, и я дам тебе шанс на новую жизнь. А когда я сказал, что у меня нет трети ноги, он засмеялся и спросил: ты что, в ногах винтовку держишь?
Я невольно выгнул брови. Вот уж не подумал бы, что Джексон умеет шутить.
Я вдруг понял, почему товарищи смеялись, когда Николас топнул ногой, предлагая напинать мне.
Да уж. И они МОЕ чувство юмора дерьмовым считают?
– Той ночью я собрал вещи и уже на следующий день стоял в аэропорту О’Хара в совершенно незнакомом мне Чикаго и сжимал листок с очень странным телефонным номером.
Майерс театрально похлопал, а я повернулся к Джексону.
– Чем тебя так зацепил парень, стрелявший по мишеням в парке аттракционов? В них не попадет только ребенок… да и Хайд, скорее всего.
Командир скосил взгляд на снайпера и тихо ответил:
– Он попадал в «яблочко» с двухсот ярдов. Из пневматической винтовки.
Как мои глаза не выпали на стол – не понимаю.
– Но это невозможно! Это… Пневматика так далеко не стреляет!
Джексон загадочно улыбнулся, а Николас пожал плечами.
– Все зависит от калибра.
– Это невозможно!
– Пари?
Мартин наигранно весело улыбнулся. Я обреченно махнул рукой снайперу.
– Продолжай.
– Хаммер довольно долго не выпускал меня на задания. Он сказал: восстанавливай навыки, научись справляться с болями – и поговорим.
Николас смущенно улыбнулся командиру.
– Мне было стыдно за то, что я не работал с ними. Я казался себе бесполезным куском дерьма, который не приносит никакой пользы. И я не давал себе поблажек. Полгода тренировался, не спал сутками, просто не мог заставить себя уйти из тира! Хотел поскорее вернуться в строй. Восстанавливал с командиром физическую форму. Боролся с фантомными болями. Работал с психологом. Короче, было довольно сложно, но оно того стоило. Когда меня выпустили на первое задание, я нервничал так, что меня едва не вырвало в самолете, когда мы приземлились. Но все прошло гладко. Моя задача состояла в том, чтобы прикрывать отряд, но мне не пришлось сделать ни одного выстрела. А вот на втором…
Он сухо сглотнул и повернулся к командиру. Джексон молчал, буравя его своим фирменным взглядом – холодным, спокойным, уверенным.
– Продолжай.
Николас бросил быстрый взгляд на Мартина, и я отметил, как чертов мистер Хайд напрягся. Или он давно такой напряженный? Наш товарищ смотрел в стол, а об его плечи спокойно можно было сломать бяньгань.
– На втором задании я тоже должен был только прикрывать. В том смысле, что… Вмешательства не планировалось. Но потом возникли трудности… с одним из наших бойцов. Я… Хаммер, я не…
Николас поджал губы и замолчал, поглядывая на Мартина. Командир понаблюдал за ним, едва заметно вздохнул и опустил взгляд.
– В то время в нашем отряде было меньше бойцов. Я, Мартин и Аарон. Нас было трое, и все мы были на одной и той же позиции. Отряд был слишком однообразным, и я искал рейнджера и снайпера.
– Рейнджер и снайпер – это что, обязательное условие?
Джексон медленно покачал головой
– Нет. Командиры вольны формировать отряды из тех бойцов, которые им нужны. И мне нужны были эти парни. Снайпер прикрывает тебя, а рейнджер… Когда в твоем отряде есть сообразительный рейнджер, это… как если бы у тебя было два отряда.
Я удивленно вскинул брови, и командир кивнул.
– Грамотный рейнджер сработает так, что противнику будет казаться, что против него выступает целая армия.
Я подумал о Лиаме. О том, какое впечатление он на меня произвел. Вспомнил татуировки на его шее. Какие-то символы, узоры… В тот вечер мне было слишком больно, чтобы разглядывать их. Да и самого рейнджера.
– Найти такого профессионала довольно сложно, учитывая специфику нашей работы. Настроить с ним связь – еще сложнее. Наладить работу, основанную на взаимном доверии и полном понимании – невыразимо трудно. Но, если приложить достаточно усилий, можно достичь любой цели.
«Видимо, с Лиамом ему это удалось…».
– Тот парень был универсалом. Он неплохо дрался, неплохо стрелял, был довольно сообразительным, а главное – понимал, что такое тактика и стратегия. Я видел в нем выдающегося рейнджера, а он хотел быть везде и сразу. Подстраховывать всех, идти в разведку и в бой в первых рядах. Ему казалось, что без него отряд провалится под землю.
Джексон тяжело вздохнул, и я внезапно понял, что задержал дыхание.
Командир говорил о бойце в прошедшем времени. Был. Понимал. Хотел…
– Я тренировал его. Хотел, чтобы он сам выбрал, что ему понравится больше, но он не мог остановиться. Ему удавалось все, но все он делал в пол силы. Просто хватал верхушки и быстро терял интерес. Но я продолжал учить его. И чем больше учил, тем более посредственным он становился. И более заносчивым.