Страница 14 из 73
С чего бы вдруг такие перемены в устоявшемся жизненном укладе и образе мыслей?
Чем уединённее вела себя Лана, тем интенсивнее и чаще мысли хозяина уютной берлоги буксовали на её загадочной персоне.
Игорь Леонидович рисовал, рисовал, рисовал, находя в этой независимой, но весьма привлекательной крошке, всё больше достоинств и преимуществ, многие их которых — результат творческого осмысления, попросту говоря — восприимчивого ко всему прекрасному воображения.
Неожиданно и вдруг выяснилось, что она не просто жиличка — милая девушка: притягательное, женственное, волнующее существо, до которого страсть как хотелось дотронуться.
Никогда ещё Игорь не рисовал так много.
Вот Лана танцует, здесь сидит, на этом эскизе лежит на животе, подложив руки под подбородок, кокетливо подняв согнутую в коленке ножку вверх.
Здесь девочка женственно садится, придерживая юбчонку, а вот тут бежит, разметав руки-крылья.
Рисунки уже не умещались в папки. Они лежали стопками на столе, на стульях, на подоконниках.
Игорь страдал оттого, что не может создать рисунок, достойный оригинала.
Такая неудовлетворённость свойственна натурам творческим, наделённым сверх меры чувственностью и фантазией, которые сублимированы из неосознанных эмоций влечения.
Всё чаще Игоря Леонидовича раздражал недостаток таланта и избыток застенчивости.
Ему как воздух стал необходим друг, собеседник, и не кто-то гипотетический — именно она, Лана.
Эта милая юная девочка как нельзя лучше подходила на роль трепетной музы. Она вдохновляла Игоря, правда он ещё е понял, на что именно, потому что полёт фантазии отправлял его сразу по всем направлениям.
Игорь Леонидович страстно хотел её видеть, находиться на расстоянии доступности визуального контакта, причём больше, чаще — всегда.
Как же мучительно, когда мысли не подчиняются, живут собственной, обособленной жизнью, тревожа неопределённостью.
Игорь привык быть хозяином своего сознания, повелевать направлением и темой для рассуждений. Теперь всё было наоборот: мысли и чувства противоречили логике, сами выстраивали цепочки рассуждений, сходящихся в одной единственной точке, центром кристаллизации которой была Ланочка.
Её облик будоражил воображение, заставлял серьёзно, весьма глубоко переживать, создавать иллюзии, до того необычные и странные, что мужчину начинало лихорадить.
Теперь он читал трактаты по философии, перестав их понимать и воспринимать.
Игоря угнетала абсолютная невозможность сосредоточиться. Одно и то же предложение приходилось перечитывать множество раз. Безрезультатно.
Это было невыносимо, обидно, чуточку страшно.
Его душа разрывалась в клочья. В конце концов, Игорь начал ощущать физическое недомогание, даже боль, источник которой по некотором рассуждении отсутствовал.
В груди щемило и жгло, в голове возникали спазмы, изнутри тело заполнял леденящий холод, в то время как пот стекал со лба градом.
Сердечные таблетки не помогали.
Бесконечные мысли о девочке вытесняли всё и вся.
Неожиданно Игорь начал мёрзнуть, хотя холодно не было.
Газовый котёл пришлось подкрутить на более высокую температуру.
Градусник показывал двадцать восемь, а его бил озноб и лихорадило.
Игорь Леонидович невыносимо страдал. Он не мог понять, что с ним происходит, а главное — почему.
Мнительным мужчина не был, однако физическое и моральное состояние вынуждало предположить, что он серьёзно болен.
Тогда отчего мысли о девочке вызывают столько фантазий и грёз, а вкупе с ними тягучую сладость, которую хотелось чувствовать вновь и вновь?
Казалось, что Лана ничего этого не замечает.
Она так же бесстрастно, но мучительно соблазнительно, смотрела на Игоря, когда они обедали, невольно дразнила колыханием груди, движением изумительных губ, женственными жестами, до жути притягательной нежностью кожи.
Игорь Леонидович медленно, но явно сходил с ума. Его ужасали и жалили похотливые мысли, источником которых была эта невинная девочка.
То, что она девственно чиста, не вызывало сомнений. Она вела себя по-детски непосредственно, естественно, совершено не обращала внимания на свою внешность, на поведение.
Лана могла запросто задрать подол платья, чтобы расчесать укус комара, достать при нём попавшие в вырез лифа крошки хлеба, поправить трусики.
Игорь Леонидович не верил в равнодушие и чёрствость жилички, в то, что она способна намеренно поступать подобным образом, потому что Лана была бесхитростна и проста.
Он понимал и принимал тот факт, что ей нужно учиться, что у девочки нет времени наблюдать за его поведением и реакцией, но всё равно было обидно такое равнодушие.
Ведь он ни на что не претендует, только поговорить.
Немного общения и приветливый взгляд, этого было бы вполне достаточно. Разве он так много хочет от жизни и от неё?
Увы, Ланочка не замечала Игоря: зубрила день и ночь, словно только от этого зависела судьба. Можно же отдохнуть, отвлечься, посвятить минуточку хозяину дома.
В один из дней Игорь Леонидович не выдержал очевидного равнодушия, решил посетить затворницу в её убежище под выдуманным предлогом.
В его доме всегда был идеальный порядок — мама приучила обращать основное внимание на мелочи жизни и быта. Игорь был хорошим хозяином: полы в комнатах не скрипели, замки и дверные петли были обильно смазаны.
Мужчина бесшумно прошмыгнул в мягких валенках на половину девушки, открыл дверь…
Ланочка сосредоточенно писала что-то стоя, соблазнительно наклонившись над самым столом. Сзади девочки, на стуле, стоял работающий вентилятор и обдувал обнажённую попку, над которой взвивалась тонюсенькая полупрозрачная ажурная ткань домашнего платьица.
Ланочке было жарко, ведь отопление было запущено на полную мощность.
Естественно, что она что-то остужала.
Игорь Леонидович стоял и смотрел, застыв в неподвижности, на эту порочную динамичную картинку, мечтая, чтобы она продолжалась как можно дольше.
Желательно всегда.
Девушка, не замечая его присутствия, пританцовывала, энергично двигала бёдрами, слегка меняя ракурс, бесстыдно демонстрируя танцующие ягодицы, оторвать взгляд от которых было невозможно.
Лана тихонечко, еле слышно напевала что-то весёлое, лёгкое.
Уши её закрывали объёмные наушники.
Зачарованный пикантным видением мужчина стоял, застыв как соляной столб, любовался восхитительно-неловкой сценой.
Украдкой, как вор.
Ему было невыносимо стыдно, однако восторг от созерцания обнажённого молодого тела перевешивал чувство вины.
Время остановилось, замедляя и усиливая чувственность восприятия.
Вдоволь наглядевшись на соблазнительный танец, или устав от неподвижности, Игорь кашлянул.
Невольно, он не хотел себя обнаружить, думал исчезнуть тихо. Даже чертыхнулся в уме, сетуя на неуклюжесть.
Лана скосила глаз, увидела Игоря.
Казалось, она нисколько не смутилась, хотя невольно одёрнула сарафан, пожалуй, слишком поспешно и энергично.
На смену одной интимной детали в обзор мужчины тут же попала другая: маленькая, тугая, вибрирующая от резкого движения грудь.
Всего на мгновение.
Разглядеть её было невозможно, но импульс от созерцания прелестной формы был зафиксирован мозгом, кровь спешила передать замечательную новость дальше, пока всё тело не покрылось мурашками вожделения.
Игорь запомнил, буквально сфотографировал удивительную картинку, даже успел заметить бледно-розовую ореолу и виноградинку соска.
Его лицо обагрилось, налившись моментально краской, приобрело цвет спелой вишни или свекольного сока.
Игорь Леонидович предпринял над собой усилие, попытался успокоить мимику и невинными, но излучающими восторг глазами посмотрел на квартирантку.
Девушка улыбнулась, погрозила пальчиком, — ай-я-яй, Игорь Леонидович! Нехорошо подглядывать. Можно было и постучать. Чем обязана вашему вниманию, и столь неожиданному визиту? Не ожидала увидеть вас на своей половине.