Причудливые виражи

Похоже, имела место сиюминутная симпатия, допускающая в качестве компромисса разовый секс, но не позволяющая вторгаться в пределы личного пространства, что ясно давало понять: организм и сознание девушки не распознали у Дениса наличие маркера с меткой “свой”.

Он тоже не был в восторге от присутствия Лены утром в своей постели, немного удивляясь, как вообще такая вольность могла случиться.

В том, что между ними происходило всего несколько часов назад, не было ничего по-настоящему волшебного, отчего захотелось бы петь и ликовать.

Сердце категорически не допускало восторженной реакции организма на внешность и присутствие девушки.

Оно молчало.

Лена довольно долго прихорашивалась, однако как ни старалась, не была похожа на вчерашнюю прелестницу. Что-то в её облике неуловимо изменилось, не давая шанса на любовь с первого взгляда, на безоговорочную способность притягивать и гипнотизировать восторженный взгляд Дениса.

Свет в ресторане был иной или обстановка, но на поверхность чувственного восприятия выступили обстоятельства, лишившие девушку той особенной привлекательности, которая заставила вчера добиваться взаимности.

Денис не хотел продолжения, даже не сумел назвать подругу по имени.

Странно.

Прежде не замечал за собой необъяснимого равнодушия.

Девушка действительно прелестна. В ней есть изюминка, искра.

Что же не так?

— Чай, кофе, — бесстрастно спросил он, лишь для того, чтобы прервать неловкое, напряжённое молчание.

— Лучше проводи домой, — Леночка была смущена и раздосадована своей и Дениса реакцией на ночное рандеву, мимика отчётливо отразила её состояние, — мама наверно заждалась, я не успела её предупредить, что останусь ночевать у подружки.

Денис кисло улыбнулся, пытался избежать прямого взгляда, нервно хрустел костяшками пальцев.

— Сейчас вызову такси. Устала? Сложно как следует выспаться на чужой кровати.

— Немного утомилась. Редко пью вино. Напрыгались, натанцевались. Было весело.

— Извини, не сильно тебя обидел? Притащил, сразу в постель. Сам не понимаю, как это вышло. Вёл себя непростительно бессовестно, словно с цепи сорвался.

— Что ты, сама напросилась, я не в претензии. Ты вчера был бесподобен. Не только я, все девчонки от тебя без ума были. Ну, и потом, ночью, тоже…

— А сегодня, сейчас… что с нами происходит, почему мы не можем посмотреть друг другу в глаза?

— Не знаю. Ты обычный парень… как все. Если что, знай, мне понравилось. Ты сильный. Будет плохо — звони, я тебе телефон черкнула, на всякий случай. На тумбочку положила листочек. Всё-таки Ева дура набитая. Зацелует её Егор до смерти, изомнёт как цвет, и забудет навеки. Разные они, несовместимые. Хорошо, если быстро пресытятся, а то всю жизнь мучить друг друга будут.

— Давай о ней не будем. Если бы Ева не взбрыкнула, не было бы повода нам встретиться. Я тебе очень благодарен. Ты такая… необыкновенная. Не знаю, почему выбрал именно тебя, наверняка не случайно.

— Ты завёл меня, я — тебя. Обычно мне сложно побороть застенчивость. Мужчины со мной редко встречаются. Такое восхитительное бесстыдство в постели, полный улёт, у меня такое впервые.

— Мне показалось у тебя избыток опыта.

— Куда там. Неожиданное вдохновение, экспромт. Сама удивляюсь. Целоваться не будем?

— Можно. Ты сладкая. Но у меня до сих пор Ева в сердце. Извини.

— Тогда не стоит. Проводишь?

Последующие дни тянулись, словно пластилиновые колбаски, утомительно и монотонно проползая сквозь однообразное серое пространство времени, наподобие ночных теней, пугающих загадочной, подвижной непостижимостью.

Ничего не хотелось делать, никого видеть.

Денис не брал подработок, не оставался чего-то доделать: машинально выполнял обязанности, ел, не чувствуя вкуса, плохо спал.

Буквально всё в этом мире потеряло смысл.

Несколько раз юноша видел Еву, однако сердце при встрече не дрогнуло, лишь во рту появлялся горький привкус.

По непонятной причине то и дело нападала слезливость, неожиданно становилось нестерпимо жалко себя, в голове крутились мысли о конечности жизни, абсолютно ненужной, бесполезной.

Денис неспешно плёлся в сторону дома привычным маршрутом по самой короткой дороге, через дворы и парк, едва передвигая ноги.

Спешить было некуда и незачем.

Отработанные движения, автоматически выполняемые функции: его теперь на большее не хватало.

Даже такой неспешный образ жизни последнее время беспредельно утомлял.

Не глядя под ноги, Денис шаркал ботинками, не замечая ничего вокруг, в то время, как всех прочих восхищало великолепием разноцветное лето.

Кругом бушевала сочная зелень, яркостью и разнообразием манили изумительной красоты клумбы, переливы птичьих трелей будили лирическое настроение; детишки в ярких одеждах, почти раздетые девушки сверкали голыми коленками в коротеньких, просто кукольных юбчонках.

Совсем недавно Денис испытывал от созерцания разнообразия жизни прилив сил, желание созидать, вдохновлялся впечатляющими перспективами. Всё это растворилось в беспросветной мгле затяжной меланхолии.

Теперь юноша считал, что его существование бессмысленно. Дом, работа, опять дом. Однообразные серые будни, скучные лица.

Как ни старайся, итог один — старость и неизбежная смерть.

Любовь, профессиональные достижения, оказались обманом, иллюзиями, которые растаяли, превратились из почти реальных ощущений в пыль и прах.

Несколько раз его посещала мысль позвонить Лене в надежде, что она развеселит, хотя бы растормошит в постели.

Дальше мимолётно мелькающих смутных желаний продвинуться не получалось: лень.

Для встречи нужно приготовить ужин, покупать цветы, потом ухаживать.

— Если бы пришла сама, если бы… а дальше что, — сонно ковыряясь в тягучих и липких, как смола мыслях, вопрошал себя Денис.

— Глупости. Зачем обнадёживать, соблазнять напрасными ожиданиями будущих отношений, врать? Ведь я всё равно не полюблю Лену, просто не смогу переступить некую незримую границу. Это я нуждаюсь в утешении, а не она. Если нет серьёзных чувств, для чего притворяться?

Желание поделиться своими проблемами, избавиться хотя бы на время от них с помощью секса было, но как сделать это без ущерба для самой Лены, как!

У неё тоже имеется чувствительная душа, собственные сокровенные планы на жизнь. Нельзя никого использовать. Нельзя!

Пусть живёт собственными непростыми заботами: весело и радостно, или скучно, как пожелает сама. Зачем загружать девушку ненужными ей эмоциями, для чего портить жизнь меланхолией, унынием и депрессивным настроением?

Если наплевать на себя, незачем распространять негатив на других людей.

Денис, углубившись в скорбные мысли, неспешно прошёл мимо девушки в шикарном вечернем платье, явно испытывающей страдание, которая обречённо прижалась к стволу берёзы.

В голове что-то беззвучно щёлкнуло, заставило обернуться.

— Вдруг человеку плохо, не скотина же я бездушная.

Ещё недавно Денис жил на полную катушку: грустил и радовался, помогал каждому, кто нуждался. Теперь его настроение медленно пульсировало в чёрном и сером спектрах, не вылезая из мутной, разрушающей психику зоны.

Денис подошёл, решая как обратить на себя внимание. Не нашёл ничего более приемлемое, чем невесомо положить руку на её плечо.

— Девушка, вам плохо, может, скорую вызвать, или своими силами справимся?

— Вы-то причём?

Она повернулась вполоборота, посмотрела сквозь опухшие от слёз глаза на Дениса, как на назойливый, предельно раздражающий фактор.

Её лицо выглядело довольно неприглядно, словно после недельного перепоя, что не соответствовало стильной одежде, сшитой явно на заказ, нежной коже, и вообще всему её внешнему виду.

Модная причёска, золотые украшения, изящные руки с кукольными ладошками и разноцветными ноготками, яркие модельные туфельки на высоченном каблуке.

Образ никак не складывался в единое целое: словно женщина одета в чужой костюм, как на маскараде.