Суперлуние

Никто здесь не мусорил, так как уборкой занимались сами студенты. Было чисто и красиво. Но уединиться было в таком случае не реально.

Чтобы спрятаться от любопытных глаз, влюблённые уходили к жилым пятиэтажкам и прятались во двориках. Там было всегда темно, не смотря на лампочки над парадными ходами. Их тусклый свет только и всего, что был ориентиром для тех, кто поздно возвращался с работы или студентов, отсчитывающих драгоценные минутки перед закрытием дверей в общежитиях.

— Короче! Не мешай спать, Катя, имей совесть. Завтра пары. Хочу спать, а ты бубнишь там! — нервно пробормотала Соня из-под подушки, в которую уткнулась головой.

— Правильно Аля сказала, не пиши ему больше. Ты же сама строчишь ему вон по четыре листа и сама бегаешь с теми письмами. Брось и почтальонскую нагрузку, отдай кому-нибудь и всё, — сказала, не отрываясь от зеркала Оксана, накладывая розовые тени на нижнее веко.

— Иди уже! Там твой промокший стоит. Грамотная какая, сама знаю что делать! — огрызнулась Катя и вскочила с кровати.

Она одёрнула синий набивной халат и взялась убирать расставленные на столе пакеты с продуктами.

— Оставь булочку, Кааать! — протянула Оксана, докрашивая ресницы тушью.

Катя стукнула по столу кружкой, положила булку рядом, всё остальное одним махом смела в пакеты и зашвырнула на крючок за окно. Еще раз отряхнула халат, переступила через лежащую на животе Соню, та заорала, а Катя залезла на подоконник.

— Девчонки, девчонки! Вырубайте свет, сейчас будем зырить на новеньких! — проговорила Катя, и села отодвинув край плотной шторы. — Вырубай свет!

— Так, дайте, я оденусь, — шаркая полуботинками Соня, она торопилась на свидание.

— А мой там? — второпях накидывая на себя дутую куртку, и поправляя начёс, уже в дверях спросила она.

— Та иди уже, вон, стоит!

Щелкнул выключатель света и в комнате воцарилась тишина. А снаружи по коридору носились девочки, тоже спешили на улицу. Топот стоял, будто в конюшне.

Наша комната располагалась на четвёртом этаже. Северную половину этажа занимала наша группа и девочки выпускницы.

Четверокурсницы сейчас редко выходили на свидания, они писали в учебном корпусе дипломы и их подолгу не было, но когда приходили то в таком шуме не могли отдыхать, они разгоняли этот балаган и тогда в коридорах тихонько бегали стараясь не стучать каблучками третьекурсницы, а только шелестели своими дутыми куртками и плащами. Субординацию у нас соблюдали и не обижались на окрики старших. Комендант не вмешивалась.

У нас всё было по писанным и не писаным законам — правильно.

Мы облокотились на подоконник, Катя вообще села на него, мы расправили тюль и начали наблюдать.

Это было смешное и забавное мероприятие.

Во время окончания самоподготовки и начала вечернего моциона, то есть свиданий, в женском общежитии практически во всех комнатах выключался свет. Ребята приходили к своим девочкам к корпусу, они не имели права входить в общежитие, а ждали на площадке возле крыльца. Из окон кабинета комендатши в фойе разливался мягкий белый свет и освещал площадку перед входом. Там, возле бордюров стояли ребята в ожидании наших красавиц. Они даже не подозревали, что в тот момент, когда ждали девочек, на них были устремлены любопытные взоры из выходящих на площадку окон с выключенным светом.

Там, за тюлями сидели все те, кто не ходил по тем или иным причинам на свидания. Их было не меньше полусотни.

Это представление было ежевечерним ритуалом и во время него прекращались все ссоры, войны и катаклизмы в общежитии. Мы могли сидеть эти два часа и мило обсуждать каждую парочку, мыть им косточки, строить прогнозы и затевать козни.

И никто в этом чудном мире не мог нам помешать.

«Так было, так есть и так будет всегда», — думали мы.

— Колясик! (это моё технарское прозвище, от фамилии Колесник). Тебе пора "завести" парня, — переживали за меня соседки по комнате, поглядывая вниз.

("Завести парня" — это у нас означало — смело "подкатить"; увести, отбить у подружки; пригласить на танец первой, не дожидаясь приглашения).

Господи, это так — противно! Лучше котика завести.

Ребята "заводили" себе девушек, так же как и 20–30 лет до этого. Знакомились, брали смело за талию и в первую встречу — целовались. А девушки, чтобы закадрить парня настойчиво “строили глазки”, заигрывали, бывало и оскорбляли.

Сейчас уже понимаем, что мы просто флиртовали.

— Идите в баню — у меня курсовая! — огрызалась я. Это не честно и не красиво.

— Не, ну, правда, это не порядок. У нас есть, а у тебя нет, — сказала Соня, протирая очки ночной рубашкой

— Я не умею, да и не буду! — оправдывалась я перед более "опытными" коллегами.

И тут их понесло.

— Слышишь, а ведь в группе инженеров, где Оксанкин Пашка, парень есть и вроде ни с кем не встречается. По крайней мере, я не видела, — сказала Катя. — Вроде Саша его зовут. Я дернулась как от статического электричества и поджала губы.

— Не напрягайся! — махнула на меня, как будто смахивала с меня муху своей длинной рукой моя худощавая соседка по комнате — опытная прожигательница мужских сердец — Катя.

Соня уже стала рассуждать и придумывать дерзкие ходы, как нас свести. Какая умная!

— Да. Может быть у него есть девушка в своей селухе (селе), — рассуждала я.

— Алька! Какая же ты нудная! Может и есть. Разве это проблема сейчас? Если надо, то отобьем! — протянула с важностью и со знанием дела видавшая виды Катя. У которой в это время было, по крайней мере, было два парня — один в армии, другой в селе, а третий бегал за ней здесь в институте. На этого последнего она смотрела так же свысока как сейчас с четвёртого этажа на снующие туда-обратно пары. Катюша иногда позволяла себе выйти к влюбленному на свидание и просто издевалась над парнем.

А мы с сожалением наблюдали всю эту катастрофическую ситуацию. Парень был влюблён в эту неприступную гору с именем Екатерина безответно.

— Придёт со свиданки Оксанка, и мы поговорим об этом, — решительно заявила Катя.

— Да! — утведительно сказала Соня.

У Сони, кстати, парня не было, но был друг в посёлке, где она жила. Оба отличники и долго дружат. Но не считают себя парой, об этом никогда не говорили, но дружат и теплые письма говорят сами за себя. Он поступил в университет, переехав в столицу, она не добрала одного балла и поступила сюда в наш. По приезду домой вечно болтаются то у неё дома, то у него. Родители у них кумовья и так привыкли, что дети вместе, даже не замечают их.

Но на счёт глубоких чувств Соня уверена, что их нет. Она прагматично считает, что замуж пойдёт не за него.

Ко всем чувственным выпадам Кати и Оксаны наша умная соседка относится со спокойствием, она хорошая подруга, ей в жилетку плакаться одно удовольствие. Пожалеет, иногда пожурит, но всегда поставит чайник (кипятильник в пол-литровую баночку), напоит чаем с вареньем и заставит делать домашку. Она единственная причина, по которым мы вообще их делаем. Её спокойствию, уравновешенности и целеустремлённости я удивляюсь до сих пор.

С парнями у меня был всегда полный провал.

Да, эмоции делают своё дело: общество, музыка, некое подобие свободы, когда, наконец, ты сама выбираешь — идти тебе в кино или на дискотеку. А не родители. У которых надо было отпроситься, предварительно выполнив Золушкину работу на месяц вперёд.

А тут дискотеки два раза в неделю. Когда тепло — на площадке в парке, когда холодно — в холле учебного корпуса. Отчего же не танцевать и не влюбляться.

А потанцевать я любила. Правда, когда включали "медляк", тогда было скучно. Расфуфыренные мы стояли в сторонке и смотрели на то, как отжигают встречающиеся пары…

Ой, а танцевали оригинально, просто — «отпад».

Откуда пришло это движение тел, когда покачиваясь из стороны в сторону, в такт музыке, парень с девушкой ещё вращали, переплетёнными пальцами ладоней вырисовывая такие круговые движения руками “восьмёркой”. Уму непостижимо.