Леший в погонах

– Надо попасть в дом и только вдвоем! Будь настороже, тут недавно был мужчина.

Подняв капот машины, Борис грязной тряпкой кое-как открыл крышку горловины радиатора и стал рукой разгонять поднимающийся пар. На пороге дома появилась женщина, вытиравшая руки фартуком. Когану не понравилось, что женщина сначала осмотрелась по сторонам и только потом стала рассматривать гостей. Зотов шагнул к дому, вежливо улыбаясь. Коган нахмурился, но останавливать старшего лейтенанта было уже поздно. Тот вошел во двор, перешагнул через кучу навоза, причем конского и довольно свежего, похлопал рукой по старой телеге, которая уже вросла в землю.

– Кто ж вы такие будете? – высоким голосом спросила женщина, пристально вглядываясь то в Зотова, то в Когана. – Военные или как?

– Мы, мамаша, бывшие военные, – открыто улыбаясь, заявил Зотов, неторопливо приближаясь к женщине. – Демобилизованные по ранению, стало быть. А здесь по делам сугубо гражданским. Советскую власть будем восстанавливать. По партийной линии мы.

– Воды бы нам, хозяйка! – басовито крикнул Коган, стараясь привлечь внимание Зотова, который откровенно увлекся и забыл обо всех договоренностях. – В машину воды залить. Перегрелась она на ваших дорогах.

– Вон бери, – кивнула женщина в сторону сарая, где на пеньке стояло старое мятое ведро. – Пойдем, в колодце сам наберешь.

Коган решительно двинулся к сараю, оттеснил плечом Зотова и буркнул ему, чтобы тот оставался у машины и наблюдал за домом. Молодой офицер показал свою наблюдательность и умело сделал выводы. Он заметил и конский навоз у въезда во двор, хотя в хозяйстве на хуторе лошади явно не было. И телегу заметил, которая стояла у стены не первый год без употребления. Ну и починенную явно мужскими руками крышу Зотов тоже заметил. Но уж больно старшему лейтенанту не терпелось ринуться в дом и всех там задержать. А с таким подходом можно нарваться и на автоматную очередь, и даже на пулеметную, как показывал опыт. И на гранату можно. Коган принял решение действовать сам. Если что-то пойдет не так, то предателям все равно не вырваться отсюда. Для солдат НКВД на опушке сигналом будет первый же выстрел, прозвучавший на хуторе.

Взяв ведро, Коган пошел за женщиной к забору, где виднелся сруб колодца. Вытягивая ведро с водой за старую цепь, он заговорил торопливо, стараясь быть убедительным.

– Кто в доме есть, хозяйка? Быстро отвечай и не подавай виду! Хутор окружен солдатами. Если начнется бой, то в ход пойдут гранаты и дом твой сгорит. Как жить будешь? В твоих интересах ответить и помочь нам. Кто в доме?

Из окна и с чердака колодец не был виден, Зотов торчал у машины и заставлял вести себя осторожно тех, кто в доме. Оставалось выяснить у хозяйки, сколько там человек и кто они, а потом уже приступать к захвату. Но на что Коган совершенно не рассчитывал, так это на то, что у Петро Бадулы не выдержат нервы. Оперативник услышал какой-то странный шум, затем пронзительный крик Зотова: «Стой, стрелять буду!» А затем крик другого человека. Мужской голос отчаянно вскрикнул, раздался треск чего-то ломающегося, а затем звук падения.

– Стой здесь! – заорал Коган женщине, бросив на нее бешеный взгляд, и, выхватив пистолет, бросился во двор.

Окинув взглядом дом и двор, он сразу оценил ситуацию. Чердачное окно распахнуто, створка висела на одном гвозде, а под окном на траве лежал небритый мужчина в майке и старых солдатских галифе. Мужчина пытался что-то сказать, сучил босыми ногами по траве, а Зотов, склонившись над ним и сунув под нос пистолет, требовал сказать, кто еще есть в доме.

– Оставь его, укройся за машиной и прикрывай меня! – рявкнул раздраженный Коган, понимая, что вся операция пошла прахом.

Теперь уже таиться было бесполезно. Надо вызывать автоматчиков, оцеплять все вокруг и прочесывать. Заодно и дать понять тем, кто мог находиться в доме, что их песенка спета. Пусть паникуют и мечутся. Теперь это только на руку.

Глянув, как старший лейтенант присел за «эмкой» и выставил пистолет, Коган выстрелил в воздух и бросился к дому. Рванув на себя входную дверь, он сразу же присел на корточки, но выстрелов не последовало, да и не стал бы никто прятаться в сенях. Слишком мало места и негде укрыться. Вторая дверь вела в дом. Коган рывком открыл ее, но не стал забегать. Он снова крикнул: «Сдавайся!» – и швырнул вверх на уровне головы половичок, подобранный с пола. Любой загнанный в угол человек отреагировал бы выстрелом, но его снова не последовало. Прыгнув головой вперед, Коган перекатился через правое плечо и замер, стоя на одном колене и поводя пистолетом из стороны в сторону. Горница пуста, занавеска, закрывавшая кровать, отодвинута, и видно, что там тоже пусто.

Оставался чердак. Коган вскочил и бросился в сени, откуда лестница вела вверх. Это был самый опасный момент. Если кто-то есть на чердаке, то поймать от него пулю проще простого. И деревянный люк закрыт. Схватив коромысло, стоявшее у стены, Коган поднялся по лестнице и приподнял коромыслом люк, стараясь при этом не подставить под выстрел голову. Снова ничего. Отбросив люк и отвлекая возможного противника, Коган швырнул на чердак коромысло, а потом и сам поднялся, выставив над полом только голову и руку с пистолетом. Быстро повернувшись из стороны в сторону, он убедился, что чердак пуст. Кроме хлама, который обычно копится у хозяев на чердаке, тут ничего не было. Ну, может быть, еще куча соломы и старое одеяло как временная лежка для скрывающегося человека.

Внизу уже топали шаги автоматчиков, раздавались команды старшины. Зотов покрикивал, что в доме свой и чтобы не вздумали стрелять. Оперативник подошел к двери и крикнул, что в доме пусто и что он выходит. Старшина и Зотов остановились возле мужчины, лежавшего под окном. Коган подошел и присел рядом с ним на корточки. Мужчина дышал тяжело, все пытался поднять голову и хватался за всех скрюченными пальцами. Он хотел что-то сказать, но связной речи не получалось.

– Ты кто? – спросил Коган, понимая, что человек во время падения повредил себе что-то. Скорее всего, у него перелом основания черепа. Раненый был обречен. – Ты Петро Бадула?

– Да, Бадула… – прошептал мужчина, хватая пальцами рукав Когана. – Я не стрелял, не оказывал сопротивления…

Найти этого человека Буторину удалось просто чудом. Утром Олесь Виноградов должен был уехать на поезде. Бывший партизан, трижды раненный, остался без семьи, без крыши над головой. Его пригласили старые знакомые – нужны руки, чтобы восстанавливать хозяйство.

Буторин по скрипучей деревянной лестнице взбежал на второй этаж старого покосившегося дома. Из потемневшего от копоти коридора четыре двери вели в комнаты. Найдя нужную, Буторин вежливо постучал, а потом толкнул дверь и вошел. Виноградов, стоя возле стола, складывал какие-то вещи в солдатский вещмешок. Еще один мужчина, худой как вешалка в гардеробе, сидел у окна и, задрав подбородок, брился опасной бритвой. Оба удивленно посмотрели на гостя в стареньком пиджаке и кепке, прикрывавшей седой ежик на голове.

– Прошу прощения, – Буторин снял кепку и провел ладонью по волосам. – Кто из вас будет товарищ Виноградов?

– Я Виноградов, – ответил мужчина с вещевым мешком, с удивлением глядя на гостя.

– Очень хорошо, что я вас застал, товарищ Виноградов, – улыбнулся Буторин как можно приветливее. – Никто из знакомых не знает, где вас найти, знают только, что вы собираетесь уезжать. А мне с вами ой как надо поговорить!

– А вы, собственно, кто будете? – с тревогой в голосе поинтересовался мужчина с бритвой и стал медленно стирать полотенцем пену с лица.

– Да я, собственно, буду из НКВД, – небрежно ответил Буторин, достал удостоверение и показал Виноградову, а потом второму мужчине. – А вы, простите, кто?

– Моя фамилия Митин, – мужчина встал. – Я старый товарищ Виноградова. Вот, недавно демобилизован из армии по причине ранения. Собирались вместе с Олесем ехать на стройку.

– Понятно, понятно, – озираясь по сторонам, разглядывая стены, старый истертый ковер, кивнул Буторин. – Эта комната, стало быть, ваша?