Причудливые виражи

Со стороны можно было подумать, что женщина счастлива, но смущало её одиночество. Сослуживцы и соседи не могли понять, как симпатичная обеспеченная женщина с замечательным характером может быть одна.

Один за другим появлялись нелепые слухи, выставляющие Веру в немыслимо неприглядном свете. Ей приписывали связи с криминалом, тайное сожительство с женатыми мужчинами, фригидность, психические заболевания.

Иногда вздорная ложь доходила до Веры, выводила из равновесия, ввергала в депрессии. Жить не хотелось. Не раз и не два появлялось желание уйти в небытие.

Вечерами женщина горько плакала в полной темноте, пока не засыпала, так и не добравшись до постели.

Она, было, совсем отчаялась, когда в книжном магазине к ней подошёл симпатичный мужчина в безупречно сидящем костюме. Он ей кого-то смутно напоминал.

Человек приветливо улыбался, внимательно вглядывался в глаза.

— Разрешите представиться, Константин Игоревич. Я за вами наблюдал. Тайно. У вас безупречная грация, выразительное лицо, поразительно живая мимика. Очарован. Очень жаль… если вы замужем, — он протянул Вере книгу, — это вам, она оплачена, там внутри чек. И записка с номером телефона. Если решитесь, позвоните мне, буду весьма признателен. Познакомиться с такой симпатичной женщиной для меня большая честь.

— Извините… Константин Игоревич, вы сказали? Не могу принять подарок от незнакомого человека.

— Не отказывайтесь. Что, если это судьба? Я, знаете ли, сам противник случайных знакомств, но мимо вас пройти не смог. Вы прелесть, богиня, нимфа. Не смущайтесь, я нисколечко не преувеличиваю. Заметил, какую именно литературу вы смотрите. Это совсем другое. Стихи. Афанасий Афанасьевич Фет. “На заре ты её не буди, на заре она сладко так спит; утро дышит у ней на груди, ярко пышет на ямках ланит. И подушка её горяча, и горяч утомительный сон, и, чернеясь, бегут на плечи косы лентой с обеих сторон”. Любите стихи?

— Раньше любила, была в некотором роде лириком и романтиком, жизнь заставила стать реалистом-прагматиком.

— Вас обидели. Вы разочаровались в жизни, решили, что всё хорошее позади и вообще не для вас. Уверяю, это совсем не так. Жизнь прекрасна, могу в этом убедить, но сделать это за пять минут в магазине невозможно. Разрешите пригласить вас, можно поинтересоваться именем дамы?

— Вера.

— Господи, Верочка, какое замечательное имя. Как оно вам к лицу. Вдвойне очарован. Разрешите пригласить вас, вы кофе больше любите, или чай?

— Константин Игоревич, давайте сделаем так: я буду пить чай, а вы кофе, или наоборот, но и вы, и я у себя дома.

— Замечательная идея. Только вы никогда не узнаете, какая вы прелесть. Вас не сумели оценить, это видно. Не откажите в удовольствии почитать вам стихи. У меня есть лирика собственного сочинения.

— Хорошо, читайте.

— Прямо здесь? Это неудобно.

Оказалось, что у них несметное число тем, которые волнуют. Разговорились. Чай, кофе, чуть позже сухое вино. Достойное начало романтических отношений. Вера поняла, не умом, сердцем, что именно его искала всю жизнь.

Неожиданно Константин Игоревич начал глядеть на часы. Оказалось, что у него назначена важная встреча. Пришлось расстаться.

Неделю Вера читала Фета, вникала в строки, в которых переплетались любовь, страсть, сомнения, переживания и сожаления.

Эмоции и чувства казались живыми. Вера представляла Константина Игоревича, который читает стихи.

Он не звонил, хотя номер она записала своими руками.

Неделя. Целая неделя, и никаких вестей.

Работа не шла на ум. Вера страдала. Перед глазами стояла голограмма человека, который дал и тут же отобрал надежду.

Мужчина появился. Лицо, жесты, поза, всё указывало на то, что он страдает. Константин Игоревич оказался честным, искренним. Он во всём признался, глядя в глаза, ничего не утаив. Рассказал про жену, про двух сыновей, про сложные интимные отношения.

Правда, всё это он поведал Вере уже в постели, после того, как она трижды проваливалась в бездну любовной страсти.

Отказывать хорошему человеку не было ни сил, ни желания. Сколько можно рассуждать на темы морали, если жизнь не желает считаться с такими категориями человеческих отношений?

Константин Игоревич тепло отзывался о жене, только отмечал, что она курица и наседка, что совсем не понимает его стремления и цели, возвышенные, грандиозные. Ей нужен кто-то проще, кому нет дела до совершенства и гармонии.

Понятно, что Вере было не очень приятно слышать, как любимый обсуждает жену, пусть даже доставляющую неприятности и хлопоты, но стремление быть желанной и нужной гасило этот дискомфорт.

Зато, как он живописывал отношения с сыновьями. Любил он отпрысков до потери сознания.

Мужчина водил Веру на выставки, в театры. У него оказалось масса знакомых в сфере искусств, начиная от художников и скульпторов, заканчивая солистами в церковном хоре.

Женщина пребывала в эйфории. Она отдавалась ему в часы досуга самозабвенно, с радостью. Ей доставляло наслаждение всё, что тот скажет.

К сожалению, Константин Игоревич слишком часто был занят.

Вера увлеклась Костей не на шутку.

Теперь она повзрослела, многое видела в жизни, умела слушать.

Люди встречаются, женятся, разбегаются. Каждый имеет право на ошибку. Почему она должна отказывать Константину Игоревичу в такой малости, как отсутствие верности нелюбимой жене? В конце концов, он просто человек.

Вместе они проводили массу времени. Костя дарил подарки, всё чаще оставался ночевать. Любовник он был отменный.

Вера радовалась, хотя чувство вины, неполноценности отношений, подступало довольно часто.

Их судьба была решена не ими, женой Константина Игоревича, которая сначала терпела и плакала, потом не смогла сдержаться.

Любовник был с позором выставлен за дверь.

Верочка была на седьмом небе от счастья. Наконец-то исполнилась мечта всей жизни. Она и он, любимый мужчина, что может быть прекраснее? Женщина порхала, как бабочка над цветком. Спрятать её счастье было невозможно.

Месяц или около того они не вылезали из постели. Цветы устилали пол возле кровати, фантики от конфет и бутылки от марочных вин валялись повсюду.

Немного погодя начали поступать претензии. Сначала робкие, одиночные, немного позднее массированные, практически очередями.

Вера, оказывается, не так прибирается, небрежно стирает, абсолютно не умеет готовить, гладить.

— Это что, суп? Да его даже свиньи жрать не будут! А рубашки, они же серые. Я с солидными людьми встречаюсь, они думают, что я сам стираю. И вообще, какого чёрта ты не можешь запомнить, где что лежит? Ещё раз положишь мои вещи не на то место…

— Костя, я стараюсь. Ты же знаешь, я занята не меньше тебя. У меня сорок человек подчинённых, и серьёзные обязанности. Я ни разу ни от кого не слышала, что мои платья несвежие, а сама я выгляжу неопрятной.

— Не смей со мной спорить. Мариночка успевала делать всё.

Константин Игоревич всё чаще раздражался по поводу некачественно выглаженных и недостаточно белых рубашек, от белизны и свежести которых зависит его карьера и заработок. Его бесило всё.

Вера пыталась угодить, из этого ничего не выходило. Её всегда устраивал творческий беспорядок. Если вещи были разложены по полочкам, она путалась, ничего не могла отыскать. Это нарушало гармонию, выводило из себя.

Она всё чаще плакала, иногда прикладывалась к спиртному, иначе восстановить равновесие не получалось.

Усилия по поддержанию порядка лишили главного в жизни: времени на чтение книг, на посещение выставок и театра не оставалось. Редкие встречи с Костей в постели перестали приносить радость.

Константин Игоревич банально, без вдохновения, выполнял супружеские обязанности, отворачивался и засыпал.

Вечерами им не о чем стало разговаривать.

Вера всё чаще вспоминала, как они познакомились, как он был заботлив и ласков, сколько было тем для разговоров.

Константин Игоревич стал груб, всё чаще раздражался по любому поводу. На его тумбочке появилась фотография близнецов с мамой.