Эльфийский сонет, или Безухая

Глава 38

Близились выходные.

— Ты идёшь завтра с нами? — спросил Солтран у своего соседа по комнате, который собирался в душ, после того как они вернулись в тёмное общежитие с занятий.

— Куда и с кем это с вами? — сухо поинтересовался Язолин.

— Отвечаю по порядку. Куда: в бар «Шепот страсти». С кем: с Вероникой. Я сказал, что и ты тоже пойдешь, неудобно получится, если откажешься, — ответил Солтран, и его несколько позабавило то, как вытянулось лицо Рилинвара. Вещи выпали из его рук. И через мгновение Мит'тар уже лежал распростертый на полу, а Рилинвар сидел на нем верхом и тряс его как липку, схватив за одежду.

— Как? Как, свет тебя подери, тебе это удаётся? Признавайся. Ты знаешь какой-то секрет или трюк. Только не говори, что она сразу согласилась пойти с нами в такое место, — говорил он.

— Да... ник...кого трюка...нет, — заикаясь, говорил он. — Просто предложил посмотреть, как мы развлекаемся. Что-то типа культурного обмена.

— И всё? — не поверил Язолин, встряхнув его ещё раз.

— Всё, — ответил Солтран, улыбаясь. Ему нравилось дразнить Язолина. Несложно было заметить, как он вспыхивал, когда речь заходила о Веронике.

— Значит, ты солгал, — продолжал кипятиться Язолин.

— Чуть приукрасил. Или ты думаешь, она бы согласилась, если бы я сказал, что веду её в бордель? — усмехнулся Солтран.

— И она не почувствовала подвоха? Сразу согласилась? — недоверчивость смешалась в его голосе со злостью.

— Да. Завидуешь? — продолжал дразнить его Солтран.

Жёлтые глаза Язолина превратились в две узкие щёлочки и недобро сверкнули. Он молча встал, взял вещи и ушёл в душевой зал. Солтран встал с пола и поплёлся за ним, также захватив вещи для принятия душа, рассуждая, не перегнул ли он палку. Наживать себе врага под боком не входило в его планы, особенно с одним из воинов нашумевшего дома Рилинвар. Когда он вошёл в раздевалку, но в ней никого уже не было. По звуку льющейся воды Солтран понял, что его сосед по комнате уже занял одну из душевых кабин. Ему ничего не оставалось, как подождать его, чтобы после самому отправиться туда же.

Язолин стоял под струями прохладной воды и от досады то и дело сжимал ладони в кулаки. Почему тому, кому это и вовсе не нужно, всё так легко даётся, но стоит ему самому захотеть заговорить с Вероникой, как ком застревает в горле, мысли путаются, сердце пытается выпрыгнуть из груди. Он не думал о том, что это какое-то особое отношение к инопланетной девушке, воспринимая это как простой интерес. Но это не то, что когда ты читаешь понравившуюся книгу или покупаешь приглянувшуюся вещь. Тут совсем другое, и он это понимал. Привязанность. Да, парни-дроу вполне могли её испытывать, только это проявлялось раболепием перед своей женщиной, которую это всего лишь забавляло. И он очень боялся, что когда-нибудь богиня сыграет с ним подобную злую шутку. Но, похоже, Ллос приготовила для него более забавный сюрприз.

Вскоре он вышел из зала, вытирая полотенцем длинные белоснежные волосы. Взгляд Солтрана невольно скользнул по его мускулистой спине, заметив несколько шрамов, которые на чёрной коже были едва заметны.

— Говорят, подготовка в боевой академии дома Рилинвар просто зверская, — вдруг сказал он, собираясь раздеваться.

«Скорее унизительная и постыдная», — мысленно ответил Язолин.

Физическая подготовка, фехтование было единственной отдушиной для него в аду, называемом Домом танца. Уроки изящных манер и чтение всевозможных книг, чтобы повысить уровень образованности, наводили на него тоску. Но вот всё остальное он не мог не вспоминать без содрогания. Когда началась его «особая» подготовка, то от понимания, чему его будут обучать, он испытал настоящий шок, и за тем последовало сопротивление. Ломали жестоко и грубо. За каждым неповиновением следовало избиение, насилие, унижение. Его подолгу оставляли прикованного к стене в каменных комнатах без еды, оставляя только кувшин с водой. Как только изнеможение достигало крайней точки и он казался покорным, его выпускали. Но как только тело крепло, всё повторялось снова. Казалось, ученикам доставляло особое наслаждение изнасилование тех, кто противится своему предназначению. И над ним потешались всласть. Он же сжимал челюсти, закрывал глаза и ждал, когда этот кошмар закончится.

Так проходил месяц за месяцем, минул год. Учителей стало беспокоить, что самый перспективный из учеников до сих пор не показывает никаких результатов, скорее наоборот. Волновало также и его душевное состояние, он всё больше походил на загнанного в угол звереныша. Так было недалеко и до сумасшествия, а в планы Дома это не входило. Ибо если из алмаза не получится бриллиант, это вызовет насмешки со стороны Дома боли, который явно поставит им в вину то, что они не справились с задачей, чего бы не произошло, будь Язолин под их началом.

Руководство Дома танца решило пойти на исключительные меры, и Весзафейн был с ними согласен. Доверить его «воспитание» Яркому. Это были лучшие ученики всех школ, элита с необычайными способностями, имели различные привилегии, в том числе носить имя Дома как приставку к имени. Иногда они выделялись из толпы, окрашивая волосы в серый или черный цвет. Про Ярких Дома танца говорили, что они могли вызвать желание одним взглядом. Их боялись и уважали. Своего Яркого Язолин запомнил надолго. Его образ до сих пор стоял перед глазами, когда он вспоминал свое отрочество. Он до мельчайших подробностей помнил тот день, когда он вошёл в его темницу, в которую его упекли за то, что он двинул в промежность своего потенциального партнёра. Его, как обычно, избили, изнасиловали, заковали в оковы, посадили на цепь, словно пса. Он сидел, прислонившись к холодной стене, подогнув колени к груди. От холода бил озноб, ведь в темницах одежда была не положена. И тут дверь отворилась, и вошёл он. Высокий, пропорционально сложенный, стройный, очень красивый молодой дроу. Ему, наверное, было чуть за сто лет. Длинные серебристые волосы были ниже талии, а длинная челка слегка прикрывала одну половину лица. Он был одет в лёгкую, но красиво украшенную одежду и держал в руках мягкое покрывало. Дроу остановился в дверях и ждал, пока Язолин обратит на него внимание. И только после того, как юный дроу взглянул на него, приблизился, опустился на колено и начал освобождать его от оков.

— Встать сможешь? — спросил он у подростка. Тот попытался подняться, но ноги от слабости ходили ходуном. Дроу завернул его в одеяло и, легко подняв на руки, вынес из темницы. Язолин прижался к нему, отбивая зубами частую дробь, как к единственному источнику тепла.

Дроу с ним на руках вышел из подземелья и направился почему-то не к основному зданию общежитий, а к совсем другому, стоящему особняком. Вскоре они оказались в стенах того дома. Коридор с полукруглыми сводами создавал атмосферу роскоши и элегантности. Пол, покрытый паркетом, который придавал коридору уют. Освещение обеспечивалось несколькими светящимися мягким светом светильниками, расположенными на стенах.

Вдоль стен располагались декоративные элементы: гравюры, вазы, небольшие статуэтки, добавляя индивидуальность интерьеру. Двери, ведущие в другие комнаты, выполнены из массивного дерева, что гармонично вписывалось в общий стиль. Мимо проходили дроу, одетые в красивую одежду, с интересом разглядывая его. Он впервые был в подобном месте, даже не подозревая о его существовании. Дроу поднялся на третий этаж и поставил его на ноги около одной из таких красивых дверей, открыл её и знаком пригласил войти. Язолин в нерешительности топтался на месте. Он положил руку ему на плечо, отчего подросток вздрогнул всем телом. Яркий присел перед ним и заглянул ему в глаза, и только сейчас Язолин заметил, что глаза у него были разного цвета: левый — алый, а правый — янтарный. Никогда прежде он не видел дроу с гетерохромией.